Действительно ли мы сами, будучи взрослыми и состоявшимися людьми, принимаем решения самостоятельно? Почему мы порой ловим себя на мысли: "Я сейчас говорю как моя мама"? Или в какой- то момент понимаем, что сын повторяет судьбу своего деда, и так, почему- то, заведено в роду...
Жизненные сценарии и родительские предписания - какое влияние оказывают на нашу судьбу? А на судьбу наших детей? На судьбу детей наших детей?
Эволюционная потребность в принадлежности
Человек современный не так уж и далеко ушел от своих диких предков. За страхом одиночества, который нет-нет да и посетит нас, стоят биологические причины. Потребность в тесных связях с подобными себе заложена в нас эволюционно. И мысль древнегреческого философа Аристотеля : «человек по своей природе есть общественное животное» как раз об этом. И хотя взрослые особи могут в принципе обходиться без любви, ребенок выжить без потерь в результате ее дефицита не способен. Рефлексы хватания и Моро – первейшие биологические инструменты для удержания объекта привязанности – характерны и для человека, и для высших животных. Будучи продуктом эволюции, человек испытывает инстинктивную потребность оставаться с родителем, на которого выработан импритинг. Иначе – смерть. На смену одним безусловным рефлексам приходят другие – лепет, сосание, плач, улыбка, следование за опекуном. Причем инстинкт следования настолько силен, что подобно импритингу у животных является социальным стимулом, выполняя функцию удержания матери рядом с детенышем. Миловидность всех детенышей, их угловатые неумелые движения вызывают ответное желание обогреть, приласкать. К тому же меняется гормональный фон будущей матери – первое кормление ребенка вызывает прилив окситоцина, так природа заботится о привязанности в обе стороны.
Безопасное убежище и Надежная база
Малыш с самого раннего детства отражает и принимает сведения о себе и присваивает их благодаря окружению. - Внешний мир слишком насыщен и токсичен для младенца. Мать оберегает его от излишних стимулов окружающей среды, и, мягко и с любовью отражая, возвращает своему ребенку окружающий мир в доступной для «усвоения» форме, в том числе и сведения о нем самом. И здесь очень важна способность матери отражать не собственные проекции на ребенка, а первоначальную информацию о нем самом. А это основа психической «нормальности» человека.
Безопасное убежище и Надежная база – вот непременные условия для развития исследовательского инстинкта ребенка.
Этот инстинкт – один из основных у человека, позволивший всему виду «гомо сапиенс» выживать в труднейших условиях дикой природы. Здоровая материнская привязанность и выстроенные доверительные отношения без суровых, ригидных установок, с одним или двумя «нельзя», а не с перечнем на две страницы – важнейшая база для годовалого исследователя и в целом, для психического здоровья человека. Именно безусловная любовь матери - тот самый канат, в котором для «астронавта» и кислород, и сама круглосуточная связь с Базой, что обеспечивает процесс исследования безграничного Космоса, которым для ребенка является весь окружающий мир – вначале в радиусе комнаты, потом первого этажа, потом всего дома, улицы, города, страны и мира. Интересно, кстати, наблюдать, как исследует миргодовалый малыш. Он оборачивается в сторону мамы, когда отходит в «неисследованные дали», замечает ее, и если она кивает ему или просто улыбается с доверием и надеждой – он следует дальше. Что происходит в душе маленького исследователя, когда мама не смотрит в его сторону и не замечает сигнал? И это не одноразово? – База однозначно ненадежна. И именно формирование здоровой привязанности – надежная «подушка безопасности» при последующих стрессах, которыми так богата жизнь. Трехлетний ребенок «достаточно хорошей матери» ( по Д. Винникоту) уже может успокоить сам себя, занять себя игрой, может подождать. Так формируется механизм рефлексивного функционирования: способность различать внешнюю и внутреннюю реальность, что ведет к выработке ментальных представлений, связанных с понятием «я» и понятием «другой».
- Мы «схватывали» выражение лица матери, когда она сердилась или с первых же мгновений, по повороту ключа в двери, могли понять, в каком настроении вернулся отец с работы. Так мы научились интерпретировать образ действия других и понимать их эмоциональные состояния, ведь отношения с матерью и отцом - это в дальнейшем отношения с миром. Причем понимание себя и других выходит за рамки видимого поведения и принимает в расчет эмоции, верования, невербализованные ожидания, лежащие в основе человеческой активности. (А это обстоятельство напрямую связано с развитием ассертивности – способностью человека не зависеть от внешних влияний и оценок, самостоятельно регулировать собственное поведение и отвечать за него).
Что обеспечивает межпоколенческую непрерывность?
Приобретенное прочное рефлексивное функционирование в результате качественных детско-родительских отношений позволяет ребенку, что развивается, а затем ему же, уже взрослому, давать смысл поведению других, предугадывать это поведение, что делает его предсказуемым, а значит, менее сложным в совладании в эмоциональном плане. Ранний детский травматизм, например, в результате родительского пренебрежения или семейного насилия, создает помехи приобретению адекватного рефлексивного функционирования, а значит и развитию. А ведь именно этот механизм – решающий в деле межпоколенческой непрерывности (по П.Фонаги). Эту непрерывность обеспечивает с одной стороны, верность, лояльность ребенка, готовность следовать традициям и семейным предписаниям, из чувства любви и преданности, а с другой - те фразы, предписания, установки, которые ребенок с детства слышит от членов семьи, сама обстановка, которая его окружает.
Возьмем, к примеру, фразу: «Думай головой!». В ней, как и в любой метафоре, есть многослойность, контекст. И ребенок, чувствуя неодобрение и угрозу в голосе родителя, схватывает контекст, и не понимая полностью смысл послания, все же чувствует, что оплошал. Внутренне съеживается, чувствуя беспомощность и одновременно свою извечную зависимость от родителя, каждой клеткой своего тела ощущая эту двойственность. Какой может быть в этом случае внутренний диалог? – примерно следующий: «мои чувства неважны, то что закипает, страшно, надо подавить, ведь родителей нужно слушаться…»
Фигура самого ребенка занимает центральное место в его миропонимании где-то до пяти лет. Если сердится родитель, значит, он, маленький мальчик, сам в этом виноват (а не потому, что возможно, мать устала на работе). Он, маленький мальчик, плох. И неверно все делает. И его чувства неважны. А если неважны, какая разница, как его назвать, это чувство, что вспыхнуло в груди?
Ребенок помладше вытеснит это переживание, а тот, что постарше расщепит образ критикующей мамы (папы) на добрую, любящую и идеальную мать, а «плохую» часть спроецирует, к примеру, на Бабу Ягу и разместит в ней свое отчаяние и боль. К тому же мировая культура охотно подсовывает нам такие образы, своеобразные контейнеры, в которых можно размещать негатив совершенно легально.
И так, родительское напутствие «Думай головой!» (= «чувства неважны») станет напутствием по жизни, а поскольку существует семейная и межпоколенческая преемственность, такой девиз будет передаваться последующим поколениям. Ведь послание думать головой, скорее всего тоже получено трансгенерационно, от бабушки с дедом и так далее. Так, внешне незаметно, родительские послания, как и другие психические элементы, определяют сценарий нашей жизни, когда казалось бы, родителей уже нет и растут свои дети.
Сценарии становятся психическим наследством, чем-то привычным, они воздействуют на нас, становясь определяющими в различных жизненных ситуациях – при выборе партнера, профессии, типа отношений, стиля жизни. Эти сценарии представляют собой тип отношений между двумя и более людьми в семейной системе, и ребенок, усвоив этот сценарий, в дальнейшем будет сам отождествлять себя с этим персонажем. Например, в предыдущей статье я описала механизм и сценарий насилия, в котором есть жертва и насильник. Так поначалу ребенок, вырастая и становясь взрослым, будет отыгрывать роли и жертвы, и насильника. Следуя родительскому сценарному плану.
Основные сценарные планы
Еще в прошлом веке Клод Штайнер вслед за Эриком Берном обратил внимание на то, что определенный набор жизненных затруднений повторяется раз за разом. И распределил их на три большие группы. Ничто на Земле не проходит бесследно, и родительские предписания, установки и другие подобные директивы (порою в форме пожеланий) в силу детской лояльности и отсутствию зрелых защит действиям опекающим взрослых становятся жизненными сценариями со всеми вытекающими последствиями. Жесткие, ригидные сценарии характерны для дисфункциональных видов привязанностей - избегающего, симбиотического, тревожного(амбивалентного), дезорганизующего (в дальнейшем склонен формировать рассмотренный ранее интроект агрессора).
Так, сценарий «Без любви» возникает вследствие постоянного эмоционального пренебрежения родителя. Недостаток поглаживаний, как тактильных, так и эмоциональных, вербальных и невербальных, не позволяет ребенку развивать навыки доверительного, близкого общения и нередко в дальнейшем приводят к «залипанию» на объекте любви либо отгораживанию от мира. Детям вроде бы как надо «заработать» любовь, ведь «в жизни, запомни, ничего не дается даром». Невозможность выражать чувства, сложности в балансе брать - отдавать – нередко приводят к депрессии и ощущению «меня никто не любит» или «я не достоин любви». Такие люди зависят от мнения окружающих, склонны недооценивать близкие отношения.
Другие люди живут с постоянным страхом сойти с ума, потерять контроль над ситуацией в целом. Сумасшествие – крайнее выражение сценария «Без разума». Неспособность справиться с вызовами, которые ставит жизнь, - то, что в быту называют отсутствием силы воли, леностью, незнанием чего хочешь, легкомыслием, глупостью – формируется благодаря усвоенным с детства урокам под общим названием «мама лучше знает».
Сюда же относятся знаменитые «двойные послания» по принципу «стой там, иди сюда». Неудивительно, что запреты познавать мир самостоятельно, мыслить самостоятельно (ведь ребенок может удариться, потеряться, подраться – и список можно продолжить), настойчивое стремление взрослых опекать, чтобы дать выход своей собственной родительской тревожности приводят к тому, что изначально мощный, заложенный эволюцией импульс ребенка-исследователя гаснет, и ребенок начинает жить по шаблону и образцу своих родителей. Частичный либо полный отказ от своего «Я», присвоение не свойственных психических элементов и механизмов реагирования, непонимание своих истинных потребностей и нереализация своих возможностей – все это своеобразное предательство себя, потому что каждому есть что взять от мира и есть что предложить ему.
Что же по-настоящему своего может предложить миру такой человек?
Во взрослой жизни он будет выполнять то, что требуют другие и будет не способен выражать свои собственные желания и потребности. «Домашние заготовки» не всегда работают, а другому сложно научиться в искусственных условиях, в условиях «консервации». Подчинение начальству и обесценивание, игнорирование подчиненных – вот стиль жизни людей с таким сценарием. «Без радости». В семье с деструктивной привязанностью, где призывают «думать головой», могут преобладать директивы «Мне все равно, как ты себя чувствуешь», «Есть такое слово «надо», «Да, поплачь еще», «Ну что ты как маленький». В такой семье существует негласный запрет на выражение элементарных чувств – боли, недовольства, обиды, страха, отчаяния – тех, что в обществе называют «негативными». Члены семьи могут коммуницировать друг с другом, к примеру, исключительно через страх. Это может быть единственная дозволенная в семье эмоция реагирования, ведь «обижаться на маму нельзя».
Клод Штайнер описал ситуацию, в которой дети, боясь утратить лояльность матери, не сообщали даже, что голодны. Обычно в таких семьях экономят тепло и ласку, а на жалобы ребенка в аптечке всегда имеется таблетка. Далее – цитата: «Люди не задаются вопросом, почему прийдя домой с работы, они чувствуют потребность выпить, почему для того, чтобы заснуть, им нужно принять таблетку и почему для того, чтобы проснуться, им нужно принять другую таблетку. Если бы они задумались об этом, оставаясь при этом в контакте со своими телесными ощущениями, ответ пришел бы сам собой. Вместо этого с малых лет нас учат игнорировать свои телесные ощущения, как приятные, так и неприятные. От неприятных телесных ощущений избавляются с помощью медикаментов. Приятные телесные ощущения также искореняются. Взрослыми прилагается значительное давление, чтобы не дать детям переживать полноту телесного бытия. В результате многие люди не понимают, что они чувствуют, их тело отлучено от своего центра, они не владеют своим физическим Я, а их жизнь безрадостна».
Поскольку, как учили родители, «жизнь – это испытание», «жить – значит бороться». А в бою следует находиться в состоянии мобилизации. А поскольку жизнь - вечный бой, где нет права на ошибку, состояние внутренней мобилизации тоже вечно. Вся жизнь у таких людей происходит в голове. Цитирую дальше: «Голова считается умным комппьютером, который управляет глупым телом. Тело же рассматривается в качестве машины, его предназначением считается работа или исполнение приказов головы. Чувства…считаются препятствием для его функционирования». Вспомним известное -«мальчики не плачут». А если плачут, какие из них солдаты?
Такие жизненные сценарии - «Без любви», «Без разума», «Без радости» в своих крайних вариантах проявляются как депрессия, сумасшествие и наркозависимость. «Умеренные» проявления сценариев встречаются чаще – хронические неудачи в личной жизни, неспособность и дня прожить без девайса, затяжные кризисы от неумения справиться с каждодневными проблемами. Не обязательно прибегать только к одному сценарию, они имеют много общего. Каждый из них подавляет естественность, основан на специфических запретах и предписаниях, наложенных на детей их родителями, а на их родителей – родителями их родителей и так далее.
У каждого из нас есть элементы всех сценариев. Но проявляются они по-разному. Вместе с тем у каждого из нас есть шанс преодолеть родительские запреты и предписания, эти схемы с известным «программным обеспечением», хотя они по большей мере предпринимались родителями для того, чтобы уберечь нас (в том случае, если звучали осознанно). Преодолеть сценарии, выйти из них возможно тогда, когда найдешь способность эффективно взаимодействовать с миром, то есть стать более автономным и свободным от родительских предписаний.
Выход есть
Дети очень чувствительны к посторонним «вторжениям» и чаще реагируют телесно. Тело, по сути,- то единственное, что есть у ребенка в собственности. Мамам, которые обращаются с жалобами на соматические заболевания или соматоформные расстройства («здесь кольнуло, там заболело»), можно предложить произнести своему ребенку вечером, спустя минут 15 после того, как он уснул, в фазу быстрого сна, одну из фраз, свидетельствующие о безусловном принятии:
- Я рада, что ты есть у меня;
- Ты можешь расти в своем темпе;
- Я принимаю тебя таким, какой ты есть;
- Я люблю тебя, потому что ты есть;
- Я разрешаю тебе брать от меня и отца то лучшее,что у нас есть и что пойдет тебе на пользу;
- Ты любой мне дорог;
- Я люблю тебя и буду любить всегда;
- Ты можешь интересоваться всем – мир большой и открыт для тебя;
- Ты можешь исследовать мир, в который пришел, а я буду поддерживать и защищать тебя;
- Ты можешь учиться думать за себя, а я буду думать за себя;
- Я принимаю все чувства, которые ты выражаешь;
- Ты можешь злиться, бояться, радоваться и испытывать все чувства, я с тобой;
- Я с радостью забочусь о тебе, я люблю тебя.
Трудно сказать, на кого больше направлена такая терапия. Думаю, эти искренние слова произнесены мамой главным образом для самой себя. Они помогут «переключить» заданный сценарий, который по большей части, неосознан, на режим «автономная жизнь ребенка», потому что любовь строится на доверии к себе и другому человеку. Особенно тому новичку, который только начинает исследовать этот безумный-прекрасный мир.
