На ней было цветастое шифоновое платье в пол и шляпка с широкими полями. Невысокая, даже миниатюрная брюнетка. С узкими плечами и бедрами она скорее напоминала подростка. Янтарные глаза немного прикрывала длинная челка. Узкие правильные черты лица и глубоко посаженые глаза добавляли ей какой-то томной грусти, от нее пахло загадочностью, глубокими философскими размышлениями и любовью к поэзии. Она была довольно привлекательна в своей какой-то почти физически ощутимой меланхолии.
Сначала она "не знала, зачем пришла". Говорить стала сразу и много, обильно приправляя несущественные подробности малозначимых сюжетов извилистыми деталями. Рассказывала о слегка надоевшей однообразностью работе, старших и не понимающих коллегах, соседях, с которыми она ссорится из-за дворовых кошек, которых подкармливает. Весь этот вербальный винегрет сопровождался немного нервным смехом и широко открытыми глазами.
В конце концов, устав от собственных разговоров не о главном, после долгой паузы выдала главную причину визита: катастрофическая нехватка мужского внимания полное непонимание причины этой катастрофы. Сказала, что много думала об этом и сама не понимает, "что делает неправильно" в отношениях с мужчинами.
Несколько сессий она вспоминала о своих бывших не длительных связях и влюблённостях; рассуждала о родителях, от которых она не так давно переехала в соседний подъезд и переживала, как они без нее "там" теперь. И все же в её словах звучала надежда, что с этим переездом что-то изменится.
Потом несколько сессий она переносила, то по болезни, то из-за отъездов, то из-за работы. В конце концов, вернулась через пару недель с рассказом о мужчине, с которым познакомилась. Рассказ был довольно эмоциональным, в нем слышалась робкая надежда на "а вдруг это он!".
И вот, в середине рассказа, она замолкает и с некоторым стеснением признается, что "не знает, какие нужно издавать звуки во время секса". И как правильнее себя вести во время него же. Потому что мужчина ей очень нравится и она совсем не хочет всё испортить. Понимаете? Женщина. В 35 лет. Не знает, как ей "правильно" заниматься сексом. Весь процесс получения удовольствия сводился к судорожным прислушиваниям, приглядываниям за партнером.
Она лежала почти неподвижно каждый раз, вглядываясь в исступленные глаза партнера, высчитывая корреляцию между получением удовольствия и ритмичностью его движений. Понимаете? Даже в сексе она не делала ничего для себя, но готова была с прилежностью гимназистки-отличницы следовать практически любым инструкциям, которые указали бы ей "правильный" путь к собственному и партнерскому наслаждению.
Она не знала собственное тело, не понимала, чего оно хочет, не умела отвечать ему взаимностью. Она превратила его в инструмент редкого чужого удовольствия, сводя собственное — к удовлетворению физиологической потребности другого.
Больше всего она хотела любви, но не умела любить саму себя. Опасаясь собственных желаний, она потакала чужим, совершая привычную жертву, но уже во имя "любви".
Она боялась свободы, потому что никогда её не испытывала, покоряясь холодной отвергающей матери в ожидании той самой любви. Она привыкла к жертвенности, потому что лишь в ней видела возможность заслужить желаемое. Она была самоотверженной и послушной. Но даже собственное тело предавало её, потому что не могло удержать "любимого" и подарить ему должное наслаждение.
Сексуальность — не самая простая тема в терапии, потому что с ней связано много вины, страхов и запретов. Но осознав её, почувствовав и приняв, жизнь станет проще и, чего уж там, гораздо приятнее.
