Созависимые отношения: жизнь без границ
Вы узнаете о том, что вы зависимый
человек тогда, когда, умирая, обнаружите,
что перед вами промелькнет не ваша
собственная, а чья-то чужая жизнь
– Сестрица Алёнушка, мочи нет: напьюсь я из копытца!
– Не пей, братец, козлёночком станешь!
Не послушался Иванушка и напился из козьего копытца. Напился и стал козлёночком…
Русская народная сказка
Предварительные замечания
Термин «созависимость» сравнительно недавно вошел в психологические словари: в психологической и психотерапевтической литературе его стали использовать в конце 1970-х годов. Он появился как результат изучения социально-психологических последствий поведения алкоголиков, наркоманов, игроков и других зависимых для их ближайшего семейного окружения и сменил термины «ко-алкоголизм», «пара-алкоголизм».
Кого называют созависимыми людьми? Созависимой личностью в самом широком смысле принято считать человека, который патологически привязан к другому: супругу, ребенку, родителю. Включенность в жизнь другого, полная поглощенность его проблемами и делами, а также крайняя форма созависимости как потребность установить над ним полный контроль – самые типичные характеристики этих людей. Кроме выделенных качеств для созависимых людей также характерны:
· низкая самооценка;
· потребность в постоянном одобрении и поддержке со стороны других;
· неопределенность психологических границ
· ощущение своего бессилия что-либо изменить в деструктивных отношениях и др.
В восприятии большинства людей слово «созависимость» нагружено негативными смыслами. Прежде всего, созависимость ассоциируется с утратой свободы, потерей собственного Я, разрушающими личность отношениями. Данный термин прочно вошел в обыденное сознание и широко используется при описании деструктивных отношений между зависимым и созависимым человеком или между двумя созависимыми людьми. Исследования созависимости являются междисциплинарной областью: различные ее аспекты изучают педагогика, социология, психология, медицина.
В данной статье мы сфокусируемся на описании феноменологии созависимой личности, опираясь на текст известной русской сказки «Сестрица Аленушка и братец Иванушка». Данная сказка представляет Аленушку как ролевую модель заботливой сестры, которая опекает брата после смерти родителей. В результате непослушания брат превращается в козленка, но Аленушка продолжает терпеливо заботиться о нем даже после создания собственной семьи. Злая ведьма пытается погубить Аленушку и разрушить ее семейную жизнь. Она топит Аленушку, занимает ее место около мужа и хочет уничтожить Иванушку. Однако Аленушку удается спасти, Иванушка превращается из козленка обратно в мальчика, а злая ведьма наказана.
События, описанные в сказке, и ее счастливый конец являются теми феноменами, которые будут проанализированы в данной статье в контексте созависимых отношений.
Формирование созависимого поведения в онтогенезе
Анализируя данную сказку, мы столкнулись со следующей трудностью: какие отношения считать «условно нормальными», а какие – патологически созависимыми? Ведь онтогенез представляет собой последовательный процесс развертывания различных структур Я посредством контакта с социальной средой, и те формы взаимодействия с окружением, которые на одних этапах являются адекватными, на других признаются неприемлемыми. Так, к примеру, симбиотические отношения между матерью и маленьким ребенком являются не просто нормой, но и условием развития последнего.
Две метапотребности – быть включенным и быть автономным – являются важнейшими двигателями развития. Они находятся в описанных гештальт-психологами отношениях «фигура-фон». В различных отношениях с Другими мы выстраиваем баланс «давать – брать», благодаря чему между нами циркулирует информация, проявляется любовь, выражается признание, осуществляется поддержка. Ассимилируясь, опыт взаимодействия с Другими становится частью нашего Я, придает нам силу, уверенность, способность планировать и выстраивать свою жизнь. Быть с другими и быть собой – это две стороны одной медали, потому что быть собой в отсутствии других, реальных или интроецированных, невозможно.
В психоанализе идея базовых потребностей – быть собой и быть с Другими – была описана Отто Ранком. Он утверждал, что существуют два вида страха. Первый вид страха он назвал страхом перед жизнью. Его яркая характеристика – потребность в зависимости от Другого. Он проявляется в полном отказе от своего Я, от своей идентичности. Такой человек – это лишь тень того, кого он любит. Второй вид страха Ранк назвал страхом смерти. Это страх перед полным поглощением Другим, страх утраты независимости. Отто Ранк считал, что первый вид страха более типичен для женщин, а второй – для мужчин [Ранк].
Эти метапотребности и способы их удовлетворения обычно обусловлены достаточно ранними отношениями ребенка с материнской фигурой. Очевидно, что в ходе развития и общения с социальным окружением ребенок меняется сам и меняет способы удовлетворения разных потребностей, то есть его взрослое поведение не является «голографическим отражением» детского опыта. Именно поэтому аналоги детского поведения во взрослом возрасте нельзя считать законсервированными и неизменными – эти паттерны не раз подвергались различным воздействиям со стороны ментальной, эмоциональной и социальной сфер. Тем не менее, психотерапевту важно знать представления различных школ об основных стадиях развития объектных отношений и потенциальном влиянии раннего взаимодействия на мысли, чувства и поведение взрослого.
Очевидно, что на этапе младенчества созависимость, или, точнее, слияние матери и ребенка – это условие выживания последнего. Именно поэтому Д. Винникотт говорил, что «нет такой вещи, как ребенок». Маленький ребенок не существует сам по себе, он всегда находится рядом с взрослым – матерью или ее заместителем. Д. Винникот также постулировал идею, что в процессе развития ребенок проходит путь от состояния абсолютной зависимости к состоянию относительной зависимости. Чтобы ребенок смог пройти этот путь, рядом с ним должна находиться «достаточно хорошая мать»: не идеальная или гиперопекающая, а заботящаяся о гармоничном удовлетворении его потребностей.
Таким образом, при условиях нормально протекающего развития взрослый человек должен обладать способностью к самостоятельному существованию. Причиной созависимости является незавершенность одной из наиболее важных стадий развития в раннем детстве – стадии установления психологической автономии, необходимой для развития собственного «Я», отдельного от родителей.
В исследованиях М. Малер было установлено, что у людей, которые в возрасте около двух-трех лет успешно завершают эту стадию, существует целостное внутреннее ощущение своей уникальности, четкое представление о своем «Я» и о том, кто они такие. Ощущение своего Я позволяет заявлять о себе, полагаться на свою внутреннюю силу, брать ответственность за свое поведение, а не ожидать, что кто-то будет управлять тобой, Это своеобразное второе рождение – психологическое, рождение собственного Я. Такие люди способны быть в близких отношениях, не теряя при этом себя. М. Малер считала, что для успешного развития психологической автономии ребенка необходимо, чтобы оба его родителя сами обладали психологической автономией (М.Малер).
Из сказки нам известно, что родители Аленушки и Иванушки умерли, оставив ребенка на попечение старшей сестры. Аленушка находится в том возрасте, когда можно выйти замуж: предположительно ей около 16 лет. Иванушка, как следует из сказки – ребенок, который не слушает сестру, не способен долго удерживать в памяти запреты и долженствования, то есть ребенок, у которого не сформировано Супер-Эго. Вероятнее всего, Иванушке от 3 до 5 лет.
Смерть родителей – это утрата не просто привычного окружения, это потеря первых объектов любви и привязанности. Переживания, связные с подобной утратой, могут дезорганизовать жизнь как ребенка, так и взрослого человека. Однако если поведение продолжает оставаться неизменным на протяжении длительного периода времени, можно выдвинуть два предположения. Первое – что смерть родителя явилась сильной травмой, с которой человек не смог справится. Второе – что он был таким же до утраты.
Именно второе предположение легло в основу нашего анализа поведения Аленушки. На наш взгляд, ее жертвенность, безропотное подчинение, неспособность бороться за себя, отсутствие собственных желаний и жизнь лишь в качестве функции позволяет описать ее как созависимую личность.
Феноменология созависимого поведения
Созависимость – феномен, напоминающий зависимость и являющийся его зеркальным отражением. Основными психологическими характеристиками любой зависимости и созависимости является следующая триада:
· обсессивно-компульсивное мышление в области, относящейся к объекту/субъекту зависимости/созависимости;
· использование такого незрелого механизма психологической защиты, как отрицание;
· утрата контроля над своей жизнью.
И зависимость, и созависимость затрагивают все стороны существования человека: физические, психологические, социальные. В случае если человек не признает или не замечает проблему, не пытается изменить свою жизнь, игнорируя происходящие изменения, то постепенно происходит деградация во всех вышеназванных областях.
Аленушка – типичный представитель созависимых личностей. Она не просто привязана к Иванушке – она прикована к своему брату. С самого начала сказки бросается в глаза ее терпеливость. Они с братом идут по широкому полю. Иванушка просит пить, и Аленушка спокойно объясняет, что нужно подождать, чтобы дойти до колодца. Но Иванушка крайне нетерпелив и импульсивен, что вполне естественно как для детей, так и для взрослых зависимых. Он предлагает Аленушке компромиссные варианты: хлебнуть воды из следов, оставленных различными домашними животными.
«– Сестрица Алёнушка, хлебну я из копытца!
– Не пей, братец, телёночком станешь!
Братец послушался, пошли дальше. Солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит лошадиное копытце полно водицы.
– Сестрица Алёнушка, напьюсь я из копытца!
– Не пей, братец, жеребёночком станешь!
Вздохнул Иванушка, опять пошли дальше. Идут, идут, - солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит козье копытце полно водицы.
Иванушка говорит:
– Сестрица Алёнушка, мочи нет: напьюсь я из копытца!
– Не пей, братец, козлёночком станешь!
Не послушался Иванушка и напился из козьего копытца. Напился и стал козлёночком...
Зовет Алёнушка братца, а вместо Иванушки бежит за ней беленький козлёночек.
Залилась Алёнушка слезами, села на стожок – плачет, а козлёночек возле неё скачет».
Заметим, что Аленушка не выражает свою агрессию, не злится на Иванушку – она заливается слезами, в то время как тот продолжает скакать рядом с сестрой.
Таким образом, созависимый человек не живет своей жизнью. Он спаян, слит с жизнью другого человека, и все его проблемы переживает как свои собственные. В таких условиях self не развивается – ведь условием развития выступает наличие рядом Другого, отличного от меня. Но Аленушка, практически взрослый человек, при столкновении со сложной ситуацией погружается в печаль. Она теряет способность действовать, она не пытается найти выход – Аленушка полностью дезорганизована и растеряна. Она утратила контроль над своей жизнью.
Очевидно, что все мы в моменты неожиданных изменений течения нашей жизни испытываем замешательство и растерянность. Человек может быть травмирован или дезорганизован более или менее длительный период времени. Однако адекватно функционирующий индивид способен через некоторое время мобилизоваться и приспособиться к новой ситуации наиболее подходящим способом. Созависимый человек утратил эту способность. Он, по сути, не может ничего изменить, потому что Другой определяет ход его жизни.
Феноменология зависимого поведения
Иванушка по своей характерологии больше всего похож на зависимого. Известный российский психолог Б. Братусь выдвинул идею, что получение удовольствия без усилия – путь к алкогольной психике. Иванушка является яркой иллюстрацией этой идеи – он не умеет терпеть, не способен долго выдерживать напряжение. Такое поведение нормально для маленького ребенка, но недопустимо для взрослого. Однако именно так ведут себя взрослые зависимые – алкоголики, наркоманы, игроки, когда сестра, жена, мать или другой созависимый уговаривают их не пить (не играть, не нюхать, не колоться). На пути Иванушки всегда встречается то или иное копытце, испив воды из которого он теряет человеческий облик.
Такая неспособность удерживаться от компульсивных действий обусловлена проблемой, существующей и у зависимых, и у созависимых личностей: неспособностью выдерживать напряжение. Эта способность обычно определяется достаточно ранним опытом, связанным с удовлетворением потребностей. Так, маленький ребенок часто испытывает голод, жажду, потребность в общении и др. Он сигналит о своих нуждах и желаниях окружающему миру. Если ребенок получает немедленное удовлетворение своей потребности, то не получает опыта переживания напряжения. Если не получает удовлетворения совсем – испытывает фрустрацию, что может привести к травматизации психики. Оптимальный вариант развития может быть описан как «отсроченное удовлетворение». Ребенок учится терпению и получает удовольствие в качестве вознаграждения за «работу» за то, что смог выдержать напряжение.
Тревожная мать старается быть «идеальной» и пытается немедленно удовлетворить все возникающие у ребенка потребности. Такой ребенок не имеет опыта отсроченного получения желаемого и поэтому организует свою жизнь вокруг легкодоступных удовольствий. Именно поэтому контингентом психолога зачастую являются родители «золотой молодежи», которая, по их описанию, имеет все, кроме интересов и целей в жизни. К сожалению, такое «счастливое детство» не создает условий для формирования такого качества личности как целеполагание – способности планировать будущее, ставить и добиваться цели, и в итоге неизбежно приводит к наркомании, алкоголизму, бесцельной трате времени, поиску удовольствий для сиюминутного ощущения себя живым. Такие клиенты обычно плохо поддаются психотерапии, потому что спектр их проблем обусловлен базисным дефектом их психики. Отсутствие самоконтроля, ограниченная сфера интересов, «приклеенность» к объекту зависимости /созависимости являются серьезным вызовом для психотерапевта.
Такие клиенты не способны просить о помощи у окружения – обычно за помощью обращаются их родственники или кто-то приводит их на терапию буквально «за руку». Психотерапевту предстоит работать с «маленьким ребенком», не осознающим своих желаний, потребностей, своей отдельности от окружения. Иллюстрацией описанной феноменологии как зависимой, так и созависимой личности является тот момент, когда ведьма утопила Аленушку. Иванушка пытается вернуть сестру. «Утром и вечером ходит по бережку около воды и зовёт:
– Алёнушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок...»
Заметим: Иванушка не пытается рассказать о своей проблеме людям, мужу Аленушки, попросить у них помощи или найти самостоятельно способ спасения сестры. Все, на что он способен – ходить по берегу и продолжать жалобно взывать в никуда. Ведь рассказать о проблеме и попросить о помощи означает признать свою недееспособность, свои страхи и проблемы, стать очень уязвимым. Именно поэтому сложность психотерапии зависимой личности заключается в том, что созависимый не дает ему возможности вырасти и поддерживает его в детском, инфантильном, безответственном состоянии, выступая в качестве своеобразного «психологического костыля». Любые попытки партнера заявить о своих границах воспринимается созависимым как отвержение.
Символика козла
При анализе сказки возникает вопрос: почему Иванушка превращается именно в козленка? Не в теленка, не в жеребенка…
Слово «козел» имеет различные коннотации. В христианстве козел является символом дьявола: в средневековье последний изображался в виде козла или человека с козлиной бородой, рогами и копытами.
Использование данного термина при описании мужчины обычно связано с его разрушительными внутренними тенденциями: норовистостью, глупостью, упрямством. Именно эти черты демонстрирует Иванушка, когда Аленушка уговаривает его не пить из копытца. Однако Иванушка не слышит разумных доводов сестры. Он превращается в козленка, то есть маленького козла, олицетворяющего активность, непоседливость, детское упрямство.
Интересна и другая символика козла. Иудейский «козел отпущения» выступал в качестве символа искупления. «Нагруженный» чужими грехами, такой козел выводился в дикую пустынную местность, где погибал, унося накопившиеся за год прегрешения и проступки.
Именно эта символика интересна в контексте анализа созависимых отношений в паре. На «козла» легко свалить все грехи, сделать «козлом отпущения» – ведь он заслуживает наказания и изгнания. Однако затем ему даруется прощение, и отношения продолжаются. Однако такое «прощение» не является окончательным – при любом удобном случае ему припоминают «козлиное» поведение. «Козла отпущения» в такой паре, по сути, и не прощают и не отпускают – он остается в семье нагруженный своими вечными и тяжкими прегрешениями без надежды на искупление и прощение.
Механизмом поддержания отношений в паре, где есть созависимый человек, является формирование чувства вины. Созависимый человек постоянно дает понять своему партнеру, что как бы он себя не вел, он все равно остается «козлом». Чувство вины является квази-клеем для второго партнера. Оно же не дает ему шанса на исцеление, загоняя в патологический круг «хорошее поведение – вина – стыд – срыв – превращение в козла» и не дает возможности выйти из «козлиного» образа.
Созависимость в браке
Пары складываются не случайно. Теории выбора брачного партнера, исследуя различные факторы, детерминирующие этот выбор, большое внимание уделяют способности партнеров удовлетворять потребности друг друга. Именно поэтому так часто образуются комплиментарные пары – один спасает, а другой нуждается в спасении; один несчастный, а другой его утешает; один нуждается в помощи, а другой хочет помогать… Именно таким образом выходит замуж наша героиня Аленушка.
Жертвенность Аленушки проявляется в том, что ради своего брата она готова выйти замуж за первого встречного. Находясь в своих переживаниях из-за превращения Иванушки в козленка, Аленушка растеряна и дезорганизована.
«В ту пору ехал мимо купец:
– О чём, красная девица, плачешь?
Рассказала ему Алёнушка про свою беду. Купец ей и говорит:
– Поди за меня замуж. Я тебя наряжу в злато-серебро, и козлёночек будет жить с нами.
Алёнушка подумала, подумала и пошла за купца замуж».
Заметим, что купец тоже является представителем созависимых личностей. Встретив незнакомую девушку, находящуюся в сложной ситуации, он сразу включается своей «спасательской» частью и предлагает ей помощь. В норме паре нужно пройти какой-то период для того, чтобы лучше узнать партнера и принять решение о продолжении отношений или отвержении неподходящего кандидата. Однако «созависимые» очень быстро и без раздумий выбирают подходящего партнера. На самом деле это выбор без выбора. Поэтому купец сразу готов заботиться и об Аленушке, и о ее братце.
Также любопытно представить картину: Аленушка сообщает купцу, что это животное – на самом деле не козел, а ее маленький брат. Обычный человек усомнится в адекватности сообщения, попытается проверить нормальность человека, который об этом говорит. Но купец так же, как и Аленушка, находится в другой реальности – в реальности, где козел может превратиться в человека. Искажение реальности, отрицание существующих сложностей и проблем – яркие характеристики мышления созависимых людей и типичные защитные механизмы, поддерживающие их картину мира. Когда всем окружающим уже понятно, что алкоголик (наркоман, патологический ревнивец, игрок) является сильно нарушенной личностью и дезорганизует жизнь созависимого партнера, последний остается единственным, кто верит в возможность счастливого конца истории. Он говорит, что еще не все испробовал, что недостаточно старался, что есть еще способы и средства помочь партнеру «стать человеком». Поэтому работа с зависимым должна начинаться с терапии его ближайшего окружения – созависимого партнера.
Роковой треугольник
Феномен созависимых отношений описан в психотерапии как «треугольник власти Карпмана», или триада «жертва – спасатель – тиран». Стефан Карпман, развивая идеи Эрика Берна, в 1968 г. показал, что всё многообразие ролей, лежащее в основе «игр, в которые играют люди», может быть сведено к трем основным – Спасателя, Преследователя и Жертвы. Треугольник, который объединяет эти роли, символизирует одновременно их связь и постоянную смену. Этот треугольник можно рассматривать и в межличностном, и во внутриличностном плане. Каждая ролевая позиция может быть описана при помощи набора чувств, мыслей и характерного поведения.
Жертва – это тот, чью жизнь портит тиран. Жертва несчастлива, не достигает того, чего могла бы при условии освобождения. Она вынуждена все время контролировать тирана, однако ей это плохо удается. Обычно жертва подавляет свою агрессию, однако она может проявляться в виде вспышек ярости или аутоагрессии. Для поддержки патологических отношений жертве необходимы внешние ресурсы в виде помощи от спасателя.
Тиран – это тот, кто портит жизнь жертвы, при этом зачастую считая, что жертва сама виновата и провоцирует его на «плохое» поведение. Он непредсказуем, не отвечает за свою жизнь и нуждается в жертвенном поведении другого человека для выживания. Только уход жертвы или устойчивое изменение ее поведения могут привести к изменению тирана.
Спасатель – это важная часть треугольника, которая дает «бонусы» жертве в виде поддержки, участия, различных видов помощи. Без спасателя этот треугольник бы распался, так как у жертвы не хватало бы собственных ресурсов для жизни с партнером. Спасатель также получает свою выгоду от участия в этом проекте в виде благодарности жертвы и ощущения собственного всемогущества от нахождения в позиции «сверху».
Проанализируем с этой точки зрения треугольник «Аленушка – Иванушка – купец». Купец – типичный спасатель. Он, как и Аленушка, является созависимым. Купец спасает Аленушку, которая, в свою очередь, спасает Иванушку, являющегося жертвой злого волшебства. Такая созависимая пара в реальной жизни часто организует свое супружество таким образом, чтобы главной целью и оправданием их совместной жизни было спасательство. В таких семьях ребенок зачастую становится «идентифицированным пациентом», позволяющим родителям длительное время осуществлять заботу и оказывать помощь тому, кто без них «пропадет». Спасать можно родственников, соседей, знакомых, или даже друг друга. В стабильной семейной ситуации, когда роль «спасателя» является невостребованной, такая пара сталкивается с пустотой и бессмысленностью своего существования. Спасательство дает созависимому человеку смысл в жизни, структурирует и поддерживает его идентичность, «затыкает дыру в его Я» (Амон). В этом смысле зависимый – идеальная пара для созависимого человека.
Треугольник Карпмана – модель, показывающая, каким образом могут изменяться ролевые позиции. Так, купец спасает жертву – Аленушку от тирании злых сил, воплощенных в Иванушке. Но купец одновременно сам является жертвой – ему приходится принимать Иванушку в образе козла. Аленушка при таком раскладе сил может выступать как тираном (вызывая чувство вины у купца за желание избавиться от такого родственника или желая зарезать козленка), так и спасателем (своим безграничным терпением и преданностью благодаря купца за его жертву). Иванушка также может как спасать пару, выступая смыслообразующим элементом системы, так и разрушать ее.
Размытость и одновременно ригидность этих ролевых позиций приводит нас к пониманию важнейшей характеристики созвависимой личности: утрате индивидуальных границ. Так, Аленушка выходит замуж за купца, обретает новую социальную роль – роль жены. Однако ее поведение не меняется: «Стали они жить-поживать, и козлёночек с ними живет, ест-пьет с Алёнушкой из одной чашки».
Такое поведение Аленушки не случайно. На самом деле она не взрослеет, не принимает своего нового социального статуса. Более того – она привела в свою новую семью брата, который продолжает, как и раньше, есть-пить с сестрой из одной чашки. Это пример грубого нарушения семейных границ. Интересно, что в этой ситуации чувствует купец?
Можно предположить, что он злится на Иванушку. Однако нигде в сказке не говорится о какой-либо агрессии в его адрес со стороны купца. В лучшем случае – беспредметное раздражение, так как он сам, являясь созависимым, не способен быть чувствительным к своей агрессии, или частое отсутствие дома как способ убежать от проблем. Это – яркая характеристика эмоциональной сферы созависимой личности. Можно назвать это «избирательной алекситимией». Созависимый в роли спасателя и жертвы отвергает злость, раздражение, свою агрессивность – социально неодобряемые чувства, в то время как вполне осознает сострадание, сочувствие, жалость.
Еще одной характеристикой созависимой личности является постоянное переживание чувства вины. Вина – это остановленная агрессия, направленная на самого себя. От созависимых часто можно услышать, что именно их поведение привело к сложившейся ситуации. Они также формируют вину у зависимых, обвиняя, упрекая, контролируя, оценивая и одновременно не отпуская их от себя. Если агрессия способствует выстраиванию границ, то вина, наоборот, ведет к их размыванию.
Возникает закономерный вопрос: почему созависимые не могут проявить свою агрессию? На наш взгляд, сильная злость блокируется еще более сильным чувством – страхом. В описании переживаний созависимых находят отражение уже упоминаемые нами идеи Отто Ранка. Страх отделения, страх одиночества, страх отвержения ведут к неспособности выражать агрессию. Быть в разрушительных отношениях, но с кем-то, более выносимо, чем быть одному. Для многих созависимых совершенно непереносима ситуация одиночества, которая ассоциирована с переживанием брошенности, ненужности, отвергнутости. Жить своей жизнью, нести ответственность за себя и свои собственные выборы для них гораздо сложнее, чем контролировать и опекать других.
Ведьма
Однако агрессия все равно должна найти выход – иногда в косвенной, а иногда и в прямой форме. Агрессия обязательно должна проявится каким-то образом, но страх созависимой личности разрушить отношения часто ведет к выбору «непрямых» способов ее выражения. Вина и обида выступают в качестве способов распоряжения своей злостью. Однако в сказке есть момент, когда агрессия выражается напрямую. Он связан с появлением в истории такого персонажа, как ведьма.
«Один раз купца не было дома. Откуда не возьмись, приходит ведьма: стала под Алёнушкино окошко и ласково начала звать её купаться на реку.
Привела ведьма Алёнушку на реку. Кинулась на неё, привязала Алёнушке на шею камень и бросила её в воду».
Опять мы сталкиваемся с парадоксом. К Аленушке приходит незнакомая женщина, зовет ее купаться, и та, не раздумывая, соглашается. Почему? Ответ может быть только один – Аленушка на самом деле хорошо знает этого человека. Этот человек – она сама. Ведьма в сказке – метафора агрессивной субличности Аленушки.
Подтверждение этой гипотезе мы находим в дальнейшем тексте сказки. Ведьма… «оборотилась Алёнушкой, нарядилась в её платье и пришла в её хоромы. Никто ведьму не распознал. Купец вернулся - и тот не распознал».
Ведьма – это сама Аленушка, однако способная адекватно распоряжаться своей агрессией. Поэтому никто и не заметил «подмены» – с окружением ведьма ведет себя так же, как и раньше. Ее поведение изменилось в отношении только одного персонажа: любимого братца Иванушки.
«Одному козлёночку все было ведомо. Повесил он голову, не пьет, не ест. Утром и вечером ходит по бережку около воды и зовёт:
– Алёнушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок...
Узнала об этом ведьма и стала просить мужа: зарежь да зарежь козлёнка».
Похоже, когда созависимый исчерпал все ресурсы терпения, он позволяет проявиться своей агрессии и переходит из позиции жертвы в позицию тирана. Однако накопившаяся за долгое время злость настолько сильна, что атакует отношения с объектом зависимости. Доведенная до отчаяния Аленушка готова на «убийство» своего братца.
Эта часть сказки отражает аспекты реальности, связанные с готовностью созависимой личности к символическому убийству своего партнера, прежде всего – к разрыву отношений, к разводу, к расставанию. Купец выступает как отражение социального окружения, которое не поддерживает идею «убийства» отношений.
«Купцу жалко было козлёночка, привык он к нему. А ведьма так пристает, так упрашивает, – делать нечего, купец согласился:
– Ну, зарежь его...
Велела ведьма разложить костры высокие, греть котлы чугунные, точить ножи булатные».
В идее ведьмы подчеркивается только агрессивная ее часть. Однако ведьма также является мудрой, так как проявление агрессии и отстраивание границ – это единственная возможность избавления от зависимости и созависимости.
Нарушение гомеостаза в системе, связанное с проявлением агрессии в адрес зависимого, актуализирует действия последнего по возвращению системы в прежнее равновесное состояние. Зависимый пытается вернуть «спасателя», вызывая у созависимого жалость.
«Побежал козлёночек на речку, стал на берегу и жалобнёхонько закричал:
- Алёнушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок.
Костры горят высокие,
Котлы кипят чугунные,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати!»
В этой ситуации созависимый оказывается в сложной ситуации. С одной стороны, он уже не раз оказывался в такой ловушке с известным исходом. С другой стороны, он просто не способен отказать в помощи тому, кто так сильно в нем нуждается.
Аленушка пытается проявлять твердость и последовательность. Похоже, отношения с Иванушкой действительно истощили ее терпение. Она отвечает Иванушке с речного дна:
«Тяжёл камень на дно тянет,
Шелкова трава ноги спутала,
Желты пески на груди легли».
Эти слова – центральная характеристика созависимой личности. Это красивая метафора того бессилия, которое испытывает каждый спасатель. Аленушка неподвижна. Ее грудь, символизирующая эмоциональную сферу, сдавлена. Ноги – с одной стороны опора, а с другой – средство передвижения – спутаны. Аленушка несвободна даже сейчас, несмотря на то, что пытается избавиться от невыносимых отношений.
Возникает вопрос: что останавливает ведьму? Что мешает выстроить границы и изменить жизнь? Что заставляет созвависимого бесконечно «ходить по кругу»?
Страх предательства
Одним из сложных и маловыносимых переживаний для созависимой личности является отвержение и страх остаться в одиночестве. Строя отношения проективным способом, не имея ясных границ и ощущения себя как отдельной личности, смутно представляя желания и потребности своего Я, созависимый утрачивает энергию и желание перестраивать отношения в тот момент, когда сталкивается с необходимостью отказаться от Другого. Созависимый сам факт отречения воспринимает как предательство. Ему проще предать себя, забыть о своих планах и мечтах, подавить свои желания, чем реально выстроить границы с партнером.
Отсутствие границ – это невозможность отделить свои переживания от переживаний другого. Причинение боли партнеру приводит к ощущению этой боли как своей собственной. Недифференцированность, отсутствие разницы между «Я» и «не-Я» удерживает созависимого от решительного шага. Поэтому без профессиональной помощи созависимый в очередной раз предает себя, прощая партнера и продолжая жить, как и раньше. Кроме того, неспособность отказаться от другого поддерживается (опять же проективно) идеей неспособности того «выжить» без созависимого. Значимые для созависимого социальные интроекты, «сковывающие» спасателей по рукам и ногам: «нельзя бросать слабого», «без меня он пропадет», «я навсегда в ответе за своего партнера» прочно «впаяны» в его образ Я. Эти же интроекты поддерживают инвалидность спасаемых субъектов, которые продолжают свою жизнь рядом со спасателем. В итоге, высокая «миссия спасателя» дает превосходство и моральное оправдание «стойко переносить все тяготы и лишения совместной жизни». Периодические ощущения жертвенности своего поведения компенсируются моральным превосходством из позиции спасателя или поддержкой спасателей из внешнего окружения.
Разрешение кризиса в отношениях, описанное в сказке, типично для функционирования семейной системы с созависимостью. Как только социум узнает о том, что Аленушка собирается оставить Иванушку, он начинает «спасать» Иванушку, реанимируя прежнюю добрую, принимающую и всепрощающую Аленушку.
«Собрали народ, пошли на реку, закинули сети шелковые и вытащили Алёнушку на берег. Сняли камень с шеи, окунули её в ключевую воду, одели ее в нарядное платье. Алёнушка ожила и стала краше, чем была».
Действительно, без профессиональной помощи и поддержки созависимый быстро возвращается к привычным паттернам поведения. Социальное окружение, на словах поддерживая выход созависимой личности из разрушающих ее отношений, в реальности зачастую старается вернуть систему к прежнему гомеостазу, так как изменение этих отношений приведет к необходимости изменения взаимодействия во всем социальном окружении партнеров.
Созависимая личность испытывает и внутренние сложности, связанные с дифференциацией от партнера, и внешние затруднения, обусловленные явным или скрытым давлением социума. Созависимому невыносима встреча с агрессией – как со своей, так и со стороны Другого. В силу этого без внешней поддержки неизбежно возвращение к прежней ситуации.
Так, Аленушка превратилась в тирана – ведьму и стала преследовать Иванушку – жертву. Однако добрые спасатели извне быстро вернули систему к прежнему status quo – извлекли полную вины и стыда субличность «добрая сестрица Аленушка» и попробовали избавиться от ведьмы. Огромное сожаление вызывает тот факт, что в сказке «ведьму привязали к лошадиному хвосту, и пустили в чистое поле». Попытка убийство ведьмы – это метафора подавления агрессии. Аленушке не удалость вырваться из (порочного? Или какого другого?) круга созависимых отношений.
Ода агрессии
В обыденном сознании агрессия рассматривается как один из серьезнейших социальных пороков. Агрессия – «мотивированное деструктивное поведение, противоречащее нормам сосуществования людей, наносящее вред объектам нападения, приносящее физический ущерб людям или вызывающее у них психологический дискомфорт» (википедия). Однако отметим, что в этимологии слова «агрессия» существуют разночтения. В первом варианте выдвигается гипотеза о происхождении слова «агрессия» от латинского «aggressio» – нападение. Сторонники второго считают, что слово aggredi (агрессивный) образовано от adgradi, которое в буквальном смысле означает ad – на, gradus – шаг. Согласно данной версии, агрессия связана с движением в направлении какого-то объекта, своеобразным наступлением. Таким образом, в первоначальной версии быть агрессивным означало «двигаться в направлении цели без промедления, без страха и сомнения».
Очевидно, что необходимо различать конструктивную и деструктивную агрессию. Например, А. Лэнгле выделяет в агрессии две функции – психодинамическую, защитную, охраняющую витальность, и экзистенциальную составляющую. Возможность справляться с жизненными задачами неразрывно связана с состоянием витальности. Если у человека недостаточно энергии и сил, он зачастую не справляется с этими задачами и реагирует единственным доступным способом – агрессией.
Эти типы агрессии ярко продемонстрированы на примере Аленушки. Пока она справляется с напряжением и проблемами, пока у нее хватает сил, она терпеливо заботится о брате. Но когда ее потребности хронически фрустрированы, она истощается, перестает быть «хорошей сестрой» и начинает использовать агрессию как способ восстановить свои границы. Потребность быть собой, быть автором своего жизненного замысла, иметь защищенные отношения со значимыми людьми часто является непозволительной роскошью для созависимой личности. Тогда агрессия становится единственной возможностью восстановить целостность собственного Я в контексте логики собственной жизни, а не только как механизма выполнения определенных функций для (или вместо) другого. Именно поэтому при психотерапии созависимой личности важнейшая роль принадлежит восстановлению способности к здоровой, конструктивной агрессивности.
Из сказки видно, что Аленушка как созависимая личность использует такую защиту, как расщепление. Аленушка в расщеплении представляет собой двух разных людей. Одна часть Аленушки – добрая, любящая, принимающая сестра, хорошая жена, и, что очень важно – почти труп, лежащий на дне и способный только говорить о том, что он ничего не может сделать. Другая ее часть – живая, энергичная, активная ведьма, которая знает, чего она хочет и соответственно, чего не хочет. Эти два человека в Аленушке – метафора двух стихий. Одна – Аленушка как вода (в которой она находится с камнем, песом на груди и спутанными травой ногами), готовая принять любую форму и не имеющая своего Я. Другая – Аленушка как огонь, в котором она готова сварить Иванушку. Сложность каждой созависимой личности заключается в том, что невозможно быть и поддерживающим и агрессивным одновременно. «Переключения» из хорошей сестры в злую ведьму и обратно – свидетельство несынтегрированной идентичности. Принятие своей «злой» части и поиск адекватного способа распоряжения агрессией – единственный путь к целостности для созависимой личности.
Терапия созависимой личности
Терапия созависимых – терапия взросления. Истоки созависимости, как мы отмечали ранее, лежат в раннем детстве. Терапевту необходимо помнить, что он работает с клиентом, который по своему психологическому возрасту соответствует ребенку 2-3 летнего возраста. Следовательно, и задачи терапии будут определяться задачами развития, характерными для этого возрастного периода. Терапию с клиентами типа Аленушка можно рассматривать как проект по «взращиванию» клиента, которую метафорически можно представить как отношения мать-ребенок. Данная идея не является новой. Еще Д. Винникотт писал, что в «терапии мы пытаемся имитировать естественный процесс, который характеризует поведение конкретной матери и ее ребенка. … именно пара «мать – младенец» может научить нас основным принципам работы в обращении с детьми, у которых раннее общение с матерью было «недостаточно хорошим» или оказалось прерванным». (Винникотт Д.В.)
Основная цель терапии с клиентами типа Аленушка – создание условий для «психологического рождения и развития собственного «Я», что является основой для его психологической автономии. Для этого необходимо решить ряд задач в психотерапии: восстановление границ, обретение чувствительности, прежде всего к агрессии, контакт со своими потребностями, желаниями, научение новым моделям несозависимого поведения.
Сложности в психотерапии созависимых обычно начинаются уже с момента обращения к психотерапевту. Чаще всего созависимый клиент приходит «жаловаться» на своего зависимого партнера. Задачей психотерапевта на этом этапе терапии является «переключение» фокуса внимания с партнера на клиента. Необходимо объяснить клиенту, что в проблемах, причиной которых, по его мнению, является зависимый партнер, есть также его вклады и психотерапия будет осуществляться именно с ним, а не с зависимым. На этом этапе терапии возможно сопротивление клиента, связанное с непризнанием своего авторства в заявленных на терапию проблемах. Следовательно, на этом этапе большое внимание в терапии необходимо уделять психологическому просвещению клиента в области созависимых отношений.
Еще один феномен, с которым придется столкнуться терапевту на начальном этапе терапии – это роль Спасателя, с которой идентифицирует себя клиент. В образе клиента содержится достаточно сильный интроект о своей миссии Спасателя, результатом чего является фантазии проективного характера о неспособности партнера выжить без него. В силу этого образ Я созависимого расщеплен на ряд полярностей – Спасатель и Спасаемый, Добрый и Злой, Хороший и Плохой и т.п.. Полярность Спасатель (Добрый, Хороший) принимается созависимым и с ней он легко идентифицируется. В то же время полярность Спасаемый (Злой, Плохой) отвергается и в итоге проецируется на зависимого.
В анализируемой сказке Аленушка идентифицирует себя со Спасателем, а все отвергаемые части ее Я представлены в образе Ведьмы. Задачей терапии является интеграция расщепленного образа Я, для чего необходимо вести работу по осознаванию своих отвергаемых частей и их принятию. В работе с такого рода клиентами первым шагом является признание бессилия Спасателя. Перестав спасать Другого, созависимый перестает тем самым «инвалидизировать» его. Признание собственного бессилия для спасения Другого ведет к осознаванию, что спасать нужно себя. Успешным завершением данного этапа является создание рабочего альянса терапевта и клиента с готовностью последнего работать в психотерапии над восстановлением своего Я, своих отношений и своей жизни в целом.
Сложность, с которой столкнется терапевт в данной работе – сильное сопротивление клиента, причиной которого является страх. Это страх отвержения и в итоге одиночества из-за предъявления близкому человеку непринимаемых частей своего Я, и в первую очередь, своей агрессии. Истоки страха находятся глубоко в детстве и коренятся в отсутствии принятия клиента родительскими фигурами. Это травматический опыт отвержения клиента в раннем детстве в ответ на попытки заявить о себе – своих желания, потребностях, чувствах. Неспособность родителей принимать ребенка в разносторонних проявлениях, не всегда ими одобряемых, их неспособность выдерживать агрессию, неизбежно сопровождающую любые стремления развития автономности, приводят к пресечению этих попыток, что в итоге ведет к невозможности психологического рождения ребенка.
Созависимость клиента, как уже отмечалось, имеет истоки в раннем детстве и является результатом эмоциональных проблем его родителей, неспособных принимать в себе «плохие» аспекты своего Я – мысли, чувства, желания, и идентифицирующихся с образом идеальных, святых родителей. В итоге, эти непринимаемые свойства проецируются на ребенка. Джон Боулби в своей книге «Создание и разрушение эмоциональных связей» дает точное описание этим процессам. Он пишет «… для взаимоотношения нет ничего более вредоносного, чем когда одна сторона приписывает собственные неудачи другой, делая ее козлом отпущения (курсив авторский). К сожалению, младенцы и маленькие дети являются великолепными козлами отпущения, так как они столь открыто проявляют все те грехи, которые наследует их плоть: они эгоистичны, ревнивы, чрезмерно сексуальны, неряшливы и склонны к вспыльчивости, упрямству и жадности. Родитель, который несет на себе груз вины того или иного из этих недостатков, склонен становиться необоснованно нетерпим к подобным проявлениям у своего ребенка» (Боулби, с. 31-32). Схожей точки зрения придерживается Гюнтер Аммон, считая, что «…структурному повреждению Я ребенка сопутствует неосознаваемая родителями зашита от его потребностей, проявляющаяся в форме ригидных запретов, страха сексуальности. Родители, которые в силу собственного неосознаваемого страха перед инстинктами не способны понять потребности ребенка и поддержать их, когда они начинают осознаваться ребенком и дифференцироваться – это те самые родители, которые не в состоянии адекватно выполнять функцию внешнего вспомогательного Я по отношению к ребенку». ( Амон)
Использование метафоры «родитель-ребенок» в психотерапии созависимых клиентов позволяет определить стратегию работы с ними. Психотерапевту следует быть безоценочным и принимающим разнообразные проявления Я клиента. Это предъявляет особые требования к осознанию и принятию терапевтом своих отвергаемых аспектов Я, его умению выдерживать проявления различных чувств, эмоций и состояний клиента, прежде всего, его агрессии. Проработка деструктивной агрессии делает возможным выход из патогенного симбиоза и отграничение собственной идентичности (Аммон)
Следующая цитата Джона Боулби, на наш взгляд, красноречиво и точно отражает стратегию работы с созависимым клиентом: «Ничто не помогает ребенку в большей степени, чем способность выражать враждебные и ревностные чувства откровенно, прямо и спонтанно, и я полагаю, что нет более значимой задачи родителя, чем быть способным принять такие выражения дерзости ребенка, как «я ненавижу тебя, мамочка», или «папочка, ты – скотина». Выдерживая эти взрывы гнева, мы показываем нашим детям, что мы не боимся их ненависти и уверены, что она может контролироваться; кроме того, мы обеспечиваем ребенка атмосферой терпимости, в которой может расти его самоконтроль» (Боулби). Заменив слова «ребенок и родитель» на «клиент и терапевт», мы получаем модель терапевтических отношений в работе с созависимыми клиентами.
Терапевтический контакт на первом этапе работы будет характеризоваться позитивными переносными реакциями клиента – восхищением, готовностью слушать и выполнять предписания терапевта… Эти реакции являются производным от «хорошей» части Я клиента, детерминированные страхом отвержения и желанием заслужить любовь терапевта-родителя. Контрпереносные реакции будут чаще всего противоречивы – желание заботится о клиенте, сочувствовать, поддерживать его и ощущение фальши в реакциях клиента, пытающегося быть «хорошим».
Терапевту придется приложить много усилий в создании доверительных отношений, прежде чем он позволит себе фрустрировать клиента. Появление в контакте на следующем этапе работы контрзависимых тенденций с агрессивными реакциями в сторону терапевта – негативизма, агрессии, обесценивания – необходимо всячески приветствовать. У клиента появляется реальная возможность получить в терапии опыт проявления своей «плохой» части и при этом не получая отвержения и обесценивания. Такой новый опыт переживания принятия себя значимым Другим, станет основой принятия самого себя, что послужит условием для построения здоровых отношений с ясными границами. Терапевту же на этом этапе терапии необходимо запастись вместительным «контейнером» для складирования негативных чувств клиента.
Отдельная важная часть терапевтической работы должна быть посвящена обретению клиентом чувствительности к своему Я и его интеграции. Для созависимых клиентов, как уже говорилось, будет свойственна избирательная алекситимия – неосознавание и непринятие отвергаемых аспектов своего Я – чувств, желаний, мыслей. Вследствие этого у созависимого, по определению Амона, существует «структурный нарциссический дефект», проявляющегося в существовании «дефекта границ Я» или «дыр Я». Симптомы созависимого поведения, согласно Амону, можно рассматривать как попытку восполнить и компенсировать нарциссический дефицит, возникший при формировании границ Я, и таким образом сохранить интеграцию личности. Я. Задачей терапии на этом этапе работы будет осознавание и принятие отвергаемых аспектов Я, что будет способствовать «залатыванию дыр» в Я созависимого клиента. Открытие позитивного потенциала негативных чувств – бесценные инсайты клиента в этой работе, а их принятие – условие интеграции его образа Я, и его идентичности.
Критерием успешной терапевтической работы является возникновение у созависимого клиента собственных желаний, открытие в себе новых чувств, переживание новых качеств своего Я, на которые он сможет опираться, а также способность оставаться в одиночестве.
Важным моментом в терапии созависимых является ориентация в работе не на симптомы созависимого поведения, а на развитие его идентичности. Важно помнить, что Другой выполняет структурообразующую функцию, придающую созависимому ощущение целостности его Я и в целом – смысла жизни. Франц Александер говорил об «эмоциональной бреши», остающейся в больном после устранения симптома. Он подчеркивал также опасность психотической дезинтеграции, которая может следовать после этого. Эта «эмоциональная брешь» как раз и обозначает «дыру в Я», структурный дефицит в границе Я пациента, поэтому целью терапии должно быть содействие пациенту в формировании функционально эффективной границы Я, которая, в конце концов, делает ненужным созависимое поведение, заменяющее или защищающее такую границу Я.
Психотерапия созависимого клиента – долгосрочный проект. Существует мнение, что ее длительность исчисляется из расчета один месяц терапии за каждый прожитый год клиента. Почему эта терапия длится так долго? Ответ очевиден – это терапия не конкретной проблемы человека, а его образа себя, Других и Мира. Успешная терапия приводит к качественному изменению всех вышеназванных компонентов мировоззрения. Мир для исцелившегося клиента становится другим.
В жизни созависимых отсутствует опыт реальных отношений с людьми: доверительных, с принятием, с ясными границами. Созависимые личности строят свои отношения не с реальным человеком, а со своей идеальной проекцией этого человека. Не удивительно, что Встречи двух людей не происходит. Тот человек, с которым они имеют отношения, обычно оказывается совсем не таким, каким его рисует созависимый. Тогда неизбежно негодование и попытки изменить его под свой образ. Партнер созависимого испытывает смешанные и противоречивые чувства – от ощущения собственной грандиозности до дикой ярости. Похожие чувства испытывает в контакте с созависимым и терапевт. Иногда он ощущает себя всемогущим, иногда у него возникает бессилие, и, как следствие – приступы злости в адрес клиента.
Терапия в связи с вышесказанным – это терапия отношений, терапия на границе контакта терапевта и клиента, терапия, в которой возможна Встреча. Это встреча клиента с реальным Другим – человеком, терапевтом, а не с его идеальным проективным образом. И, что важно, это Встреча со своим новым Я и новым Миром.
Прогноз
Сказка, несмотря на кажущееся благополучное завершение, на самом деле иллюстрирует неудачный исход развития событий: исцеление от созависимости не произошло. Аленушка не получила поддержки своей агрессивной части, так как, к сожалению, рядом не было принимающего и поддерживающего человека. Ее муж, купец, не может быть таковым, поскольку сам, вероятнее всего, является созависимым, о чем свидетельствуют ранее описанные нами его поступки. Еще одним подтверждением данной гипотезы может быть аксиома о том, что пары образуют партнеры, схожие по уровню структурной организации личности.
Так, согласно сказке, после спасения Аленушки «козлёночек от радости три раза перекинулся через голову и обернулся мальчиком Иванушкой». Но это – хорошее завершение сказки. В несказочной реальности – это всего лишь завершение очередного цикла созависимых отношений, после чего система опять вернется к началу. Ведь Иванушка не повзрослел – он снова обернулся мальчиком. Мальчиком, который лишь очень недолго может выносить напряжение, неспособным принимать ответственность за свою жизнь, добиваться отсроченных целей… Его психологический возраст не меняется, и когда он в очередной раз превратится в козла, Аленушке опять понадобятся выдержка, терпение, а также навык подавления агрессии. Ведь Иванушка лишь очень короткий период способен быть хорошим мальчиком, и через некоторое время на его пути встретится очередное копытце. Аленушка же, хотя по факту и является взрослым человеком, психологически представляет ребенка примерно одного возраста с Иванушкой: это дети 2-3 лет. Очевидно, что интеграция Я Аленушки в такой ситуации невозможна.
Если же рассматривать другой исход – Иванушка чудесным образом исцелится и уйдет от Аленушки, то они с мужем столкнутся утратой смысла своего существования. Они неизбежно встретятся с явной или скрытой депрессией, психосоматизацией и попытаются организовать свою жизнь привычным созависимым способом. В сложившейся ситуации сдерживаемая энергия созависимых отношений в отсутствии «козла отпущения» – зависимого Иванушки, неизбежно будет разрушать партнеров. Системообразующий фактор симптома в такой семье заключается в возможности опять превратиться в пару «спасатель – жертва». Наиболее вероятным исходом в такой ситуации будет либо тяжелая хроническая болезнь одного из партнеров, либо алкоголизация или другая форма зависимости.
Поэтому важно не убить, а реанимировать внутреннюю ведьму, которая в сказке является метафорой многогранного внутреннего мира. Реальный человек, в отличие от святого, понимает, кто он, чего хочет добиться, с чем должен смириться, и делает свои выборы, опираясь на разные ресурсы своего Я, которые бесполезно делить на «хорошие» и «плохие».
Данная статья взята из книги «Сказочные истории глазами психотерапевта», написанной в соавторстве с Натальей Олифирович и вышедшей совсем недавно в издательстве «Речь», СПб.
Для иногородних возможно консультирование и супервизия по скайпу.
Скайп
Login: Gennady.maleychuk
