Тема травмы привязанности (в том числе типы нарушений привязанности, причины и последствия) достаточно сложная. Чтобы детально в ней разобраться, начать стоит с истоков.
Дядюшка З. Фрейд считал, что привязанность основана на физиологических потребностях ребенка – выжить, покушать, получить заботу и внимание. По умолчанию, именно поэтому ребенок и любит мать. Более углубленно тему привязанности исследовал английский психиатр и психоаналитик, специалист в области психологии развития, психологии семьи, психоанализа и психотерапии Джон Боулби. В целом, именно из теории привязанности Боулби и исходят все остальные гипотезы.
Итак, Джон Боулби был твердо уверен в том, что ребенок привязан к матери не только в потребностях по физиологическому выживанию, у него также есть инстинктивная потребность в эмоциональном контакте. Еще в утробе матери малыш получает слияние с мамой, для него это тот рай, который помнит каждый из нас на бессознательном уровне, поэтому мы и стремимся к той самой маме, как будто снова пытаясь через объятия почувствовать хоть немножко это блаженство, попасть в слияние и тесный эмоциональный контакт. Что происходит, если человек не получает желаемое совсем, или же эта потребность сполна не удовлетворена?
Четыре типа привязанности формируются еще в раннем детстве. От чего именно они зависят, понять довольно сложно – с одной стороны материнское поведение, с другой стороны предрасположенность ребенка (то есть темперамент, с которым он рождается). Однако в большей степени многие исследователи (психотерапевты, теоретики и практики) склоняются к мысли, что именно материнское поведение имеет основополагающее значение при формировании типа привязанности ребенка.
- Надежная привязанность.
Надежный тип привязанности означает, что мать была ясной, понятной, включенной и эмоционально доступной для ребенка. С ней можно было повеселиться, малыш смог получить и некоторую фрустрацию (в противном случае у ребенка во взрослом возрасте возникнут определенные проблемы). Если ребенку никогда и ни в чем не отказывают, попав в большой мир, он ужасается всему и не в состоянии осознать тот факт, что получить можно не все, что хочется. Таким образом, гиперзабота о ребенке (речь не идет о гиперопеке) – это тоже плохо. Однако в целом – там, где есть гиперзабота, будет и гиперопека. Итак, результат этого типа привязанности – человек во взрослом возрасте доверяет миру, себе, довольно уверен в своих силах и возможностях. Иногда его посещают мысли о промахах и том, что можно было сделать (это здоровый вариант). Если же мысли крутятся только на уверенности в своем превосходстве, это уже нарциссическая компенсация привязанности («Я – самый лучший!»). Что мы имеем в итоге – человек доверяет «хорошей форме» других людей (если не было прецедентов, почему бы не довериться?). В общем, у таких личностей складываются семейные отношения и жизнь. Здесь стоит понимать, что людей, у которых никогда не бывает проблем, не существует.
- Тревожно-устойчивая привязанность (амбивалентная).
Ребенок очень болезненно реагирует на уход матери, он грустит, не общается с другими. В такой момент чужие люди для него – опасность, поэтому малыш сторонится общения с ними и не хочет контактировать. После возвращения матери ребенок может вести себя амбивалентно – иногда сразу просится на руки, иногда сидит в уголке, пытаясь притвориться, что не видит ее. Это его собственная реакция, попытка справиться с гневом по отношению к маме, которая так неожиданно ушла, и беспомощностью. Для малыша мать всегда резко уходит, даже если при этом она 300 раз его предупредила (в основном это происходит до какого-то определенного возраста, пока не сформируется понимание ситуации, например до годика).
- Тревожно-избегающий тип привязанности.
Ребенок избегает матери. Когда материнский объект уходит, малыш старается не показывать свои эмоции, при этом не общается особо с другими людьми, не включается в контакт, а в момент возвращения матери он может проявлять довольно противоположные реакции – с одной стороны бежит, а потом полностью исключает эмоции. По сути, избегающий тип личности – это человек с избегающим типом привязанности, личность с низким уровнем доверия к миру.
- Дезорганизованная привязанность.
Этот тип привязанности самый сложный и исследован недостаточно, характерен в основном для детей-сирот, у которых объект привязанности был изъят в самом раннем детстве (у них нет своей мамы и своего объекта привязанности). Ребенок подавляет максимум чувств, хотя, как показывают исследования, физиологически он их испытывает (сдерживает движения плеч, сильно их поднимает и пр.) – по телу будто проходит нервный тик. Фактически, это ребенок, испытывающий сильнейший стресс, когда его объект привязанности уходит/приходит.
Как формировались тревожно-устойчивый и тревожно-избегающий типы привязанности?
В первом случае, в отличие от надежной привязанности, мать периодически бросала ребенка (возможно, это ситуация раннего выхода на работу после декрета, или же мать сама была тревожная), однако контакт с ней сохранялся и был довольно плотный. Такой тип привязанности характерен для созависимых людей.
Во втором случае привязанность формировалась в условиях более небезопасных для ребенка – побои, мать неожиданно выходила из себя, выплескивала на малыша свой гнев, между родителями происходило что-то непонятное. В результате ребенок пугался всей этой ситуации и закрывался в себе. В данном случае во взрослом возрасте сформируется контрзависимая модель поведения, т.е. человек будет дистанцироваться от других людей и избегать какой-либо близости.
Когда мы говорим о нарушениях привязанности – это все, что касается отношений с матерью или материнским объектом. Если у ребенка «забрали» маму (она ушла, умерла, бросила малыша и т.д.), надежной привязанности уже не будет. Вне зависимости от любви и нежности, которую в дальнейшем может получить ребенок, в отношениях все равно произойдет сбой. Почему так происходит? Все довольно просто – малыш помнит запах мамы, самый родной, понятный, успокаивающий и близкий для него. Это единственное, что его связывает с тем раем, который он хорошо помнит из утробы матери, с сильным-сильным, надежным и очень важным для него слиянием. И даже если сразу после родов ребенка забирают от родной матери и отдают другой маме в руки, он почувствует эту подмену (однако в такой ситуации этот вариант наиболее приемлем, чем полное отсутствие материнской заботы на протяжении всего одного-двух дней, ведь это уже повлияет на его привязанность).
Если человек вообще не понимает, для чего ему нужны отношения, можно говорить о базисном дефекте Микаэля Балинта. К этой категории относятся дети-сироты, дети, над которыми жестоко издевались в детстве, обижали, били, бросали, заставляли работать (другими словами для них отношения никогда не были безопасными, а объект привязанности, компенсирующий эти болезненные узы (например, бабушка или дедушка), отсутствовал). Фактически ребенок, выросший в эмоциональной депривации по отношению к человеческим отношениям, воспринимает их исключительно как функции. Он был функцией для своих родителей или тех, кто его воспитывал, соответственно, во взрослом возрасте этот человек копирует модель поведения к своему окружению. Однако учитывая, что все мы социальные существа, потребность в эмоциональном контакте – это инстинктивная и неудержимая внутренняя нужда каждого из нас (по мнению Джона Боулби). На этом фоне у людей с нарушениями привязанности часто много ярости – потребность в человеческой любви, поддержке, нежности и привязанности сильная, но при этом вытесненная. Здесь может быть и шизоидное расщепление – ярость и потребность настолько сильные, но последнюю просто невозможно сполна удовлетворить, поэтому происходит расщепление на потребность и ярость, и человек принимает решение уйти в себя и никого не трогать. Иногда на этом же месте может быть и нарциссическая компенсация – я завоюю весь мир, ведь при рождении у меня ничего и никого не было!
Травма привязанности, связанная со слиянием – это когда мать и привязанность вроде бы и есть, но материнское поведение стремится к 0. В этом случае у ребенка нет ощущения слияния (мы с мамой – единое целое). До 1,5 лет малыш находится в психологическом слиянии с мамой – что хочет мама, того хочу и я. По сути, первые годы жизни ребенка мать посвящает ему всю себя, это некоторая жертва в хорошем смысле (если есть внутренние ресурсы). Если у матери нет ресурса, она не проявляет в полной мере материнское поведение, и тогда ребеночек бессознательно берет вину на себя – так устроена человеческая психика (если мне что-то не дают, в чем я сильно нуждаюсь, чего хочу, значит, это я плохой). Как следствие, возникает ситуация-перевертыш – ребенок начинает заботиться о матери, при этом сильно в ней нуждаясь (то есть потребность в слиянии никуда не исчезает). Повзрослев, человек продолжает нуждаться в слиянии и сильной привязанности («Будь только рядом со мной! Не дай Бог ты уйдешь!»). Любое движение партнера вызывает травматическое ощущение – «Меня бросят, отвергнут! Меня не любят, опять депривируют эмоционально».
Следующий период, который мы проживаем, – сепарация (возраст 3 года). Первый период сепарации начинается, когда малыш начинает сам ходить и может отбежать от мамы подальше. Удивительно, но процесс этот может длиться как до 18 лет, так и до 50 лет.
Итак, как это происходит? Условно – я отойду от мамы на метр, мне здесь безопасно, мама спокойна, а значит, я смогу вернуться к ней, и слияние еще не потеряно. Мама моя! Я опять убегаю, теперь уже на 2 метра, и опять все хорошо! В 3 года для детей именно физически важно убежать или отойти от материнского объекта на некоторое расстояние, но некоторые матери, особенно тревожные, тормозят ребенка («Нет! Костя, ты куда бежишь? Стой возле меня! О, Боже!»). В результате они получают созависимых детей, у мальчиков чаще это контрзависимость. Если слияния хватило, но потом мама не отпустила, может быть очень-очень даже контрзависимое поведение («я буду пытаться всю жизнь оторваться от матери»), сепарация длиной в жизнь. Ребенок не смог от мамы вовремя сепарироваться, почему? Все дело в поведении матери – при каждом движении малыша у нее начинается истерика, она кричит; а ребенок при этом испытывает сильное переживание за нее, ведь она же важный объект (Если мама вдруг умрет, кто меня будет любить, воспитывать и давать самое лучшее в жизни? Если мама перестанет меня любить, будет отвергать, я стану для нее плохим?). Ребенок считает, что должен быть хорошим для мамы (для нее это важно!), поэтому он сделает все, чтобы удовлетворить ее потребность. Соответственно, для малыша важно получать любовь мамы в любой момент времени. Любовь, привязанность, материнское поведение, забота, мама моя, и я важен для нее – чтобы почувствовать все это, ребенок каждый раз будет стремиться подтверждать, сделает для мамы все, чтобы почувствовать себя важным и нужным.
Если малыш боится отойти от мамы из-за того, что она гиперопекающая (или же он отходит на 2, 3, 5, 10 метров, а маме все равно), тогда он вернется и вцепится в материнскую юбку. Здесь может быть три вариации – не хватило слияния, мама не откликнулась на отдаление ребенка, мама не позволяет «вцепиться» себе в юбку. Какая реакция последует? Это зависит от того, насколько комфортно малышу было в этом состоянии. Если мать была не просто гиперопекающей, но и давила на ребенка, причиняла ему боль, всю оставшуюся жизнь он будет избегать отношений, так как они по умолчанию будут ассоциироваться с болью.
Доверие формируется, когда есть слияние с матерью. Если же слияние не произошло, не будет доверия к миру, людям и т.д. Самый крайний вариант – базисный дефект М. Балинта.
Следующий этап – от года до 3 лет, с 2 до 4 лет. Это нарциссический период, когда начинается первая сепарация, нарциссическая зона признания, стыда. На этом этапе может быть два варианта – формирование стыда за себя, тогда возникает также нарушение привязанности; нарциссическая грандиозность (я – самый замечательный) – из-за того, что я не чувствовал тепла, заботы и любви, я буду все компенсировать какой-то грандиозной частью.
Последующие периоды развития не настолько сильно влияют на формирование травмы привязанности. Здесь уже развитие инициативы или чувства вины, если ребенка сильно ругали или бурно реагировали на его инициативу, на то, что не получилось (в таких случаях он будет скорее завинен, а не инициативен). Затем происходит выработка самостоятельности и независимости (школьный период, начиная с 6 лет до 12 лет), трудоспособности. Если ребенка на этом этапе сильно задавили, он не будет чувствовать какой-то свободы, непринужденности и самостоятельности. Эта тема не совсем соотносится с травмой привязанности, но если такого человека пригласить в терапию, будет четко ощущаться влияние материнской фигуры.
Основные травмы привязанности формируются с самого раннего возраста (младенчество) до 5 лет. Тема это довольно сложная и недостаточно исследована. Почему? Основная травма закладывается в очень раннем возрасте, когда человек не помнит себя. Эту информацию нужно поднимать посредством гипноза или в гештальт-терапии через ассоциации-связки (например, у тебя в жизни сейчас происходит вот это, скорее всего в детстве было вот так). Как правило, со временем все равно что-то вспоминается – до определенного возраста. Да, вспомнить можно, но на это требуется время, процесс длительный.
Чем более глубинную травму привязанности получил в детстве человек, тем сложнее ему построить отношения с партнером, тем более эти взаимоотношения окрашены какими-то сильными переживаниями и эмоциями (другими словами, чем больше вам не хватало эмоционального контакта от матери, тем вы меньше будете доступны эмоциональным отношениям). На бессознательном уровне люди с избегающим типом привязанности, которые в детстве имели плохой контакт с мамой, во взрослом возрасте испытывают сильное желание находиться в отношениях. И это замкнутый круг – с одной стороны им очень хочется в отношения, с другой – они не умеют их строить и постоянно попадают в ситуации, когда взаимоотношения обламываются. Почему так? Здесь действует правило – чем больше у нас потребность (отсутствие чего-то, «дырка), тем меньше мы можем ее компенсировать. Именно поэтому травмы привязанности, полученные до года и трех лет лечатся только в психотерапии (благодаря взаимодействию другой психики на вашу). В редких случаях помогают йога, медитация, цигун (если наставник не сломлен, можно следуя за ним, его эго и личностью, отражать его модель поведения), но это однозначно должны быть отношения (глубинные, отношения принятия, эмоциональной доступности). Процесс довольно длительный – если речь идет о младенческой травме, требуется в среднем терапия до 5-7 лет (все зависит от того, насколько ваша психика мобильна, можете ли вы быстро реагировать на изменения, на каком уровне в данный момент находится ваше доверие и т.д.). Внешне человек может оперативно реагировать на какие-то жизненные изменения, а по отношению к глубинным вопросам – медленно (условно ситуацию можно описать так – внутри сидит маленький зверек с напуганными глазами, который боится всех вокруг и постоянно выпускает иголки, пытаясь защититься). По этой причине и рекомендуется терапия, как 100% способ решения проблемы. Однако и здесь есть нюансы, и дело не в технике психотерапии, а в эмоциональном контакте с терапевтом (на первых сессиях). Затем могут быть проекции и отыгрывания – ненависть на мать, злость и ярость на материнский объект за все то, что не было получено. Зачастую возникает ощущение, что психотерапевт не удовлетворяет сполна вашу потребность, но нужно понимать, что необходимо время. Лечение нарушения привязанности очень сложное, и этим в основном занимаются люди, понимающие свою потребность в близких отношениях и эмоциональной насыщенности взаимоотношений. Некоторые из них приходят в психотерапию уже отчаявшись разобраться в себе, другие раньше. Главное помнить – травма периодически будет напоминать о себе, поэтому иногда в терапии возникнет ощущение «О Боже! Мне не то дают!», но такие чувства – норма. Единственный принципиально важный нюанс – обязательно проверяйте квалификацию психотерапевта (увы, но сейчас каждый второй называет себя психологом).
