Все родители несут ответственность за то, чтобы научить своих детей тому, что хорошо, а что плохо; психологически благополучные родители способны развить способность реалистичного осознавания того, когда и как ребенок нанес вред другим. Другие родители говорят и совершают поступки, которые обременяют детей избыточным количеством иррациональной вины. Дети, вырастающие в такой обстановке, часто несут с собой эту избыточную, иррациональную вину во взрослую жизнь.
Для некоторых сосредоточенных на вине семей не существует таких понятий, как совпадение или случайность. Всё, что происходит, особенно всё плохое, должно иметь объяснение. Более того, причина обычно находится в неправильных действиях одного из членов семьи. Например, ребенок, который обронил на себя чашку с горячим чаем, должно быть, был неосторожен. Или ребенок, ставший жертвой школьного буллигна, должно быть, вел себя вызывающе, чем навлек на себя агрессию. Личная ответственность в таких семьях становится слишком искаженной. Маленькие дети, считающие себя центром всего происходящего склонны верить в то, что являются причиной многих событий; если родители подтверждают эту веру, дети могут, в конце концов, прийти к заключению, что они постоянно и за все ответственны. Их может обездвижить страх, что любое их действие может принести вред другим. Они привыкают обвинять себя за любые неприятности, которые происходят с теми, кого они любят. Люди, обвиненные в слишком многих неприятностях, особенно если в реальности они не способны их контролировать, постепенно приобретают хроническое чувство иррациональной вины.
Центральный компонент переживания вины - подавление агрессии. Если сначала ребенок должен сдерживать себя из простого страха наказания, то в дальнейшем дети постепенно интернализуют родительские ожидания, в конце концов, становясь – самодисциплинирующими. В норме человек понимает, что имеет полное право на конструктивную агрессивность и не тратит большую часть энергии на присмотр за своими импульсами, чтобы убедиться в том, что они не перейдут в действия. Такой человек способен быть спонтанным, временно ослаблять самоконтроль без тревоги совершения неподобающих поступков. Семьи, которые порождают наибольшую вину, - это те, которые наибольшее значение придают контролю. Сообщения, которые получает ребенок в такой семье, состоят в том, что он должен быть постоянно начеку, чтобы иметь возможность удержаться от неправильного действия. От детей ожидают, что они будут идеалами подавления. Детей могут наказывать за малейшие шалости, поскольку от них ожидается, что они смогут сохранять контроль постоянно. Люди, вырастающие в такой атмосфере, чрезмерно социализированы. Гнев рассматривается как эмоция, несущая угрозу, которую не следует испытывать или даже слышать о ней. Вина преграждает путь к пониманию, что гнев может быть маркером того, что что-то в их жизни не так.
Некоторые центрированные на вине семьи практикуют ментальные интервенции: «Я знаю, о чем ты думаешь, и прекрати так думать немедленно» Такие родители часто могут быть преследующими и настаивать, чтобы мысли их детей были чисты. Дети, выросшие в такой обстановке, могут прийти к выводу, что любая ментальная агрессия неприемлема и ее необходимо немедленно устранить. Дети постепенно трансформируют родительские запреты в свои собственные, и приучаются осуществлять цензуру своих мыслей и поступков. Один из красноречивых примеров этого - когда ребенок стоит перед зеркалом, указывает на себя пальцем и говорит: «Нет, так не делай». Позже, став взрослым, этот человек может стать самонаказующим, нападающим на себя каждый раз, когда почувствует собственную агрессивность. Такой человек, не способен к самоутверждению без того, чтобы почувствовать иррациональную вину.
Власть и вина обычно бывают тесно связаны. Некоторые родители уверены, что имеют право наказывать и угрожать наказанием тем, кто слабее их. В центрированных на вине семьях от детей ожидается, что они будут подчиняться родителям: внимательно слушать их, а после делать в точности то, что от них хотят. Уважение к старшим в таких семьях может быть прекрасным способом контролировать детей. Основное объяснение таких родителей состоит в том, что они сами и есть социальный порядок благодаря своему положению родителей, и что по этой причине их дети должны безоговорочно следовать их командам. Такие родители требуют подчинения, несмотря на свои поступки, свою справедливость/несправедливость, на собственное моральное поведение, свою последовательность. Наказание за неуважение является логичным следствием такого положения мысли. Родитель может быть агрессивным по отношению к своим детям, наказывать их, бить или одергивать, как только он решит, что ребенок ослушался команды.
В провоцирующие вину семьях часто смешаны строгие моральные установки с ожиданием того, что некоторые, или все их члены будут эти установки нарушать. Родители акцентированы на необходимости абсолютного обязательства вести себя подобающим образом. В то же время они ведут себя так, как будто они убеждены, что их дети будут поступать аморально. Так, они могут постоянно вести допрос дочери-подростка о ее сексуальной активности и обвинять ее в промискуитете, не обращая внимание на очевидные доказательства ее высоких моральных принципов. Некоторые родители могут быть малокритичны, проповедуя высокие моральные стандарты, а действуя аморально. Это известный стиль – «Делай так, как я говорю, а не так, как я делаю».
Один из надежных способов спровоцировать иррациональную вину - это последовательно обвинять кого-нибудь в неправильном поведении, точно не сообщая ему, что именно он делает не так. Фразы, которые часто можно услышать в таких семьях: «Ты не знаешь, что ты такого сделал, я не буду тебе говорить» или «Должно быть, ты сделал что-то не так, раз он с тобой не поздоровался». Такая «туманность» высказываний выполняет несколько функций. Во-первых, она дает возможность тому, кто обладает властью, сохранять контроль; он может обвинять кого и в чем угодно, не утруждая себя поиском повода. Во-вторых, «туманность» высказываний не позволяет обвиняемому предпринять действия для защиты себя от нападок или для исправления реально причиненного вреда. Человек, чувствующий себя виноватым в такой ситуации, может отчаянно пытаться исправить свои ошибки, только чтобы услышать вновь, что неправильно понимает проблему и только усложнил ее. Таким образом, иррациональная вина порождает еще большую вину, когда индивид пытается измениться. Эти новые обвинения такие же «туманные», как предыдущие и напускают еще большего «тумана», постепенно дезориентируя виноватого окончательно. Из этого вытекает третья функция неопределенных обвинений. Неопределенность приводит к «замиранию виновного», изнуренного своими стараниями отремонтировать то, что в ремонте не нуждается. В конце концов, он прекращает эту бесперспективную борьбу и отчаивается. Он говорит: «Я испробовал все. Что бы я ни делал, им ничто не подходило. Я больше не могу. Я так устал, что буду делать только то, что они скажут».
Некоторые родители, принимают осознанное решение использовать чувство вины вышеописанным способом. Другие же родители убеждены, что их обвинения абсолютно справедливы. Многие семьи развивают паттерн взаимодействия, состоящий в том, что «туманные» обвинения становятся обычной формой взаимной коммуникации. Результатом может быть то, что человек выносит из такой семьи чувство пропитывающей его целиком вины.
Провоцирующие вину члены семьи характеризуются склонностью разделять мир на хороших и плохих людей. Однажды попавший в их черный список, может остаться в нем на неопределенное время. Члены таких семей могут жить в страхе, что они будут подвергнуты изгнанию остальными членами семьи. Если человек совершает нечто непростительное, цена этого может оказаться очень большой; он может стать отвергнутым и вообще выброшенным за ненадобностью. Именно потребность наказывать питает собой отказ прощать или забывать. Наказывающий, считая свои действия морально оправданными, настаивает на том, что неправая сторона совершила непростительный проступок.
Многие провоцирующие вину семьи убеждены, что вина - это коллективный феномен; в таких семьях каждый берет на себя ответственность за проступки других членов семьи. Склонность к коллективной вине встречается в запутанных семейных системах, придающих большую ценность взаимной зависимости и уничтожающих индивидуальность. Обязательства в таких семьях плохо распределены, что распыляет ответственность. Человек, действительно совершивший что-то дурное, может быть защищен от переживания последствий, если процесс возмещения пытается произвести вся семья. Люди, вырастающие в такой атмосфере, часто склонны присваивать себе вину за поступки, которые они не совершали.
