Пару дней назад меня тряхнуло не по-детски. И, несмотря на огромное количество личной терапии и супервизии, которые являются необходимым условием для практикующего специалиста, я поняла, что основная травма никуда не делась. Мы либо плохо ее раскопали, либо раскопали не ее, либо, раскопав, забыли хорошенько закопать.
Видите ли, что бы ни говорили вам в терапии про вашу индивидуальность, все мы в работе руководствуемся определенными алгоритмами. Именно поэтому по сети гуляют мемы про токсичных родителей, теории привязанности, абьюзеров и самооценку. При первой встрече (в зависимости от модальности таких встреч может быть несколько) психолог проводит диагностику, «пальпируя» клиента. И разумеется, мы не тычем наугад, а начинаем с наиболее типичных проблемных «зон». И вот тут таится опасность как для молодых специалистов, так и для психологов со стажем: сразу нащупав одну травму, они перестают искать.
Так делать категорически нельзя, но очень хочется. Потому что, во-первых, нам это льстит (коллеги, не будет отрицать очевидного) – «я такой крутой, что сходу нашел, где и почему болит». Во-вторых, мы боимся травмировать клиента, вскрывая больше одного «нарыва» за раз. Собственно, это базовые правила безопасности. Только болевого шока нам не хватало. В-третьих, часто клиенту настолько больно и страшно, что он глубоко проваливается в нащупанную травму, а специалист бросает все силы на «вытаскивание» его из болота. И в дальнейшем тупо забывает, что исследовал не все и не везде (записи, коллеги, великая вещь – не пренебрегайте). Ну, и четвертая, но не последняя причина, клиент «соскакивает» раньше, чем терапевт доберется до других болевых точек. Поэтому множество поверхностно исследованных травм наскоро заклеиваются пластырем, оставляя истинную причину боли гнить глубоко внутри. И первое время клиенту хорошо. Но не сомневайтесь, рано или поздно глубинная травма о себе напомнит – причем с такой силой, что процесс ретравматизации (повторного травмирования) камня на камне не оставит от предыдущей терапии.
Одна из наиболее распространенных травм у девочек – отсутствующий или недоступный отец. Вариантов может быть множество – умер, уехал, ушел от матери, не общался с детьми после развода, общался, но редко, хотел, но не пускали, пускали, но не хотел, любил безумно, не любил совсем, ну и абсолютное дно типа пил-бил-приставал. Суть в том, что любая из этих разновидностей травмы не проходит для девочки бесследно (для мальчика тоже, но речь не о них). И вот в результате девочка всю жизнь ищет отца – по разным причинам: чтобы сказать, что он ей нужен, чтобы дать по морде, чтобы отомстить, чтобы любил, чтобы простить, чтобы посмотреть в глаза – список поистине бесконечен. И так как отца настоящего девочка находит редко, она переносит свои эмоции на других мужчин в своей жизни. Если повезет – на партнера. Если не повезет – на ребенка. Если совсем не повезет – на жизненный сценарий. (Кстати, есть еще не менее жесткий сценарий обиды на мать – как виновницу произошедшего, но об этом в следующий раз).
И что видит терапевт, когда слышит, что у девочки нет отца? Он радостно потирает руки и ставит галочку. Потому что это очень удобное объяснение, в которое укладывается практически все, что терапевт захочет в него уложить – отношения с мужчинами постарше, полиамория, неспособность выстраивать серьезные долгосрочные отношения, сложности с коммуникациями в паре, проблемы с доверием. Ну вы сами подумайте – приходит в терапию женщина (неважно с каким запросом), вы спрашиваете ее про родителей, и тут такой подарок судьбы – все на блюдечке: ясно, понятно, стандартно. К сожалению, огромное количество специалистов будет работать с очевидной травмой, даже не подумав копнуть поглубже и посмотреть, что там дальше.
В моем случае первые пара психологов даже не потрудились заглянуть дальше, не говоря уже про то, чтобы что-то там копать. Все, о чем я рассказывала, удобно укладывалось в уже существующее объяснение «отсутствующего отца». Не поверите, но никто не спросил меня, появился ли впоследствии в моей жизни отчим или, может быть, другой значимый взрослый (спойлер – появились, причем оба). Никто не поинтересовался, помню ли я вообще своего биологического отца достаточно хорошо, чтобы быть травмированной его отсутствием. Меня даже не спросили, в каком возрасте я была, когда он «исчез» (спойлер – погиб). Ну, вы поняли. Говорю я это не для того, чтобы поплясать на костях некомпетентных «специалистов», а часто для иллюстрации – реальный кейс, так сказать.
Так что там с маленькой потерянной девочкой в теле женщины? А девочка, разумеется, подсознательно продолжает искать отца. И когда находит его, например, в партнере, то начинает принимать и оценивать себя исключительно через призму этих отношений. Она разыгрывает годами сформировавшийся в собственной голове сценарий. Как вариант, может начать капризничать, требовать доказательств безусловной любви, отказываться принимать решения и брать на себя ответственность за собственные действия, а иногда и просто мстить за прошлые травмы (чаще всего бессознательно). А есть и другая сторона медали. Ведь что нужно сделать, чтобы в этот раз «отец» не ушел? Правильно, все контролировать. В том числе и себя. Если быть безупречной, идеальной, правильной – то в этот раз «он» останется. Right? Wrong. Потому что хоть сценарии могут быть и разными, есть в них один общий фактор - назначенный на роль отцовской фигуры мужчина вообще не в курсе, что от него ожидают.
И рано или поздно наступает вторая травма в травме. Это предательство «второго отца». Большая часть подобных сценариев заканчивается разрывом. Либо, в худшем случае, долгими выматывающими созависимыми отношениями с элементами насилия. А что чувствует себя человек, которого «бросили» дважды? Причем оба раза – и в детстве, и в браке - он вел себя идеально (это, кстати, изначально неверный посыл в отношениях, ибо в такой картине мира априори нет места второй личности). Совершенно верно, девочка начинает подозревать, что именно она во всем виновата.
Вот вам и третья травма – крах самооценки и полная потеря ориентиров. Человек, который и так оценивал себя через призму происходящего, убеждается в том, что корень зла находится в нем самом. Почему вы думаете, женщины из неполных семей или семей с токсичными родителями так легко становятся жертвами абьюзеров? Да потому что при любом раскладе, они полностью зациклены на себе – на своей ответственности перед происходящим, контроле, безупречности и вечной непроходящей потребности в любви, которую усиленно подавляют. Это только со стороны кажется, что перед вами сильная успешная независимая женщина, наглухо застегнутая на все пуговицы. На самом деле внутри прячется маленькая испуганная девочка, больше всего на свете нуждающаяся в любви и безопасности. Нет более сильной боли, чем осознание того, что кроме тебя самой позаботиться о тебе некому. И хотя это чистая правда, до принятия этого факта предстоит долгий путь – желательно через личную терапию.