В вынуждено подслушанном разговоре в маршрутке женщина делилась по телефону впечатлениями о сыне знакомой (не цитата, но общий смысл):
"А какой у нее ребенок! Он идеальный, не то, что наши. Не плачет, истерики не закатывает, самостоятельный, такой умный, все понимает, можно договориться и объяснить. Она с ним совсем не мучается. Она после родов сразу работать начала, уже после 3-х месяцев, и не надо было возле него сидеть, а сейчас ему уже 4,5."
Сижу (вынуждено, все еще в маршрутке), жду, когда же она поведает собеседнице о цене за такую самостоятельность ребенка (в 4,5 года!). Через 10 минут она переходит от восхищения и зависти к сочувствию - ребенок имеет проблемы со здоровьем, сильнейшая аллергия…
Именно так выглядит ребенок, у которого сложилась эмоциональная связь с родителем по избегающему типу. Он кажется автономным, независимым, «маленьким взрослым» и (часто) имеет проблемы со здоровьем. Когда мама уходит, такой ребенок показывает, что это его не беспокоит, он невозмутим и иногда даже кажется равнодушным. Когда мама возвращается, ребенок не приветствует ее, не бежит к ней и не старается забраться на руки, он не излучает радости, так же как и не огорчен. Его взгляд направлен либо в другую сторону, либо обращен к тому занятию, за которым его оставили. Чаще всего это именно то, чего ждут родители от ребенка: чтобы он научился справляться со стрессом без слез и криков, желательно сам.
Если в течение первого года жизни ребенок сталкивается с тем, что на призывы и крики никто не приходит или, еще хуже, они вызывают гнев и раздражение, а его стремление прижаться и забраться на руки подавляется, то он приучается скрывать свою потребность в помощи и поддержке.
В арсенале родителя устанавливающего избегающую привязанность фразы с помощью, которых выражается поддержка следующие: «ничего страшного», «ничего не случилось», «не плачь», «сам виноват», «не делай вид, что тебе больно», «не слушаешься – теперь будешь знать», «успокоишься потом придешь» и так далее.
Ребенок начинает скрывать чувства и показывать то поведение, которое ожидают и одобряют родители, становится идеальным, удобным, спокойным.
Но современные исследования показали, что эти дети лишены внутреннего покоя. Дети с эмоциональной связью по избегающему типу испытывают стресс в момент расставания с близкими людьми. Об этом свидетельствуют объективные показатели: пульс учащается, выделяются гормоны стресса. Ввиду того, что выразить свои эмоции невозможно, стресс находит свое выражение в виде психосоматических реакций, поэтому такие дети часто жалуются на боли, тошноту, у них возникают проблемы со сном, в худшем случае это проявляется хроническими заболеваниями.
Тип эмоциональной связи формируется до первых 5 лет жизни. После этого он может закрепиться, а в будущем воспроизводится в отношениях с другими людьми, друзьями, партнерами, собственными детьми. Родители, которые устанавливают с детьми эмоциональную связь по избегающему типу, как правило, тоже унаследовали определенный стиль поведения от своих родителей, а те, в свою очередь, переняли его у старшего поколения.
В отношениях с партнером человек с избегающей привязанностью кажется дистанцированным, отстраненным. Редко открывается и говорит о себе, своих переживаниях. Ему может быть тяжело распознавать чувства другого и разделять их.
Для успешной психотерапии важно создание надежных терапевтических отношений. Для их установления подходят те же самые рекомендации, как и для родителей! Важным является чуткое отношение к клиенту, одобрение, эмпатия, сочувствие и др. Кроме этого, в работе необходимо учитывать особенности клиентов с устоявшимися различными типами привязанности.
Для клиентов, у которых в детском возрасте установилась избегающая привязанность характерно отрицание влияния детско-родительских отношений на свое развитие и личность в целом. Они с трудом могут поделиться конкретными воспоминаниями о раннем детстве и семье, часто идеализируют и обобщают детский опыт: «обычная нормальная семья», «отношения были хорошие как у всех».
С такими клиентами важно принимать их темп установления близости, учитывать склонность к дистанцированию и контролю, в ином случае есть риск ухода из терапии.
