Что происходит после того, когда потребность присутствовать восстановлена? Чаще всего она появляется не в ярком свечении эйфории от этого открытия. Ригидный анахроничный фон, по-прежнему, наделяет ее значением. А в нем чаще всего находятся феномены, которые блокируют способность присутствовать – страх отвержения, ужас поглощения, стыд своей «неподходящести» для окружающих, сильная боль от предыдущей пораненности в контакте с другими, напускное безразличие к людям и пр. Этот список, к сожалению, можно продолжать еще множеством страниц.
Разумеется, что даже осознав потребность Быть, учитывая сказанное, человеку требуется значительная решимость пойти на риск присутствия. Поэтому чаще всего в терапии жизнь человека, осознавшего потребность присутствовать, не упрощается. Более того, нередко она становится только сложнее. Ведь выбросив когда-то за пределы осознавания эту потребность, он поступил так не из-за своей взбалмошности или пресыщенности, а ввиду невыносимости переживать боль, страх, ужас, стыд … А сейчас актуальность этого переживания вновь нависла на израненным сердцем клиента. Но оно все еще невыносимо. Таков замкнутый круг, на основании которого годами функционирует self-парадигма – невыносимость переживания заблокировала потребность в присутствии, а исчезнувшая потребность в присутствии сделала невозможным переживание. Очевидно, что перед терапией появляется задача не из легких – поддержать переживание возможно, лишь восстановив присутствие, а присутствие предполагает предварительное переживание блокирующих его феноменов. Разорвать такой порочный цикл можно лишь благодаря риску, риску Быть. Именно здесь на этом этапе сосредотачиваются основные усилия психотерапии.
Как же поддержать риск клиента Быть? Боюсь, что технические рекомендации здесь невозможны. Человек или рискует, или нет. Как меня в свое время готовили к первому парашютному прыжку: «Это совершенно просто. Ты либо прыгаешь, либо не прыгаешь». И нет ответа на вопрос о том, как это сделать.
Применительно к присутствию в терапии это означает, что мы оказываемся в пространстве, в котором необходима чувствительность. Чувствительность и терапевта, и клиента. В первую очередь, разумеется, терапевта. Чаще всего, необходимые для этого интервенции исходят из первичного опыта. Иначе говоря, их «подсказывает сердце».
***
Итак, все что нужно, это Быть. Ни много, ни мало. Именно это порой вызывает самые большие трудности у человека, именно поэтому счастье оказывается недоступным ему. Интересным для читателя может показаться отступление этимологического свойства. Оказывается, что относительно слова «счастье» есть несколько этимологических гипотез. Одна из них отсылает нас к древнерусскому языку и означает просто: «сейчас ты есть». Другая предполагает «с-часть-е», т.е. сосуществование со своей долей, участью, судьбой. Третья предполагает счастье как «бытие частью общего». Все три гипотезы объединяются осознанием факта своего существования. Однако это осознание предполагает всегда существование «меня-в-контакте-с-Другими».
