Медицинский опыт свидетельствует, что душевные нарушения происходят не из-за психологических конфликтов, как полагал дедушка Фрейд, а суггестивно - в результате наваждения извне. Чаще всего, по причине физического насилия или его угрозы. Причем, такие события в человеческой психике происходят в возрасте не старше пяти лет. Да, да! Все случаи психического надлома приходятся на неосознанный период жизни человека, когда он еще не идентифицирует свою индивидуальность, наблюдая самого себя как часть окружающего мира.
Вероятно, по этой причине инфантильный этап детства у человека проходит под эгидой инстинктивной части его психической деятельности. Ее мы чаще всего называем «подсознанием», имея в виду комплекс безусловных рефлексов (по теории Павлова), который мы получаем по факту своего рождения. Все эти рефлексы представляют собой реакции, не связанные с деятельностью головного мозга, так как наше тело способно демонстрировать их, даже полностью лишившись головы. Именно эта - «безумная» особенность устройства инфантильной психики человека позволяет нам раскрыть механизм появления душевных заболеваний, относящихся к суггестивной (психосоматической) группе. Дело в том, что ключевым моментом в феномене психотравмы является ситуация, когда уже нечто известное инфанту (явление или предмет), неожиданно открывается для него с незнакомой стороны. Обманутое ожидание, сломанная надежда, преданная вера еще не в состоянии породить, например, обиду, потому что дитя еще не осознает свое «Я». Катастрофа воспринимается в виде несознательного комплекса впечатлений и в таком виде покрывается амнезией. Иными словами, конфетка, оказавшаяся пустой оберткой, породит в ребенке не обиду, не гнев, а еще совсем дикий эмоциональный импульс, который так и останется не пережитым, потому что субъекта рефлексии (личности) еще нет. Более того, на уровне вегетативной нервной системы эта реакция может быть будет отработана в «черно-белом» варианте – как угроза физической безопасности. В этом случае, система безусловных рефлексов инфанта действует по принципу «яблочко от яблоньки», порождая еще один рефлекс, вернее его зародыш. Он будет рангом ниже, чем врожденные рефлексы, так как его срабатывание обусловлено более частными обстоятельствами (по этой причине Павлов называл его «условным»), но это все равно будет рефлекс – бессознательная реакция организма.
Вот как описывает механизм зарождения условного рефлекса сам отец этой теории академик Павлов: «Основное условие образования условного рефлекса есть вообще совпадение во времени один или несколько раз индифферентного раздражения с безусловным. Всего скорее и при наименьших затруднениях это образование происходит при непосредственном предшествовании первого раздражения последнему, как это показано выше в примере звукового кислотного рефлекса. Условный рефлекс образуется на основе всех безусловных рефлексов и из всевозможных агентов внутренней и внешней среды как в элементарном виде, так и в сложнейших комплексах, но с одним ограничением: из всего, для восприятия чего есть рецепторные элементы в больших полушариях. Перед нами широчайший синтез, осуществляемый этой частью головного мозга».
Интересно, что в post-инфантильный период жизни человека, когда он перестает говорить о себе в третьем лице, его психика практически никогда не перегорает. Во всяком случае, исследуя своих пациентов, я почти не нахожу психотравм, полученных позднее пятого года рождения. Возможно, сам момент формирования психосоматической завязи состоит из двух частей. Сначала, как правило, имеет место «переоткрытие», о котором говорилось выше, а это эмоциональный взрыв, энергия которого в бессознательно возрасте уходит «в гудок», формируя в инфантильной психике соответствующий «клапан» – безотчетную модель поведения при определенных обстоятельствах. В сознательном возрасте тот же эмоциональный катаклизм взаимодействует не с телом человека, а с его индивидуальностью. В этом случае, шок оказывает закаляющее воздействие, участвуя в формировании того, что мы называем словом «характер». Иными словами, если у человека нет контура индивидуальности, то освоение избытков эмоциональной энергии происходит на архаичном уровне психики – на уровне жизни и смерти. И это причина того, что следы от таких психотравм могут носить эпический характер, влияя на мировоззрение человека. Фактически мы имеем парадокс: первобытная, почти звериная реакция человека, оформляется в статус мировоззрения, способного притягивать к себе схожие переживания, обрастать ими. Этот комплекс образует в личности человека автономный кластер – «подличность». Ведь не случайно же во время психосоматического приступа пациент «не похож на самого себя». Во всяком случае, мы видим незнакомую, а потому пугающую нас личину.
Итак, подведем итоги. Инфантильная идея – это способ бессознательного освоения окружающей действительности, характеризуемый отложенным осмыслением. Переживший потрясение «инфант» (дитя до пяти лет) откладывает воспоминание об этом событии в виде зародыша возможного условного рефлекса. Оставаясь в памяти как «идея», этот зародыш обнаруживает себя способностью объяснять схожие ситуации на протяжении всей жизни человека, наполняя их инфантильным смыслом. Во время психосоматического приступа сорокалетний дядя потому и выглядит нелепо, что ведет себя как четырехлетний малыш.
ИНФАНТИЛЬНАЯ АМНЕЗИЯ
При чем тут гипноз? Все дело в том, что душевное потрясение, какое получает инфант («человек без личности»), не совместимо с той интеллектуальной деятельностью, на какую он способен. Поэтому практически сразу же после физического насилия (или его угрозы) вступает в действие механизм инфантильной амнезии – мгновенного забвения. Это как раз и есть главная причина, почему дети, получив психотравму, никому не жалуются, никому ничего не рассказывают. Они просто забывают случившееся с ними уже через пару часов. Разрушить инфантильную амнезию может только гипноз.
Открывая инфантильную память, мы получаем возможность исследовать события, которые так и остались не пережитыми. Это необходимо, чтобы избавить больного от его расстройства.
ТИПЫ ПСИХОТРАВМ
Имеющийся у мировой медицины опыт гипнотический проникновений под покров инфантильной амнезии открывает удивительную картину. Львиная доля детских потрясений, на основе которых сформировался, например, истерический тип личности, описываются как сексуальное насилие со стороны взрослого человека. Как правило, его совершают самые близкие люди (друзья родителей, няни, старшие сестры, братья, а так же дяди, тети, дедушки), не желающие смерти ребенка. Природа педофилии требует отдельного разговора, но очевидно, что это явление настолько распространено, что вряд ли среди нас найдется человек, который в глубоком детстве не подвергался сексуальному домогательству, а то и насилию. Просто мы не помним об этом - в сознании взрослых людей подобные трагедии напрочь отсутствуют, потому что их сознание образовалось уже после того, как они произошли (инфантильный, то есть бессознательный возраст, обычно, продолжается до 4-6 лет). А вот память хранит все подробности, и в гипнотическом состоянии человек может к ним обратиться.
Приведу отрывок из книжки известного гипнотерапевта, председателя московского гипнологического общества профессора С. Я. Лифшица, который записал довольно стандартный набор событий, породивший пациентку-истеричку, описанных ею же в состоянии гипнотического погружения. Речь идет о 43-летней замужней женщине, физически здоровой, состоящей в счастливом браке.
«На мой вопрос, почему ей хочется себя исследовать, рассказала следующее: муж ее на некоторое время уезжал. Это не вызвало с ее стороны никаких особых эмоций. Но вот к моменту своего приезда, он запоздал по независящим от него обстоятельствам на несколько дней. Эти дни пациентка провела как безумная. Она совершенно не понимает, что с ней произошло. Она металась из одного учреждения в другое за справками. Посылала бестолковые телеграммы, мучилась, не спала и т. д. Ей, кажется, что вторично она не выдержит такого взрыва - сойдет с ума.
При исследовании оказалось, что под внешней деловитостью и сдержанностью имеется прочно установившаяся истерическая реакция; в детстве и отрочестве имелись моменты большой психической депрессии от неясных для пациентки причин. Неизгладимый болезненный след оставило самоубийство брата, которому к тому времени было всего 18 лет. Он был нервный, неудачный мальчик и плохо учился.
Основной травматический комплекс оказался следующим: девочке 3 года. Семья большой компанией отправляется в лес за ягодами. Приехав на место, все разбрелись, кто куда. Девочка идет с матерью и другом дома К., почтенным человеком лет 47—50. Мать и друг дома болтают, смеются и незаметно забирают в сторону. Девочка осталась одна. Она не успевает, однако, сильно испугаться, так как ее скоро находит К., теперь один. Они идут вдвоем, сперва медленно, затем все быстрей и быстрей. Девочку начинает это беспокоить; кроме того, ей кажется, что идут они в другом направлении, она протестует. Тогда К. схватывает ее и волочет ее в гущу леса. Девочка приходит в полное неистовство: она рвется, бьет ногами, щиплется, кусается, но скоро выбивается совершенно из сил. Тогда К. ее успокаивает, ставит на землю, снимает панталончики, которые кладет себе в карман. Затем он садится, расстегивает все у себя, сажает девочку голым телом на свой penis и предлагает поиграть. «Вот видишь какой гусек! А ты плакала, нехорошая девочка». Девочка измучена, одурела и ошалела. Поиграв немного, К. начинает вводить penis in vaginam; девочка опрокинута, то приводит в себя от боли, то опять впадает в полуобморочное состояние. К. долго возится. На этот раз—ejaculatio ргаесох.
Измученный ребенок уснул. Вот он проснулся: на душе тяжело, лежать неудобно, больно, сосновые иглы колют голое тело. Девочке хочется к своим, ей представляется как все радостно хвастаются собранными ягодами, а она одна покинута. В то же время она понимает, что настаивая, только озлит К, который может сделать с ней все, что угодно. Она заискивает и ласково уговаривает К.: «пойдем домой, нам дадут там вкусное». «Хорошо, пойдем». К. берет девочку за руку и они идут. Ходить ей трудно. «Ну, видишь, ты устала, надо отдохнуть. Садятся. К. достает откуда-то мазь и начинает себе натирать, затем берет ребенка, кладет его, и начинает вводить penis вторично. Ребенок в полуобморочном состоянии, он ничем не реагирует, лежит «как бревно». Страшное - давление, тесно, больно, полная подавленность и предсмертная тоска. На этот раз совершается полный coitus без больших наружных поранений; лишь несколько небольших разрывов, которые быстро перестают кровоточить. Когда все кончается, девочка чувствует сильное физическое облегчение и...сексуальное возбуждение.
К. вытирает пот и отдыхает. Затем вынимает платок и тщательно, долго вытирает девочке промежность. Прикосновение к влагалищу болезненно. Надевает девочке штаники, сажает ее к себе на плечо и несет ко всем остальным. Аукает... Затем рассказывает, как нашел ребенка одного и заплаканного.
Девочка измучена, подавлена и думает только о том, как бы уснуть и забыться. На следующий день все окончательно забыто. Временами подкатывает какая-то неопределенная тоска. Некоторое время девочка испытывает необыкновенно частый позыв к мочеиспусканию...
Следующий удар причиняет У, любимая няня. Она живет в семье уже давно. Однажды вечером, раздевши девочку ко сну, по обыкновению, няня остается у кроватки, ласкает ребенка, а затем неожиданно начинает раздражать девочке промежность. «Боже мой, как она может это делать?» Девочку схватывает сексуальное возбуждение в связи с первым травматическим комплексом. Няня начинает ребенка онанировать, целует, заставляет себя целовать. Потом приходит в бешенство и неистово онанирует самою себя, заставляя ребенка царапать и щипать ее (няню). Продолжается это долго. Ребенок подавлен и совершенно замучен. На следующий день все забыто, снятся лишь кошмарные сны: «серая кошка без конца царапает».
Через несколько лет рождается младший брат. Девочка его очень любит, любит целовать его ручки и щечки. Но вот однажды, когда брату исполнился один год с чем-то (девочке было 8), ей бросился в глаза половой орган брата. Вид его возвращает девочку к основой травме. «В таком положении он ни на что не годится», проносится в ней мысль, которая ее потрясает. С этого момента отношение девочки к брату носит сексуальный характер. Прижимая к себе, она старается им онанировать. Однажды ее возбуждение делается большим, девочка страстно целует братишку сначала в ягодицы, потом в penis и наконец берет последний в рот. Все это до того потрясает мальчика, что он испражняется. Девочка сама пугается и в дальнейшем оставляет брата в покое и вообще ее сексуальные эксцессы больше не проявляются.
Несомненно, в отношении к брату, девочка сама играла роль насильника и причинила ему первый травматический удар, который в связи с дальнейшими переживаниями привел того к самоубийству.
В дальнейшем у У внешних проявлений сексуальных эксцессов нет, но вся жизнь течет по истерической схеме.
Периоды мрачного одиночества сменяются увлечением подругами, которые подбираются на основе травматических: ассоциаций. Одна из них, как это ни странно, ассоциировалась с насильником К. по своей сутулости и по манере принимать особые истерические позы. Любовные истории - истерического характера. В самый сильный момент наступает травматическое скисание, и роман кончается ничем».
Если сексуальные кошмары порождают истериков, то в истоках социофобии лежат совсем другие истории. В качестве типичного примера приведу случай из собственной практики
Клиент 29 лет. Прилично зарабатывающий профессионал. Ступор при общении с девушками, кожные высыпания при стрессе. Два сеанса глубокого гипноанализа позволили выяснить следующую картину возникновения заболевания.
Первый год жизни мама так сильно пеленала, что было не пошевелиться. Душно и больно. В один из дней закричал, забрыкался, попытался освободиться, но безрезультатно. Смирился. 5-7 лет Мама перед уходом попросила убраться. Пришла раньше, а он играет. Накричала. На фоне страха внушаемость вырастает в сто раз, поэтому фраза мамы, что здесь все решает она, стала психической установкой. До 20 лет мама, действительно, решала, куда поступить сыну, с кем ему общаться. В итоге получил два высших образования, сосредоточился на работе, стал хорошим узким специалистом.
Страх общения у пациента был убран на первом же сеансе. Пациент стал инициативно знакомиться с противоположным полом, чего раньше не делал, но это не помогло. Измененная модель поведения стала диссонировать с установкой. Пациента стали одолевать мысли о тщетности новых для него жестов и поступков. Накрывала апатия. Причина – в убежденности, что настоящую ценность имеют не собственные решения, а мнение авторитетов. Мироощущение исполнителя. Чтобы изменить личность в части уверенности, пациенту было предложено пережить не пережитые инфантильные психотравмы, на что он согласился. В результате нескольких гипнотических сеансов симптомы кожной аллергии исчезли полностью, пациент стал выглядеть уверенным в себе, как и перестал относиться к себе скептически.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Завершая беседу, я хотел бы высказать одну важную мысль. Наши детские психотравмы на самом деле никакие не психотравмы, а способ адаптации живого существа в меняющейся действительности. Любая человеческая личность – это набор адаптивных механизмов (читай рефлексов), выработанных в процессе жизни, и прежде всего в бессознательный ее период. А потом наше поведение перестает быть обусловленным. В свои права вступает интеллект, для которого характер – данность, существовавшая до него. Вот почему приходится прибегать к гипнозу. Иначе сознание не остановить – оно не позволит вам выполоть изжившие себя рефлексы, даже если они мешают личной жизни или работе. Сознание уверенно, что все условные рефлексы - это снаряжение, благодаря которому вы дожили до возраста, в каком читаете эти строки, а значит и менять тут нечего. Согласитесь, этому трудно возразить.
