Исходя из этого, одними из первичных частных задач терапевта являются одновременная конфронтация тупиковых ожиданий клиента и формирование у него мотива к присутствию. Я предлагаю не затягивать с реализацией этих задач и начать решать их с самой первой сессии. Однако и самим терапевтам не следует строить какие бы то ни было ожидания на этот счет. Возможно, потребуются долгие месяцы регулярных терапевтических встреч, порой проходящих в довольно напряженном эмоциональном фоне, чтобы сформировать у клиента мотив, которого не было раньше. Особенно в том случае, если потребность к присутствию для человека незнакома вовсе, или он «отказался» от нее ввиду серии травматических воздействий на протяжении своего развития.
Итак, этап номер один заключается в формировании потребности Быть или потребности присутствовать[1]. Однако этот тезис нуждается, по всей видимости, в некотором пояснении. Мне бы не хотелось, чтобы у читателя сложилось впечатление, будто бы диалогово-феноменологический психотерапевт занимается определенного рода моделированием, т.е. формированием того, чего у клиента нет, а также привнесением в его жизнь чуждых ей феноменов. В связи с этим мне бы хотелось сделать несколько комментариев. Все они имеют отношение к важному тезису психотерапии, фокусированной на контакте – терапевт является специалистом не по индивиду и его внутреннему миру (внутреннего мира просто не существует), а по полю. Об этом я уже не раз говорил, но повторение в новом контексте будет, по всей видимости, совершенно не лишним.
Другими словами, все, что в наших силах в процессе терапии, так это помощь клиенту в восстановлении его связи с полем. Поскольку именно поле формирует индивида и его жизнь, то, восстанавливая эту связь, мы помогаем человеку стать более живым. И только в этот момент он получает возможность начать формировать поле. И эта обоюдная связь является основанием нашей концепции переживания. Выразим сказанное иначе: переживание, свободный процесс которого лежит в основе творческого здорового функционирования self, опосредуется процессом взаимного формирования поля и человека. Единственной же реальностью, к которой в процессе психотерапии мы имеем доступ, является ситуация этого взаимодействия. Здесь и разворачивается процесс психотерапии. Ни к человеку, ни к полю в чистом виде ни один психотерапевт доступа не имеет.
Вернемся к комментариям относительно процесса формирования у клиента потребности в присутствии. Потребность, с точки зрения методологии диалогово-феноменологического подхода, является производной от ситуации поля. Иначе говоря, клиент с «отсутствующей» потребностью до сих пор никогда не сталкивался с осознаванием элементов феноменологического поля, которые бы «подсказали» ее существование. Между тем, множество элементов поля просто кричат об этом. Кричат, и это происходит в жизни каждого человека, общающегося с людьми. Исключение, возможно, составляет аутизм. Хотя и в этом случае, по всей видимости, речь идет лишь о блокировании чувствительности и осознавания соответствующих элементов поля. Собственно говоря, на этом и строится терапия аутичных детей.
Когда мы говорим, что человек не заинтересован в присутствии, то чаще всего речь идет об утраченной чувствительности к соответствующим аспектам поля. Поэтому «формирование» этой потребности происходит посредством восстановления чувствительности. В тот момент, когда человек перестает игнорировать элементы поля, кричащие о жажде присутственного контакта, они становятся феноменами. И теперь человек начинает осознавать потребность Быть. Проще говоря, в процессе терапии мы лишь обращаем внимание человека на то, что и без нашего вмешательства существовало, но было скрыто в виде периферийных элементов поля. Мы лишь восстанавливаем власть, принадлежащую естественной валентности. Теперь элементы поля, говорящие о желании присутствовать, сами стремятся к осознаванию, начиная «бомбардировать» клиента. И наоборот, те элементы поля, которые ранее интенсивно питались благодаря self-парадигме или травматической self-парадигме принудительной валентностью, например, безразличие, страх, стыд и др., убивающие потребность в присутствии, теперь распределяются по фону с гораздо меньшей степенью их влияния на контакт. Подытоживая все вышесказанное, отмечу, что при описании процесса формирования потребности присутствовать в большинстве случаев речь идет о ее реабилитации.
Другой аспект восстановления потребности присутствовать имеет отношение к ожиданиям клиента. Большинство клиентов обращается за психотерапией без осознания необходимости прикладывать усилия Жить. Клиенты, как правило, хотят, чтобы их жизнь изменилась благодаря чудодейственному вмешательству психотерапевта. Или, чтобы терапевт посоветовал им, как жить и что делать, чтобы избавиться от страданий. Порой люди лелеют ожидания, что сам приход на терапию изменит их жизнь к лучшему, боль, которая их сопровождает на протяжении длительного времени, уйдет, а симптомы исчезнут безвозвратно. Разумеется, что такая установка скорее блокирует возможность психотерапии, чем поддерживает ее. По этой причине с ней необходимо конфронтировать.
Однако конфронтировать стоит с подобными установками и ожиданиями, а не с клиентом. Он имеет полное право относиться к психотерапии так, как позволяет ему его психологическая культура. Он не обязан знать, в чем заключается сущность терапевтического процесса. А вот в задачи терапевта входит, кроме всего прочего, создание источника для формирования такой культуры. Таким образом, конфронтируя с актуальными ожиданиями клиента, терапевт попутно может рассказать ему о том, что такое психотерапия. Я, например, обычно делаю это в самом начале терапевтического процесса. Ведь не так сложно простыми словами рассказать о том, что вы знаете о сущности психотерапии и изменениях людей в ней. Такое объяснение опирается на методологию соответствующей школы.
В нашем случае необходимо донести до клиента несколько тезисов. Во-первых, что терапевтически значимые для клиента изменения являются важным, очень желаемым и им самим, и нами, но все же побочным продуктом терапии, производным от качества терапевтического контакта. Во-вторых, симптом является тем способом, которым человек строит контакт с окружающими и тем самым тщетно пытается удовлетворить ту или иную потребность. Иначе говоря, симптом – это не самый прямой способ позаботиться о себе. И, наконец, в третьих, та ситуация, на которую жалуется клиент, является результатом его отказа Жить. В связи с этим особую ценность приобретают присутствие и переживание. При этом стоит объяснить, что это такое. В заключение же можно описать и объяснить «на пальцах», каким образом терапевтический процесс проходит в реальности. И помните: перед вами человек, который, возможно, с психологией совершенно незнаком.
[1] В данном контексте я использую эти фразы как взаимозаменяемые.