Я выросла возле одного из самых старых киевских кладбищ. Места были запущенные, древние клены и ясени проросли сквозь могилки и ограды без всякой системы. Вековые деревья прорастали сквозь ограды. Плоть дерева сливалась в одно целое с железом забора.
Маленькая я смотрела годами как вначале дерево опиралось на метал ограды и затем, раскачиваясь на ветру и расширяясь от роста древесина «протиралась», рана дерева то открывалась, то проливала сок. Метал ржавел, гнулся. Но деваться дереву было некуда, и со временем оградка как бы оказывалась внутри дерево. Дерево болело, ствол наращивал вокруг защитные слои коры. Дальше отделить дерево от металла было очень трудно. Дерево росло выкрученное вокруг раны, не развивалось как могло бы, если бы метал не мешал ему вырасти.
Очень похожий процесс проходит с людьми, пережившими долговременные психологические травмы. Такая травма не случается в один день, ребенок растет вроде как обычно, неотличимо от других и вот постепенно начинает болеть и мучится от психологичной травмы, которая гложет его по капельке и не дает расти.
В терапии долговременной травмы проходит много времени пока человек начинает понимать, где этот протерший душу штырь раны. Сам человек оброс этими защитами, как дерево наращивало кору вокруг травмы. Эти психологические защиты когда-то дали человеку возможность выжить. В критических ситуациях они превращаются в полезный инструмент. И бывает, что уходят месяцы или годы, чтобы человек осознал, что этих критических ситуаций больше нет в его жизни. И спустя время человек как бы заново учится ходить – учится жить по-новому. Это сложно и непривычно как сделать шаг после перелома.
В случаях когда дети вырастали у деспотичных и вспыльчивых родителей, когда ребенок знал, что в любой момент на него могут накричать и морально унизить, выросшие дети привыкают замирать. Такие люди жалуются на проблемы с телом, бояться и не умеют танцевать. В ситуациях где им страшно, они не защищают себя, а беспомощно замирают и ждут. Их защита переждать, сделать себя невидимыми. Проходит много времени прежде чем они начнут пробовать убежать или защитить себя агрессивно.
Отсюда и неумение защитить свои границы. Границы защищают, выстраивая сложные комбинации, предоставляя другим ответить за них. (Что, кстати, привлекает к ним нарциссов, которым агрессивно отстоять границы жертвы-добычи и приятно и жертву к ним привязывает).
Если человек, переживший долговременную травму не может отстоять свои границы, то проваливаясь в воронку травмы он грустит и терпит, соматизирует свои травмы, то бишь болеет и ранит свое же тело новыми и новыми болезнями.
На терапию такие люди приходят когда им внутри совсем плохо. С трудом идут на контакт, холодные и деспотичные родители нарушили им способности к близости, и если люди, которые должны были быть самыми близкими, были жестокими, то и остальной мир им кажется враждебным и холодным. Терапевт очень вероятно, тоже кажется холодным и враждебным. И постепенно на терапии происходит оттаивание – люди начинают видеть себя и видеть других, мир кажется не таким враждебным, а нейтральным, добрым, широким, несправедливым, красивым, широким …
Фото VassilisTangoulis
