У ребенка такого права нет.
Семейная ситуация, в которой ему довелось появиться на свет, становится определяющей для всей его последующей жизни, для важнейших его решений относительно этой жизни и себя.
Семейная ситуация, в которой ему довелось появиться на свет, становится определяющей для всей его последующей жизни, для важнейших его решений относительно этой жизни и себя.
Семейная система уже сложилась, у каждого свое место, роли распределены и каждый знает свою партию назубок. Ребенку остается только встроиться в этот процесс, и начать играть свою роль, которая часто бывает уже прописана его родителями в мельчайших подробностях.
С чем ему приходится иметь дело?
У мамы и папы уже сложились определенные отношения до его появления на свет. У них есть свои родители, и с ними тоже существуют устоявшиеся способы взаимодействия. На семейной сцене разыгрываются нешуточные баталии, и ребенок оказывается тесно вплетен во все это.
У мамы и папы уже сложились определенные отношения до его появления на свет. У них есть свои родители, и с ними тоже существуют устоявшиеся способы взаимодействия. На семейной сцене разыгрываются нешуточные баталии, и ребенок оказывается тесно вплетен во все это.
Он может стать всеобщей радостью, а может буфером, смягчающим сложные отношения между родителями, его могут поднять как знамя борьбы в семейных междоусобицах, или использовать как упрек «своей непутевой дочери», он будет маминой компенсацией за «этих сволочей мужиков» или ее последней надеждой, в осуществление которой она будет вкладывать все свои силы, отказывая себе во всем и, конечно, потом предъявит счет.
Он несет на себе груз родительских ожиданий, амбиций, проекций и представлений о том «как надо», «как правильно» и чтоб обязательно «не хуже, чем у людей». А может это будет очень жесткая и негибкая конструкция любви «раз мне не досталось, пусть достанется ему» или наоборот ревнивое «раз мне не досталось, пусть и ему не достанется».
У меня есть знакомая, которая насильно кормит свою дочку, буквально впихивая в нее еду, не смотря на ее плач, потому что сама выросла в семье с родителями алкоголиками и, бывало, голодала.
А есть другая знакомая, которая оставила сына на попечение бабушки, а сама занялась зарабатыванием денег и обустройством личной жизни. Иногда к ее душе можно пробиться, и она рассказывает, что отношения между родителями не складывались, и каждый уходил от этого в работу, а она оставалась одна, на нее не обращали внимания, разве что «поела?», «уроки сделала?». В ее голосе звенит обида, чувствуется горечь и боль. Но она тут же берет себя в руки и заявляет: « Я выросла и он вырастет, нечего с ним цацкаться». А на мой вопрос «Ты выросла, но ты счастлива?», раздраженно машет рукой.
А еще у одной знакомой сын выполняет роль связного между родителями, когда те в ссоре. Он ходит из комнаты в комнату и передает сообщения – «Иди, скажи матери, чтоб поесть разогрела», «Скажи этому козлу, что я ему не служанка», «Что? Пусть денег тогда больше не просит, так и передай», «Да пусть он подавится своими деньгами!».
Грустно…
Что остается ребенку? Он покорно складывает в свой рюкзачок вину за мамину неудавшуюся жизнь или стыд за отца алкоголика, горечь родительских обид друг на друга, тяжесть воспоминаний их собственного детства, ответственность за мамины болезни, папин страх не соответствовать, не справиться. Да мало ли чего…
Что остается ребенку? Он покорно складывает в свой рюкзачок вину за мамину неудавшуюся жизнь или стыд за отца алкоголика, горечь родительских обид друг на друга, тяжесть воспоминаний их собственного детства, ответственность за мамины болезни, папин страх не соответствовать, не справиться. Да мало ли чего…
Рюкзачок туго набит, под завязку, увесист, лямки врезаются в плечи, спина сгибается под тяжестью содержимого, но надо тащить. И тащат всю жизнь, и передают по наследству своим детям, дополнив чем-то лично своим. Потому что как же можно бросить, вот ведь мама велела, и папа напутствовал…
Грустно…
Грустно…
И вот уже рассвет за окном, а я все думаю…
Если бы родители только представляли себе как тотально зависит от них их дитя…
Много ли мы даем ребенку свободы? Существует ли для него выбор? Есть ли у него своя территория, на которой он будет строить именно свою жизнь? Позволим ли мы ему это?
Даем ли мы место и время проявиться тому Божественному, что заложено в нем и с чем он пришел в этот мир, есть ли у него возможность реализовать себя собственного, настоящего, такого, каким его задумал Бог?
Много ли мы даем ребенку свободы? Существует ли для него выбор? Есть ли у него своя территория, на которой он будет строить именно свою жизнь? Позволим ли мы ему это?
Даем ли мы место и время проявиться тому Божественному, что заложено в нем и с чем он пришел в этот мир, есть ли у него возможность реализовать себя собственного, настоящего, такого, каким его задумал Бог?