Ятрофобия (страх перед врачами) распространена довольно широко. Считается, что 8 из 10 человек имеют это расстройство. Появление этой фобии связано с тем, что посещения врача, каким бы замечательным он не был и какие бы прекрасные цели он не преследовал, связано с неприятными переживаниями.
Много лет я мучилась необходимостью прощать, которую пафосно внушали мне разнообразные умные книжки, общественное мнение и христианская мораль. Чудилась мне в этом какая-то вселенская засада, потому как прощать некоторых персонажей никак не удавалось и чувство вины успешно росло – ну как же так, вот ведь умные люди пишут, а я не могу. И потом, мой пытливый ум никак не мог уловить логику в ряду «согрешил - пришел в церковь - грехи тебе отпустили - пошел дальше грешить». Поголовное большинство граждан так и живет, нисколько не затуманивая свой светлый образ ни осознанием, ни покаянием, ни удержанием себя от дальнейших проступков
Впервые отвержение мы познаем, как правило, в детстве. Ведь изначально ребенок рождается открытым миру. Лишь потом он может отгородиться - с целью защититься от напряжения, возникающего при не совсем приятном контакте с окружающими. Отвержение может быть прямым и скрытым.
Насильника делают таковым не "подростковые фрустрации" и не "детские травмы", а вседозволенность. Ничто так не способствует распространению насилия - во всех формах - как отсутствие немедленного и чувствительного наказания. И наоборот: там, где действия насильника/агрессора моментально пресекают - "цветы зла" вянут, не успев распуститься. Таким образом, насильник унижает, оскорбляет, топчет морально, бьет физически свою жертву потому, что у него есть такая возможность. Как только возможность исчезает, происходит чудо: он внезапно находит возможность "решить свои проблемы" цивильными и цивилизованными методами, или, еще чаще, оказывается, что никаких проблем нет.
После вьетнамской войны американские психологи и психиатры обнаружили, что для ветеранов этой странной войны характерно психическое расстройство, ранее не описанное в психологической литературе. Тогда оно получило название «вьетнамский синдром», потому что отмечалось у этих солдат и офицеров, участвовавших в боевых действиях в мирное время. Затем было отмечено, что подобное расстройство может наступить и вследствие других травматических событий: в данном случае травматическим считается событие, «выходящее за пределы нормального человеческого опыта»
Например, вы в пустыне и вам захотелось мороженого. Завершением потребности "я хочу мороженого" будет переживание грусти от невозможности его съесть. Если человек не переживает фрустрацию, он теряет контакт с реальностью и делает вид, например, что он не в пустыне, или что он уже съел мороженое. Если так делать долго-долго, каждый день в течение многих лет, то человек реально начинает жить в виртуальном мире. Теряя контакт со своими реальными чувствами, потребностями и кружающей средой мы оказываемся дезадаптированными к настоящему, и тогда не можем с ней взаимодействовать.
Любое шокирующие событие – это кризис для вас и вашей семьи. Этот кризис может стать новой ступенью в вашем развитии, а может отбросить далеко назад, став этапом замирания и регресса.
Для меня в этой статье важно обратить внимание на то, что точно так, как и преждевременное, насильственное разрушение классических механизмов психологической защиты ведет только к их усилению, то же происходит и с хроническими мышечными напряжениями. При быстром снятии мышечных зажимов прямыми методами влияния у человека высвобождается большое количество чувств и эмоций, с которыми он может быть не готов соприкоснуться. В таком случае мышечные зажимы только укрепятся в дальнейшем.
Самый простой и распространенный пример проекции - это проецирование своей потребности на другого человека. Например, ваша бабушка голодала во время войны, и в вашем детстве только и делала, что беспокоилась о том, покушали ли вы. И вам уже по перек горла вся эта еда, а она мило так, кусочек на вилочке вам подносит и съесть просит. В этой ситуации бабушке даже в голову прийти не может, что вам поперек горла.
Обида живет до тех пор, пока человек живет в парадигме, что ему кто-то что-то должен, пока верит в такое положение вещей.Вне этой парадигмы требование взрослого человека к другим людям удовлетворять его потребности - это требование ребенка к родителям, то есть анахроничное восприятие себя и реальности, в которой на самом деле он уже не ребенок, а другие люди не являются его родителями.
Человек с пограничным расстройством личности - это человек, переживший огромное количество насилия в детстве и юности, в результате чего его личность расщепляется. Часть личности при этом подавляется, загоняется глубоко внутрь и остается им самим неосознанной, а часть вполне себе функциональна. Такой человек может жить и работать, вступать в брак, воспитывать детей, получать высшее образование. В школе он может выглядеть как серая мышка и часто является жертвой травли. Но обычно после школы он меняется.
Некоторые из переживших травму, кого отталкивает фантазия мести, пытаются полностью пропустить свое возмущение путем фантазии прощения. Эта фантазия - это попытка ощутить свою силу и контроль. Выживший воображает, что он может быть выше ярости и что может стереть последствия травмы путем волевого и оппозиционного по сути своей акта любви. Но от травмы невозможно избавиться ни ненавистью, ни любовью.
Последствия вербальной агрессии оказывают влияние и на интеллектуальную сферу женщины. Женщина начинает заблуждаться и по поводу себя, и по поводу своих отношений с агрессивным партнёром. Женщины не всегда способны чётко сформулировать навязанные им заблуждения, но эти идеи настолько глубоко внедрены в их сознание, что кажутся им истиной, реальностью, а вовсе не представлениями о реальности.
Известно, что агрессия чувствуется людьми, как угроза в том случае, если она «проламывает» психологические барьеры, и вторгается слишком далеко во внутренние границы. Тогда человеку приходится защищать свой суверенитет и выдворять агрессора доступными средствами.
Человеку свойственно искать ответы в собственном прошлом, расставлять в нем якоря, поселяться в нем навеки. И каждому из нас есть о чем сожалеть в своем минувшем. У каждого в нем есть боль, кризисы, вина, унижение, физическое либо психологическое насилие, стыд, гнев и много вещей, которые "лучше бы никогда не случались". Порой мы не понимаем, "за что мне это", порой мы просто хотим обо всем забыть или даже вытесняем в область бессознательного - практикуем избирательную амнезию. Порой же, напротив - цепляемся за воспоминания и живем в липком холодном кошмаре давно прошедшего.
Психотравмы - это не только то, о чем часто показывают в фильмах или новостях, по статистике до 18 лет не менее 30% людей испытывают какую-то травмирующую ситуацию. Здесь речь может идти и о потерях в возрасте до 17-18 лет ближайших членов семьи (из-за смерти или развода) - как правило, во взрослом возрасте такие люди склонны к депрессивным состояниям; и о стрессовых событиях, которые оставляют рану в психике - травма развития, повторяющиеся травмирующие события в детстве, эмоциональное отсутствие и отсутствие безопасной привязанности (большинство травм развития не из дома, а из социума); также, физическое и психическое насилие, дома и в школе (об этом не всегда рассказывают, иногда рассказывают много лет сидя в кабинете психолога, а иногда носят это бремя в себе, так и не находят смелости об этом рассказать, и часто такие травмы дают о себе знать в виде различных симптомов. Тело и психика находят способ как-то приспособиться к этому напряжению - возникают симптомы, которые содержат остатки травматической энергии (наличие физических симптомов свидетельствует о том, что тело ничего не забывает).
События последнего года в стране сильно изменили нас. Независимо от позиции, степени вовлеченности и активности. Потому что, так или иначе, информация постоянно была вокруг и даже если человек не смотрел телевизор или не являлся активным пользователем социальных сетей, все равно новости обсуждались везде, куда бы мы не пошли. Начиная с декабря месяца прошлого года, страна живет в постоянном напряжении и стрессе. И уже сейчас можно наблюдать последствия этого.
Существует множество статей и инструкций, касающихся важного вопроса - как не стать жертвой травли. Пишутся списки того, что нужно делать и чего не нужно делать; проводятся исследования "стимулов", на которые реагирует толпа, пишутся "рекомендации по избежанию..." и проч. и проч. Всё это прекрасно, и в таких материалах бывает много полезного. Только одно там лишнее. Фокус ответственности во всех подобных текстах - на жертве (чем не угодила, что не сделала, как ошиблась) и советы даются только жертве, остальных участников схемы - как будто бы вообще не существует.
Интервью с Сэмом Ванкиным. Сэм Вакнин — автор книг «Злостная Любовь К Себе», «Пересмотренный Нарциссизм» и «После Дождя — Как Запад Потерял Восток», и многих других (бумажных и электронных) публикаций на темы из психологии, отношений, философии, экономики и международных отношений. Он был корреспондентом для Central Europe Review, Global Politician, PopMatters, eBookWeb и Bellaonline, и — в качестве Главного Бизнес Корреспондента — для United Press International (UPI). Он также был редактором категорий, относящихся к душевному здоровью и Центрально-Восточной Европы в The Open Directory и Suite101.
Речь пойдет о нарциссической части, и по традиции, только в аспекте любовных отношений. Это наиболее уязвимая и хрупкая часть личности в поле межличностных взаимодействий, потому что пресловутая самооценка формируется именно здесь, в нарциссическом поле. В нарциссической части такие разные понятия как «любовь» и «признание» сливаются, становятся тождественными. Наш внутренний нарцисс очень нуждается в (безусловной) любви, но при этом старается любовь заслужить своими достоинствами и поступками. В этом суть нарциссического расщепления: нереалистичное Я, образ, т.н. ложное Self используется для достижения любви к настоящему, реальному Я. Нетрудно догадаться, что из этого получается.