В структурах с жестким субардинационным принципом — политика, властные органы, полиция, криминал, тюрьма, армия раскрывается в полном объеме фекально-анальная и фаллическая тематика. Должность, форма, татуировки, кабинеты и тюремные хаты сразу определяют кто должен униженно стыдиться, а кто носитель гордости.
В частной жизни многие отмечают День защитника отечества и ежегодно в этот день мужчины получают новую порцию бритв, одеколонов, туалетной воды, дезодорантов и носков с посланием: «Пожалуйста, не воняй, скрой свой стыд, будь аккуратным и чистым, позволь мне гордиться тобой».
Опыта офицерской службы у меня не было, но за два года срочной службы накопились впечатления об офицерах и офицерской чести. Тогда шла война в Афганистане, но я не знаю, как выглядели боевые офицеры. Наша часть на половину состояла из ссыльных на грани тюрьмы, дисбата и обычной армии и, видимо, в ней служили не самые лучшие представители офицерского сословия. Но все же они носили офицерскую форму и защищали Родину от, как бы теперь сказали, китайских фашистов. При этом между собой они строили какие-тосовершенно немыслимые безобразные отношения. Одни могли крыть матом других таких же мужчин такого же зрелого возраста и те безропотно сносили унижение только из-за разницы звезд на погонах.
Никогда в гражданской жизни не приходилось с этим сталкиваться. В основном на моих глазах мужчины старались разговаривать уважительно и, даже если дрались по пьяной лавочке, то таким образом отстаивали свою честь. Здесь же казалось невероятным, что дожив до 40-50-и лет, имея семью и воспитывая детей можно терпеть такие оскорбления. Может, помогала водка, может привычка. Буквально два-три офицера из двух десятков были психологически здоровы, сохраняли самоуважение и уважительно относились к нижестоящим офицерам, прапорщикам и солдатам.
В рядовом и сержантском сословии происходило все то же самое и опять же независимо от личных качеств, способностей и даже физической силы. Унижению подвергались все вновь прибывшие. Успевшие отсидеть по малолетке говорили, что даже в воспитательно-трудовыхколониях отношение к тебе зависело от того «как поставишь себя», а не от того, когда посадили.
С тех пор прошло тридцать лет, но учитывая устойчивость армейских традиций и то, что патологические проявления нарциссизма повсеместно стали нормативными, можно предположить, что ситуация изменилась только к худшему.
Как выглядела иерархическая система для служащих срочной службы 30 лет назад.
Самые бесправные, находящиеся внизу пищевой цепочки это бывшие личности, лишенные персональных данных — имени, паспорта, голоса, выбора. Сохранялась только фамилия, приписанная к команде призывного участка.
Новой Персоне, которая должна была сформироваться в ходе службы предшествовал статус духа. Это развоплощенное существо, лишенное прав в мире объектных армейских отношений. Гражданская Персона юноши, сына, друга, студента, специалиста обнулялась и заменялась оболочкой — формой, которая должна была заполниться новым содержанием.
Застегнутость до верхнего крючка символизировала невозможность дышать, затянутый на животе ремень указывал на отсутствие жизненного пространства и отделение от низа сексуальной потенции. В проекции лба на армейской шапке располагалась расплющенная кокарда, которая в таком испорченном виде являлась признаком инобытия. Натянутая на череп пилотка матерно называлась женским половым органом, что для патриархальной доминантой системы есть признаком униженности и пассивного принятия.
В некоторых воинских частях духов называли нюхами, что соотносится с младенческой назальной стадией фиксации либидо.
Следующий оральный уровень иерархии занимали «молодые», которые после голода и унижений первого полугодия службы уже вступили в армейскую жизнь и занимали первую ступень иерархии. Они получали некоторое свободное пространство для жизнедеятельности и регламентированный доступом к пище — «есть можно все, сколько хочешь, но не более 15-и минут в день».
У молодых уже были имена, а некоторых расположенных к армейской карьере уже отметили лычками на погонах. Им в обязанности вменялось воспитание и социализация духов. Аналогичным статусом в криминальном мире обладают шестерки и блатные мелкого разряда. В остальном молодым, как и духам, предписывалась малопочтенная, фекальная работа. Им рекомендовалось ходить скромно в грязной или поношенной одежде.
Но даже в группе униженных одни занимали чуть более высокое ранговое положение и занимались изживанием своего стыда унижением других. Это гораздо более легкий путь, чем преодоление в себе раба. Как отмечено К. Л. Банниковым (Антропология экстремальных групп), работает «золотое правило» этики: «Я обращаюсь с ближним так, как обращались со мной». Или, как писал К. Г. Юнг (Три интервью из книги «Юнг говорит»): «Преследует тот, кого преследовали».
В нашей армейской среде первый и долгожданный господский чин назывался «черпак». С переходом в эту категорию открывался свободный доступ к еде и достойная армейская жизнь в качестве годовалого бычка. Можно было отъесть щеки, что делали стопроцентно все, неспешно перемещаться по казарме и приглашать друзей на чай.
Черпаки получали право вести счет времени до наступления дембеля. Включенность в историческое время давалось в обмен на исполнение обязанностей по активной исполнительной доминации. В окружении появлялись подконтрольные люди, обязанные подчиняться и выполнять твои прихоти. Ролевая идентичность черпака предполагала повышенную агрессивность с анальным контролем нечистот армейского организма в лице духов и молодых.
Еще более почетное место в армейской иерархии занимали полуторогодовалые «деды». Они представляли собой активных субъектов всевозможных прав и в первую очередь право на фаллическую доминацию в символическом и даже в буквальном смысле.
Деды являлись реальным воплощение возможности духов и молодых когда-нибудь трансформировать унижение и стыд в достоинство и уважение. Некоторые даже активно делились своим «большим жизненным опытом» о перенесенных унижениях в духе «вас бы тогда вообще убили». Основная обязанность дедов заключалась в том, чтобы поддерживать свой ранг, демонстрировать всевозможные достоинства, приглядывать за черпаками и при необходимости быть всегда готовыми смешать с говном любого, нарушившего порядок.
Властные полномочия проявлялись не только в доминировании над младшими сослуживцами, но и через нарушение уставных взаимоотношений, навязанные офицерским составом. В антагонизме между офицерами и старослужащими существовали негласные правила раздела территории и времени суток. Младший офицерский состав не заходил ночью в казарму, а деды изображали относительно хорошее поведение в дневное время.
Фалличность дедов представлялась символически через нарушение уставных правил ношения формы: верхние пуговицы расстегнуты и открывают грудь, ремень максимально ослаблен, так, что бляха находится на уровне гениталий. Частью ночной жизни дедов являлись самоходы на гражданку или разговоры про женщин после отбоя.
По рангу выше дедов оставались только небожители дембеля. Они вели трансцендентную армейским законам жизнь. Им «западло» было работать точно так же как в криминальной иерархии вор в законе, никогда не опустится до жизнеобеспечения обычным трудом. Перед армией у дембеля оставался только один долг — дембельский «аккорд», след на этой земле в виде достроенного свинарника, казармы, завершенного оформления ленинской комнаты и пр. Это считалось не работой, а миссией, которую он обязан был выполнить.
Дембеля оставались трансцендентальны и в этом смысле представляли собой оппозицию духам. Их Персона в армейском укладе становилась призрачной, их нарушения внутреннего распорядка были невидимы для прапорщиков и офицеров, а нарочито неряшливая одежда дембеля подчеркивала непринадлежность этому миру. Они были как бы вне армейского социума, но взгляды всех, кто ниже рангом были прикованы именно к ним.
Все что связывало дембеля с этим временем это подсчет дней до увольнения. В остальном он оставался вне времени, мог спать после подъема, есть в любое время суток и быть невнимателен к текущим событиям.
Статус и ранг дембеля поддерживали деды, а сам он был снисходителен, добр, ленив и намерено не следил за чистотой одежды. Всем своим существованием он указывал на жизнь, которая протекает где-то там после демобилизации. Его интересы обращались в будущее к ожидающим его девственницам как в мусульманской Джане или скандинавской Валгаве.
Для перехода в следующую жизнь они должны были купить чемонданчик и складывать в него все необходимое, как старики и старухи собирают посмертное — автобиографию в виде дембельского альбома и форму, по роскоши не уступающую генеральской.
Частью интимной жизни дембеля являлась подготовка копулятивного органа, который будет востребован после демобилизации. Улучшение полового члена путем примитивных операций и введения в него инородных материалов выполняло важную символическую роль и являлось аналогом манипуляций с половым органом при переходных обрядах инициации, характерных для мужчин традиционных культур.
Особую касту армейских неприкасаемых составляли стукачи и опущенные. В отличие от духов, лишенных прошлого, но включенных в армейский цикл, эти были лишены будущего и вычеркнуты из времени срока службы.
Попадание в опущенные означало, что для данного человека время на армейских часах останавливалось и он никогда не переходил на следующую ступень — у опущенных «нет права на социальное осуществление путем повышения статуса» (Банников К. Л. Антропология экстремальных групп. Доминантные отношения военнослужащих срочной службы Российской Армии).
Их дембель это не итог путешествия, а завершение страданий. Это люди без персоны и все самое постыдное, что могло произойти в армейской жизни, происходит с опущенными, олицетворявшими повседневное унижение и стыд.
Общая картина иерархий рядового состава Советской Армии выстраивается согласно четырехмерной структуре психического и стремится к системам с четырьмя составляющими. В нашем случае это четыре группы дедов, черпаков, духов и опущенных. Дембеля представляют собой трансцендентую функцию патриархального миропорядка, являются дверью в непознанный бессознательный мир «после армии».
Опущенные, духи и дембеля представляют собой разные формы существования и связи с бессознательным. Духи это материал, который должен трансформироваться из стыда в гордость. Опущенные символизируют полное затопление теневым содержанием бессознательного и лишены даже половой идентичности. А дембель может быть приравнен к религиозной функции связывания разных миров.
Подобные системы складываются естественным образом везде, где мужчины живут изолированной группой, которая регулируется не культурными рамками и взаимодействием ради созидания, а официальным обезличивающим уставом, закрепляющим доминантно-подчиненную систему отношений. Ту же функцию выполняют понятия и кодекс блатного мира. В итоге формируются ложная самость, ложная личность и нарциссические искажения поведения. Эти мужчины могут терпеть, бороться, создавать врагов, воевать с ними и побеждать, но не умеют жить созидательной жизнью.
_______________________________________
Данный текст, безусловно, субъективный и предвзятый, так как написан интровертом. Все то же самое, но представленное другим человеком и тем более экстравертом выглядело бы иначе. Поэтому еще несколько мыслей относительно экстраверсии и интроверсии в условиях армейской службы.
Исходя из типологической разницы между экстравертами и интровертами, новобранцы ведут себя по-разному. Эго экстравертов ориентировано на скорейшее восстановление Персоны и создание новой ролевой идентичности и статуса по предложенным армейским правилам. Экстравертов чаще назначают сержантами и старшими солдатами. В свою очередь у «интроверта происходит противоположное: он чувствует себя так, как будто объект постоянно пытается подавить его, вынуждая постоянно отступать» (Фон Франц М.-Л. Подчиненная функция) и его Эго находит свою объективацию через Тень.
Теневой материал проецируется вовне, и армейская среда становится воплощением зла, с которым интроверт вынужден взаимодействовать. Армейская специфика предполагает ежедневное и круглосуточное пребывание в тесном окружении большого количества человек. Большая проблема для интроверта в том, что казарма видит тебя круглосуточно.
Интроверт, чья Персона «более двойственная, застенчивая и сомневаю-щаяся» (Стайн М. Юнговская карта души.) может оказаться затопленным стыдом не столько из-за неудач в создании новой Персоны, сколько из-за соприкосновения с Тенью.
Он может сломаться и стать опущенным, человеком с отрицательной идентичностью, уничтожившим под давлением стыда свою субъектность. Для освобождения от стыда он также может использовать разнообразные способы минимизации давления объекта — уйти в «отрицаловку», «включать дурака», не признавать вертикаль ранговой системы, воспринимать свой новый статус и статусы окружения как ненастоящие и карнавальные, пребывать вне системы армейских статусов и уходить из контакта с армейской реальностью в измененные состояния сознания. Хорошо помогали димедрол, книги и ночные разговоры о метафизической стороне жизни.
Вариантом освобождения от стыда является привнесение профессиональной гражданской идентичности: «я как электрик, повар, художник, парикмахер и пр». Интроверты могут подменять армейскую ранговую систему отношений на внеранговые связи.
В ряде случаев инроверты включают отреагирование. Именно они чаще всего подаются в бега или расстреливают сослуживцем, уничтожая объект и восстанавливая свое достоинство таким крайним и бессознательным способом.
__________________________________________
Зарисовка иерархии рядового состава показывает, как молодой человек меняет идентичность от постыдного к достойному и подготавливается к встрече с женским полом для выполнения репродуктивной функции. В этом военнослужащие от рядового до генерала прорабатывают мужские сценарии и подготавливаются к выполнению отцовской функции.
Офицеры — отцы командиры это те, кто уже как бы отвечают за «перенесение энергии от производства яичек и семени на создание механизмов привлечения и охранения выводков» (Юнг К. Г. Либидо, его метаморфозы и символы.). В свою очередь солдатско-сержантский состав это те, кто потенциально еще только могут стать мужьями и отцами.