Территория я – это субъективная картина своего Я,
сформированная на основе личного опыта.
Анализ клиентской истории. Все условия конфиденциальности соблюдены.
Клиентка, назовем ее Светлана, женщина 42 лет. Обратилась на психотерапию с запросом проблемных отношений в паре. В браке 15 лет, есть дочь-подросток. Жалуется на отсутствие сексуального желания к мужу. Мужа, по ее словам она любит, но не испытывает к нему сексуального влечения.
С первых минут встречи отмечаю у себя симпатию к клиентке и интерес к ее проблеме, и в целом к ее истории. Понимаю также, что клиентка хорошо мотивирована на решение своей проблемы и обладает неплохими рефлексивными способностями. Все это является хорошими исходными признаками для формирования продуктивных терапевтических отношений. В психотерапии, как в танце, нужно желание и интерес двоих людей.
Понимаю, что под ее симптомом, как под вершиной айсберга скрываются огромные пласты пока еще неизвестного для меня ее личного опыта, и ловлю себя на желании побыстрее и поглубже познакомиться с ее историей.
В истории отношений Светланы с мужем особо не за что зацепиться – с мужем познакомились в институте, через полгода решили расписаться. Еще через год родилась дочь. Отношения в паре ровные, по словам Светланы, ее муж – интеллигентный, спокойный человек, прекрасный семьянин, привязан к Светлане и любит дочь. И все бы хорошо, если бы не секс, точнее его отсутствие в паре.
Понимаю, что корни проблемы лежат глубже. Уточняю у Светланы, как она в целом относится к сексу. В процессе общения выясняется, что все, что связано сексом, у нее вызывает отвращение и ассоциируется с грязью и похотью. Сексуальность у Светланы не вписывается в ее образ Я и образ женственности. И для меня это стало неудивительно, после того как она рассказала мне свою историю. История ее жизни закономерно к этому привела.
Светлана с детства находилась в близкой эмоциональной связи с матерью. Ее мать постоянно посвящала ее в свои переживания и конфликтные отношения с мужем – отцом Светланы. Этот феномен в психологии называется триангуляцией.
Триангуляция – вовлечение ребенка в отношения с кем-то из родителей в ситуации невозможности выстроить с партнером отношения в паре. Ребенок в этой ситуации используется одним из родителей, его нагружают информацией, которая не предназначена для «детских ушей». Кроме того, триангулированный ребенок помещается в треугольник, и он вынужден выбирать кого-то из родителей, отвергая при этом другого. Такая ситуация продолжается длительное время и приводит к расщеплению в психике ребенка родительской пары на хорошего и плохого родителя. Итогом такого расщепления является отвержение непринимаемого родителя и всего его наследия. «Территория» отвергнутого родителя при таком раскладе не становится «территорией Я» ребенка.
И здесь мы сталкиваемся с парадоксом. Территория отвергнутого родителя – с одной стороны – субъективно не принимается ребенком. С другой стороны эта территория – его законное наследие, генетически и социально подтвержденное. Ребенок может делать вид для себя и для других, что это вовсе не его территория, но при этом где-то глубоко внутри своей души он знает, что это все-таки его наследие и просто не замечать его не получается. Это наследие пытается любой ценой прорваться, оказаться замеченным. И нередко таким способом обнаружения может быть психологический или даже психосоматический симптом.
В описанной ситуации такой ребенок не может воспользоваться ресурсами этой непринимаемой территории. Но это еще полбеды. Ему приходится постоянно тщательно скрывать от себя и других сам факт того, что это наследие его. При этом он постоянно рискует быть разоблаченным и боится встретиться со стыдом. Страх и стыд разоблачения – интенсивные эмоции, которые постоянно приходиться ему избегать.
Позволю себе мой любимый терапевтический прием – метафору. Представьте себе такую ситуацию: у вас есть участок земли, который вы почему-то не можете сделать своей территорией. Вся остальная территория давно облагорожена, на ней стоит ваш прекрасный дом, растут цветы, кустарники, разбиты красивые клумбы. А этот участок заброшен – там растет бурьян, крапива и разные другие сорняки. К вам приходят гости – любуются видами вашего дома и участка, а у вас постоянно присутствует напряжение – только бы они случайно не зашли и не обнаружили эту заброшенную территорию. Вам приходиться как-то их забавлять, отвлекать в надежде, чтобы кто-то из гостей случайно не забрел туда, куда не нужно, и не обнаружил то, что вы тщательно укрываете.
Вы вкладываетесь в свою принимаемую территорию и она щедро приносит вам свои дары – приятные эстетические переживания. А если вы садовод-огородник, то и не только «плоды идеальные», но и вполне реальные – зелень, овощи, фрукты, ягоды. А отвергнутый вами участок пустует, он заброшен и заросший. Он также мог бы быть окультурен, на нем могло бы что-то расти, и он бы мог радовать глаз. Но для вас это пустая территория, не приносящая вам ничего, кроме неприятных переживаний и требующая дополнительных усилий для того, чтобы она не оказалась обнаружена.
Эта метафора, на мой взгляд, хорошо иллюстрирует переживания ребенка, который не смог принять кого-то из своих родителей и его территорию, переданную ему в наследство. Но вернемся к истории моей клиентки.
Мать Светланы, как я уже писал, постоянно включала ее во все нюансы отношений со своим супругом, в том числе интимные. Отец, судя по описаниям клиентки, обладал психопатической структурой личности. Он был груб, вспыльчив, с невысокими моральными устоями. Он постоянно изменял жене, особенно не переживая по этому поводу, и все его бурные сексуальные подвиги красочно пересказывались матерью, которая все это терпела, своей дочери. Когда же Светлана подросла, ее отец сам стал рассказывать ей о своих любовных утехах на стороне, цинично отзываясь о своих партнершах и о самом процессе, подробно его описывая.
Апогеем этого происходящего психологического инцеста стала сексуальная связь отца Светланы с ее лучшей подругой, в результате чего та забеременела. Этот факт вызвал целую бурю эмоций в душе моей клиентки, самой сильной из которых оказалось отвращение. Отвращение к отцу распространилось и в целом на все формы сексуального проявления. Секс для Светланы стал стойко ассоциироваться с чем-то животным, мерзким, отвратительным и был безусловно исключен ею из образа женственности. Ее женская идентичность оказалась лишенной сексуальности.
Такая вот непростая история жизни клиентки стала закономерным итогом и объяснением ее симптома, с которым она обратилась на психотерапию. За ее симптомом – сексуальной холодностью, отчетливо нависала тень близкого человека – ее отца. Я много пишу о важности принятия близких людей, даже подробно и поэтапно описывал весь этот процесс (), но понимаю, что такое не всегда оказывается возможным. Иногда душевные раны, которые наносят родители своим детям, слишком глубоки и невосполнимы. Ситуация с моей клиенткой из этой области. Стыд за своего отца и его с сексуальное поведение стал надежной защитой против сексуальности Светланы.
В том случае, когда принятие родителя ребенком оказывается крайне сложным или даже невозможным, хорошим терапевтическим приемом может стать разграничение образа родителя и его «наследия». В таких ситуациях, как описанная здесь история, ребенку оказывается самому невозможно это сделать и он «вместе с водой выплескивает младенца». Хорошим решением здесь может стать психотерапия. В данной работе необходимо было провести «ревизию» отцовского наследия Светланы, которое оказалось сильно негативно заряженным. И в первую очередь это нужно было сделать в отношении извращенной сексуальности ее отца. Именно эта его особенность стала определяющей в отношении к нему моей клиентки.
Необходимо было развести в сознании клиентки сексуальность как качество вообще и сексуальное поведение ее отца. Пока сексуальность и сексуальное поведение отца находится «в одном флаконе», ни о каком принятии клиенткой сексуальности и речи быть не может.
Вначале нужно было найти позитивный ресурс сексуальности как таковой для человека. С учетом опыта клиентки это было непросто. С моей помощью ей постепенно удалость обнаружить ценность сексуальности для жизни в целом и для женщины в частности.
Итогом этой работы стала возможность для Светланы рассматривать сексуальность как «витальность», как «энергию жизни», способную давать начало самой жизни. Нужно было лишь согласиться с ней, присвоить ее себе.
Со временем клиентка смогла услышать мои слова по сути этого вопроса, обращенные к ней. Вот приблизительно такой получился текст: «Твой отец обладал от природы большой сексуальной энергией. Но он, в силу своих искаженных нравственных установок распоряжался ею таким вот неприглядным образом. Однако, несмотря ни на что, он твой биологический отец и ко всему прочему передал тебе по законам биологии свою высокую сексуальность. Это его наследство тебе, его дар. Тебе вовсе не обязательно использовать этот дар в той форме, которая была приемлема для твоего отца. Ты вольна распоряжаться этим даром так, как позволяют тебе твои нравственные правила жизни. Прими этот дар с благодарностью и пользуйся им по своему усмотрению».
В дальнейшем в психотерапии велась работа по коррекции у клиентки образа женщины, о возможности включения в этот образ сексуальности как ее необходимого атрибута. Параллельно с работой по осознаванию этого, клиентка постоянно экспериментировала, примеряя к себе свой новый образ и получая таким образом для себя новый опыт. Когда же в процессе психотерапии женственность в сознании клиентки «наполнилась сексуальностью», она смогла признать для себя дар своего отца и позволить «наполнить» ею свою женскую идентичность. И ее проблема успешно разрешилась.
