Если бьют, то с этим понятнее – остаются следы: ссадины, синяки. Есть что показать милиции, есть что увидеть самой и понять для себя «Да, было, больше не допущу».
Моральное психологическое насилие сложно найти в себе и признать, но оно оставляет травмы как после битья. Это когда за разбитую чашку с ребенком долго не разговаривают «сиди в комнате одна и думай, что ты натворила». Это когда мама обрезает ногти до мяса, больно терпеть, орать нельзя, больно и долго ждать пока чуть отрастут. Это когда голову мне моют кипятком, потому что «профилактика простуды». Когда за непослушание перед ребенком разбивают табуретку и говорят «следующая ты». Щепка рикошетит мне в щеку.
Это когда в пятнадцать лет нельзя помаду купить, потому что «в подоле принесешь, курва». Это когда забыла в садик надеть юбку, и вернуться нельзя «вот ты и получишь урок за забывчивость, и все дети будут над тобой смеяться». И я иду и знаю, что не в силах ничего изменить. Это когда у всех прически и стрижки в десятом классе, а у меня коса, потому что опять же «в подоле принесу».
Психологическое насилие – это когда разбитые коленки нужно прятать, потому что «мама загрустит» и «сама виновата», это когда простуду лечат чесноком в нос и спиртовым компрессом через все лицо и ночью снится пожар, глаза завязаны компрессом. Сопротивляться нельзя, ведь «мама уйдет из дома». Здравый смысл говорит, что она пьет кофе у подруги за три дома, но остальные рассказывают - рисуют картинку смерти ее и «виновата в этом конечно я». Это когда нужно ходить к костоправу, когда ничего не болит, болит очень после его «работы», но нужно терпеть и молчать, потому что «это ж тебе, дуре во благо, потом спасибо мне скажешь».
Молчать и терпеть нужно всегда. Нельзя поделиться с другим, нельзя крикнуть о помощи, потому что вложено знание, что «семья бросит и другой нет». Психологическое насилие – это когда пробовала защитить себя и меня оставили. Одну в шесть лет на трамвайной остановке надолго «для воспитания». Огрызаться нельзя – «ведь слезы огорчают бабушку, и она болеет из-за тебя».
Психологическое насилие – это на день рождения каждый год говорят, что подвела, что родилась девочкой. А хотели мальчика «папа даже трубку бросил, когда про тебя узнал». Это когда родители смотрят ужастик на полной громкости, а я «уложена спать», но слышно все рычания.
Психологическое насилие сводит с ума, потому что когда семья вышла на улицу, то все идеально. Милая и вежливая семья, все очень добры, а дома все по-другому. Психологическое насилие – это когда за непослушание выбрасывают мои книги – по стопке каждые 10 минут, и стопка уже в мусорнике и сломалась обложка книги.
А что дальше? Уйти, но ведь вроде «семья – это милые люди и ничего такого особо плохого в детстве не было».
Последствием может быть что партнеры будут такие же «свои и милые», привычные. И психологическое насилие продолжится. И снова все хорошо, друзья берут пример с внешней картинки и никто не знает, что там внутри по-прежнему психологическое насилие. Что если привыкла терпеть и молчать, то это въедается в душу. Это трудно осознать, ведь «ведь вроде все нормально» и «идеальная семья». А если он ночью забирает одеяло, то «все пары так за одеяло играют», все может и играют, но спала я замерзшая несколько лет, утром тело ломило, потому что спать в позе эмбриона теплее. Паттерны будут похожи. Когда он также насильно «лечит, спасает и улучшает». И хочется сбежать, но сбегать некуда. А потом приходят силы сбежать «в никуда» и там отдельно от «добрых и милых» постепенно делается легче жить и медленно приходит понимание истины.
Психологическое насилие сложно осознать. Вроде внешняя картинка идеальна. Постановочно идеальна, для соседей, для учителей. И когда это осознать, много боли выходит наружу. И разница внешнего и внутреннего больше не режет глаза. И приходит четкость восприятия мира.
На осознание уходит много времени и психотерапии, и боль стучит в теле и переполняет и давит в груди. И отпускает постепенно и уходит. Только шрамы на душе остаются. Хотя иногда я до сих пор нахожу моменты, которые въелись в душу и отпускаю их. И есть что увидеть самой и понять для себя «Да, было, больше не допущу».