Алёна, 36 лет:
«Я часто просыпаюсь от ночных кошмаров. Вчера мне снилось, что меня расстреляли нацисты. Сегодня во сне меня преследовал какой-то мужчина, хотел меня убить... Вот так каждый раз кто-то меня убивает.
Возвращаюсь в реальность из плена Морфея в 3 часа утра в холодном поту, чувствую, как страх пульсирует в каждом ударе сердца, одышка, паника... Иду, проверяю, закрыты ли двери, окна. Сажусь на диван, пытаюсь успокоиться, дышу в бумажный пакет. При сильной тревоге могу выпить немного алкоголя. Тревога понемногу отходит. Возвращаюсь в кровать, пытаюсь заснуть. Муж спрашивает: "Опять дурной сон приснился?"
Я начинаю рыдать, он обнимает меня и удивленно спрашивает: "Вот меня тоже отец наказывал ремнем, если я не убирался в комнате, но кошмары мне почему-то не снятся. А ты у меня такая чувствительная. Наверное, фильмы смотрела страшные?"
У меня обилие противоречивых чувств: с одной стороны, я рада поддержке мужа, его присутствие очень успокаивает, с другой, чувствую обесценивание своих переживаний, мол, "ну что ты так завелась из-за ерунды?"
Потом начинаю размышлять: и действительно, почему он спокоен, ему почти не снятся кошмары, нет панических атак, а у меня есть? Ведь и его отец наказывал? Может просто его наказывали не так часто и не так сильно? Почему я всё время ощущаю скрытую угрозу, почему мне всегда тревожно?
Начинаю вспоминать своё детство. На момент знакомства с моей матерью мой отец не проявлял признаков психопатии, был романтичен, писал стихи. Всё началось, когда появились первые семейные проблемы и стрессы. Их отношения с матерью совсем разладились, они стали ругаться. Он впадал в такую ярость, что начинал крушить всё вокруг, пытался душить мать, ко мне относился как к предмету мебели, вставшему на его пути - мог ни с того, ни с сего, совершенно неожиданно, подойти ко мне, схватить за волосы и ударить об стену. Обстановка всё время была напряженной, я никогда не знала, не понимала, за что меня наказывают. Отношение отца было всегда непредсказуемо: сегодня он мог прийти в хорошем настроении, а завтра вновь превратиться в злого и ужасного монстра, рвать на мне волосы, пинать, бросать в меня опасные предметы, обзывать, унижать. Весь этот кошмар перемежался с насилием над матерью. Со стороны отца шли угрозы убить нас, если она подаст заявление на развод. Я всё время жила в ожидании его мести.
В детстве у меня появились страх темноты, энурез и панические атаки.
После развода отец ещё некоторое время нас преследовал, бил окна, ломился в двери, много раз вызывали милицию.
Мой энурез прошёл только во втором классе, а всё остальное осталось. Не могу избавиться от чувства опасности, живу в состоянии фоновой тревоги. Тревога и приступы паники обостряются, когда муж начинает говорить на повышенных тонах, ругать детей или после ночных кошмаров. В периоды роста тревоги я могу реагировать агрессивно, чувствую раздражительность, особенно когда до меня кто-то дотрагивается.
На утро, после того кошмара и переживания тревоги, потеряла сознание, когда готовила завтрак.
В результате всех этих размышлений, я поняла, в чём разница между тем, как нас с мужем наказывали: для мужа его наказание было предсказуемым и он понимал, за что был наказан; моё наказание всегда следовало неожиданно, отличалось большей жестокостью и я не понимала, в чём была моя вина. Этот эффект неожиданной, непредсказуемой, хронической жестокости как раз привёл к утрате чувства безопасности и доверия к окружающим. Отец мог избить меня с утра пораньше, когда я ещё спала, когда болела... Обстановка в доме сильно напоминала концлагерь».
Жизнь с психопатом навсегда оставляет в душе шрамы, приводит к посттравматмческому стрессовому расстройству, когда опасность уже миновала, но ты продолжаешь жить в режиме "бей и беги", с предчувствием угрозы и с иррациональным страхом.
Но выбор есть всегда: продолжать с этим жить или начать преодолевать страх и находить радость в самых простых повседневных событиях.