Много лет я работаю со взрослыми людьми, и запрос на работу с их детьми – один из самых частых. При этом крайне редко самих детей приводят ко мне в кабинет. Сколько раз было в моей практике – поработаешь с мамой какое-то время, и оказывается, что у нее потихоньку наладились отношения с сыном или дочкой. Неоднократно я также слышала вопрос: «Ты со мной поработала, ровнее поведение моего ребенка стало, стало вообще легче, может быть, я его (или ее – если речь о дочери) приведу, чтобы с ней ты тоже поработала?» А для чего? Для того, чтобы стало еще лучше? Но изменениям, которые уже произошли, нужно дать время укорениться, поэтому вдобавок поработать, чтобы стало «совсем хорошо», нередко точно не стоит, т.к. это как раз тот случай, когда лучшее может оказаться врагом хорошего.
И тем не менее изредка я берусь за работу с детьми. Либо слышу, как кто-то из моих знакомых водит ребенка на приемы к психологу или к психотерапевту, и еще слышу разные высказывания от них на этот счет. Ну, например, типа таких «уже пять раз приходили, а что-то все не помогает», или «психолог сказал, что нужно мне и мужу прийти на прием, а зачем, энурез-то у дочери, а не у нас!», или «не понимаю, за что деньги платим, они там просто играют, и все, ничего не делают больше». Это только часть высказываний, думаю, что мои практикующие коллеги могут вспомнить еще с десяток подобных – о том, что почему-то прямо сразу не виден результат, о том, что не очень понимаем, за что платим деньги, о том, что непонятно, зачем нужна работа с родителями…
Поэтому очень коротко и достаточно обзорно остановлюсь как раз на основных особенностях работы с детьми.
1. Одной из аксиом работы с детьми является следующая – чем младше ребенок, тем более показана работа с родителями, в первую очередь с мамой. Так как примерно до трех лет ребенок находится в ситуации слияния с мамой, мама обеспечивает для него ситуацию психологической и физической безопасности. Но если мама в состоянии крайней усталости, или депрессии, или у мамы активизируется ее детская травма, то маме достаточно тяжело для ребенка эту самую безопасность обеспечить. И как только мы начинаем работать на поддержку мамы, у ребенка начинают уходить различные симптомы, по поводу которых и был запрос на работу. Я много раз слышала от мам, в разных ситуациях работы с ними: «Пока я хожу к тебе на встречи, ребенок вдруг сразу перестает писаться по ночам, как только прекращаю встречи – опять мокрая постель». Надо сказать, что спустя время и определенное количество работы сухая постель всю ночь у малыша оказывается приятным «побочным» бонусом от наших встреч.
2. Работа с родителями – также важная составляющая работы с детскими проблемами. Супружеская подсистема, то, как в ней выстроены взаимоотношения, может достаточно сильно влиять и на психологическое, и на телесное состояние ребенка (особенно если вспомнить, что пока ребенок маленький, он умеет выражать свое эмоциональное состояние только через тело или поведение). Но если родители считают, что между ними нет проблем, или это никак не влияет на то, что происходит с их сыном или дочкой, то работа психолога с ребенком может очень сильной затянуться – просто потому, что нет работы с так называемой «корневой» проблемой. Проблемы ребенка могут быть вызваны эмоциональными трудностями самих родителей, и это тем вернее, чем младше ребенок. Если родители отказываются от встреч с психологом, то это совсем не значит, что работа будет бесполезна; психолог, вероятнее всего, будет работать с тем, чтобы помочь выработать ребенку более адекватные психологические опоры в такой семейной ситуации, а на это, как правило, требуется достаточно длительное время.
3. Ребенок включен в семейную систему, а семейная система, как и любая система, стремиться к равновесию (гомеостазу) – и если меняется один элемент системы, то это влечет за собой изменения во всей системе. И у семейной системы, как и у любой системы, есть вполне понятное стремление сохранить свое первоначальное состояние, чтобы все осталось «как было». Грубо говоря – пусть ребенок останется таким же послушным, покладистым, но, например, болеть или бояться перестанет. То есть пусть останется все как прежде, но только чтобы не было болезни или страха (или какого-то другого симптома). Но так обычно не бывает, и любые изменения в поведении или состоянии ребенка заставят семейную систему перестраиваться. А это далеко не всегда безболезненный и радостный процесс. Сколько раз я ловила себя на ощущении досады – когда уже видишь, что пошла работа, и что начались положительные изменения, но родители вдруг резко решали прекратить терапию, при этом нередко даже не объясняя причины. И чаще всего такое резкое прекращение работы – как раз свидетельство того, что изменения начали влиять на семейную систему, но неосознанно люди еще не готовы к этим изменениям. Пожалуй, это тема для отдельной статьи, поэтому просто обозначу этот момент. И вот тут и могут родители сказать, что «психолог не помог, поэтому завершаем», хотя для того, чтобы начались качественные изменения, нужны были еще встречи.
4. Если понаблюдать за работой психолога с ребенком, то внешнему наблюдателю может показаться, что действительно мало что происходит. Сидят себе рядышком на ковре и играют. Или рисуют. Или иногда бегают друг за другом по кабинету – тоже в игре. Просто не работа, а мечта! Но психолог через такие методы может многое что увидеть. Например, очень важно понять, нравится ли играть ребенку, в какие именно игрушки нравится играть – мягких пушистых зверьков или пластмассовых монстров, важно содержание и характер игры. Через это можно увидеть, что же на самом деле с ребенком происходит – увидеть уровень его эмоционального развития, как ребенок строит взаимоотношения с другими, на каком этапе находится его самосознание, и многое что еще, что далеко не всегда получается выявить привычными тестами, которые используют для диагностики, и применение которых родителям как раз более понятно.
5. Защитные свойства детской психики устроены таким образом, что, для того чтобы справиться, например, с какой-то травмирующей ситуацией, ребенку нужно про нее много раз проговорить и много-много раз проиграть эту ситуацию, теперь уже в безопасном для него пространстве. И, кстати, для того, чтобы это пространство взаимодействия психолога и ребенка стало безопасным, также может уйти определенное количество времени. Все дети разные, и если одному ребенку достаточно одно-двух встреч, то другому нужно минимум пять, чтобы освоиться и наконец-то начать раскрываться. И опять-таки – для родителей это может выглядеть как то, что с ребенком «просто играют» и ничего не происходит, хотя на самом деле именно через такой процесс игры при поддержке психолога и происходит процесс исцеления. Казалось бы – ведь можно и дома про это поиграть? Но родители могут быть не всегда устойчивы в таких играх, и это понятно – ведь речь идет об их ребенке, об их близком, любимом, таком беззащитном человечке. Психолог же как раз обучен тому, чтобы уметь поддерживать ребенка, не кидаться его спасать, при этом не рассыпаться на части от ужаса (как это может произойти с родителями) от того, что малышу пришлось пережить, а как раз быть рядом, выдерживать разные «странные» игры или рисунки, понимая при этом, что ребенок именно так нащупал путь к решению своей проблемы.
Надеюсь, моя статья сможет прояснить некоторые важные моменты работы психолога с ребятишками разных возрастов.
И пусть вы и ваши дети будут счастливы.
