Этот пост мне дается нелегко, так как в нем много моих фантазий и предположений, но я не могла его не написать, так как меня сильно поразил один человек, фотографию которого я увидела случайно в соцсети. Я немного разузнала о нем, посмотрела его интервью, полистала фото в его инстаграме, и мне захотелось написать о таких людях, как он.
Что меня в нем привлекло? Он уже не особо сильно похож на человека, причем еще 7 лет назад он был обычным весьма привлекательным парнем. Вот перечень того, чем он так выделяется внешне:
1. Кожа точно сверху до пояса (ниже – не знаю) зататуирована, причем какие-любо художественные татуировки можно различить разве что на торсе.
2. Руки, плечи и шея покрыты «штриховой» татуировкой, мне это напомнило шрамы от порезов лезвием, какие можно иногда увидеть на руках у людей как результат самоповреждения.
3. Лицо и голова на 97% зататуированы просто черной заливкой, за исключение некоторых полосок на лбу, щеках и подбородке.
4. Белки глаз залиты черным (это не линзы, это реальное красящее вещество).
5. Язык разрезан пополам вдоль, зататуирован в зеленый цвет.
6. Отрезан нос (по хрящик, отрезаны мягкие ткани).
7. Отрезана верхняя губа, нет куска нижней губы.
8. Отрезаны уши (полностью).
9. По голове, в бровях, на скулах – множество имплантов, из-за этого голова стала выглядеть крупной. Во лбу также три заклепки (крепятся в имплант, который находится под кожей).
10. В подбородке есть дырки для пирсинга, на некоторых фото/видео там достаточно крупный пирсинг.
11. Модификация зубов – они заострены.
Я могла вполне что-нибудь упустить. Кстати, стоит сказать, что ему 33 года и он в очень хорошей физической форме. Судя по информации из его инстаграма, модификация завершена на 29%, и он стремится выглядеть как пришелец. Не знаю, будет ли когда-нибудь там 100% и если да, то как это будет выглядеть.
Его инстаграмные видео вызывают у меня ужас и желание не верить в то, что это не грим, а реальный человек, и пути назад у него нет. Как мы все знаем, внешность – это не только гены, которые мы получили от своих родителей, это также может быть показателем отражения внутреннего, и в случае этого человека внешность как нельзя ярко показывает, что может переживает этот человек.
В своих интервью герой моего поста говорил о том, что его с детства привлекали вселенная, пришельцы, машины, роботы, он сильно увлекался этим и хотел быть похожим на этих существ. Детство героя выпало на эру фильмов на такую тематику, и это дало ему направление для фантазий в тот период времени. В норме, дети могут фантазировать на тематику любимых фильмов и мультиков, хотеть быть неуязвимым (чаще всего мальчики), это нормально, но детское фантазирование героя этого поста могла переходить в его уход из реальности под действием травмирующих событий, что могло стать причиной того, что происходит с ним сейчас.
Я вижу этого человека как диссоциативную личность, это определенная психическая конструкция, которую часто не могут понять люди с другим типом личности, это некая способность выходить из реальности, придумывать себе другую субличность и погружаться в нее в те моменты, которые являются невыносимыми для переживания основной личности. Новая субличность спасает психику от сваливания в психоз. Диссоциативный тип личности встречается не так уж и часто, но следует учесть, что рассказать кому-нибудь, даже своему психотерапевту о том, что в тебе живет несколько субличностей, далеко не так легко, поэтому некоторые люди молчат об этом всю жизнь (если, конечно, диссоциация не проявляется достаточно ярко). Сама диссоциация может быть довольно разной: в некоторых случаях субличности в одном человеке живут почти отдельной друг от друга жизнью, они «перехватывают контроль» автоматически и хаотически, а в других – нет, они вполне себе сознательно переживаются, так же, как и случае героя этого поста (но большинство из них все-таки не выполняют подобные модификации с телом). В интервью герой говорит о том, что с близкими и друзьями он обычный человек, такой же, каким он сидит на интервью, а пришельцем он себя ощущает когда выходит на улицу и слышит/видит реакцию людей на себя: «Я обычно всегда такой как обычно, но когда на меня пялятся люди вокруг, я чувствую себя пришельцем, это делает меня счастливым…. Мы все люди, тебе не нужно бояться человека. Я знаю, я могу шокировать людей, когда они меня видят впервые. Иногда я ставлю себя на их место и смотрю на себя их глазами и думаю «Это нормально, что этот парень так смотрит на меня, нормально что этой девочке страшно». Я верю, что люди думают: «Неважно, это его жизнь, он спокоен, не делает ничего плохого, он просто идет, это его жизнь»».
Диссоциация - это результат очень сильной детской травмы, нередко это сексуальный абьюз, и новая субличность появляется чтоб защитить Я-хозяина. Важным также является и то, как именно новая субличность переживает сама себя, ведь в данном случае, герой мало того, что демонстрирует ее всем, он еще и калечит себя. Герой делает с другими людьми то, что делали с ним в детстве: вселяет в них страх, не дает им возможность выбора не видеть его, приковывает их внимание к себе, заставляет испытывать отвращение, но при этом всем он хочет принятия от людей: поговорите со мной, увидьте меня, знайте, я такой же человек, как и вы (но пока этого не произошло, он для них – страшный пришелец). Примечательным также является то, что он пытается стать на сторону другого человека и увидеть себя его глазами чтоб потом сказать себе: «Это нормально, что он пугается и ему страшно». В этот момент можно увидеть, как изобретательно работает травма: «Я в детстве испугался насильника, и это было нормально его испугаться». Возможно, он так же хочет доказать себе, что насильник глубоко внутри – человек, ведь герой поста чувствует себя не только пришельцем, он чувствует себя так же и человеком. Также можно предположить, что герой чувствует себя разрушающим, и пытается убедить себя в обратном, так как видя себя глазами других людей, он говорит: «он спокоен, не делает ничего плохого, он просто идет». Эдакая загадка: вроде человек, а вроде и пришелец, вроде ужасает своим видом, но при этом просто спокойно себе идет и не опасен. Здесь можно хорошо увидеть как извращенно работает неотреагированная травма.
Субличность пришельца – способ отпугнуть от себя насильника, чтоб этой страшной травмы никогда не произошло, ведь у психики нет понятия времени. Понимание того, что он надежно защищен и на него никто не нападет (насильники не выбирают себе в жертву монстра-пришельца), дает ему возможность ощущать счастье. В интервью он сказал: «Меня как-то оскорбили на улице, но это всего лишь оскорбление, а не физическое насилие». Можно было бы предположить, что бессознательно он хотел бы чтоб в отношении его проявили насилие, и чтоб он смог дать отпор, этим почувствовать свою всласть над ситуацией, разыграть ее уже в свою пользу, в отличии от того, что с ним случилось в детстве. В этом амбивалентность его второй субличности: с одной стороны, защита от агрессии других агрессией своего внешнего вида, и, в тоже время, приглашение к агрессии за то, что не такой как все. Герой, скорее всего, полностью охвачен своими аффектами, саморазрушающими и самоповреждающими отреагированиями, но, видимо, совершенно беспомощен в необходимости переработать их.
К своим внешним модификациям он относится как к проекту, говорит, что полностью охвачен им и всегда думает об этом, думает, чтоб сделать еще. В своем интервью он сказал: «Время от времени я себе говорю: «Может, ты слишком сильно накосячил?» но это быстро проходит. Я делаю со своим телом то, что захочу. Я счастлив». Почему он настолько ненавидит свое тело, что калечит его? Абьюз, физическая травма в основном является причиной этого. Часто изнасилованные дети начинают нападать на свои тела и ненавидеть их, резать и калечить, «тело плохое». Этого всего бы не было, если б после травматического события рядом оказался бы папа или мама, которые оказали поддержку, вытерли бы слезы, разделили бы боль и ужас, спасли свое дитя, но так происходит не всегда, и впоследствии такие люди уходят в зависимости, кончают жизнь самоубийством, иногда провоцируют (совершенно бессознательно) свое изнасилование или убийство, сами становятся насильниками, реагируют диссоциацией с самоповреждением, как в случае этого человека и много других вариантов.
Герой рассказывал о том, что не думает о будущем и живет сегодняшним днем. У диссоциированных людей нет надежды и ориентации на будущее. Глубоко скрытая травма и изолированность от своих чувств ужаса и страха забирают так много психической энергии на то, чтоб выжить, что будущее тяжело себе представлять. Также герой говорил о своем двойственном обращении к телу «Я его люблю и не люблю, так как оно не такое, как мне хочется». Психоаналитики согласились бы с явно выраженным влечением к смерти этого человека.
Я пишу эту статью всего лишь на основании инстаграм странички героя и двух интервью с ним. То, как он показывает себя на протяжении интервью, и как в инстаграме – противоположности. В интервью он чувствуется неуверенным в себе, с сомнениями, с внутренней борьбой, иногда заикается, и, однозначно, с внутренним надрывом. Создавалось чувство, что он с болью и сожалением, под влиянием травмы «ускользает» в лапы своей субличности пришельца. В инстаграме же 100% пришелец, ужасающий и отвращающий. Можно провести параллель с тем, какой он с близкими, и какой он с незнакомыми.
Я никогда не видела этого человека в живую и никогда с ним не общалась. Все, написанное здесь – попытка понять причины действий человека, основанные на очень малом количестве информации, и могут вообще не соответствовать реальности, оставаясь моими фантазиями.
Единственное, в чем я точно не сомневаюсь: то, что этот человек делает с собой, является его единственной попыткой выжить. Единственной, кроме психотерапии.
