Автор: Джош Коэн
А мой пациент по имени Эллиот недавно взял недельный отпуск на своей ответственной работе в качестве врача терапевта. Он чувствовал себя выгоревшим и остро нуждался в отдыхе. План состоял в том, чтобы поспать подольше, почитать роман, немного погулять, может быть, посмотреть «Игру престолов». Но каким-то образом он обнаружил, что вместо этого забивает свой график художественными музеями, концертами, театром, встречами с друзьями в крутых новых барах и ресторанах. Потом были походы в спортзал, уроки испанского языка, сборка мебели в разобранном виде.
Во время первой из своих двух еженедельных вечерних сессий он задавался вопросом, не стоит ли ему замедлиться. Он чувствовал себя таким же измотанным, как и всегда. Друзья в Facebook и Twitter шутили о том, что все это звучит как более тяжелая работа, чем работа.
«Я пытаюсь понять, как мне удается делать так много, когда я не хочу ничего делать. Почему-то ничего не делать кажется невозможным. Я имею в виду, как можно просто... ничего не делать ?!»
Когда Эллиот протестует, что он не может просто ничего не делать, он видит и судит себя с точки зрения культуры, которая с презрением смотрит на все, что отдает бездеятельностью. Под постоянным самоанализом того, достаточно ли он продуктивен, он чувствует стыд, когда судит себя за то, что не справляется с этой задачей. Но это одновременно делает его слишком истощенным для работы и неспособным отдохнуть.
Основная проблема страдающего выгоранием: чувство истощения, сопровождаемое нервным навязчивым желанием продолжать, несмотря ни на что, — это двойной узел, из-за которого очень трудно понять, как с этим справиться. Выгорание подразумевает потерю способности расслабляться, «просто ничего не делать».
Оно мешает человеку наслаждаться обычными удовольствиями — сном, долгими ваннами, прогулками, долгими обедами, бессвязными разговорами, — которые вызывают спокойствие и удовлетворение. Может быть контрпродуктивно рекомендовать расслабляющие занятия тому, кто жалуется, что единственное, чего он не может сделать, — это расслабиться.
Так что же нужно, чтобы восстановить способность ничего не делать или делать очень мало? В этот момент от меня можно было бы ожидать, что я брошусь на психоанализ как на мгновенное средство. Но психоанализ эмоционально требователен, требует много времени и часто дорог. И он не работает для всех (основная истина всех видов терапии, физических или психических).
В менее тяжелых случаях выгорания часто бывает так, что трудности, вызывающие нервное истощение, носят скорее внешний, чем внутренний характер. Время и энергия могут быть истощены жизненными событиями (тяжелая утрата, развод, изменение финансового положения и т. д.), а также требованиями работы.
В таких случаях стоит обратиться в первую очередь к более внешним решениям – максимально сократить рабочие часы, выделить больше времени для отдыха или созерцательных практик, таких как йога и медитация. Простое слушание и внимание к потребностям внутреннего «я» в противовес требованиям внешнего мира может иметь преобразующий эффект.
Но такие решения покажутся нереалистичными для некоторых страдальцев как практически, так и психологически. Практически в том смысле, что многие из нас работают в секторах, требующих изнуряющих часов и безграничной самоотдачи; психологически в том смысле, что сокращение рабочего времени и, таким образом, исключение себя из самых высоких уровней игры, скорее всего, вызовет больше, а не меньше беспокойства у человека, который неустанно стремится достичь большего.
Итак, хотя существует множество средств, с помощью которых нам можно помочь расслабиться, проблема тяжелого выгорания как раз в том, что вам невозможно помочь расслабиться. Если выгорание имеет психологические корни, психоанализ может помочь.
Один из способов — это его «форма». Нервное истощение выгорания является результатом их порабощения бесконечным списком дел, заполненным краткосрочными и долгосрочными задачами. На сеансе психотерапии вы садитесь или ложитесь и начинаете говорить без какой-либо определенной повестки дня, позволяя себе идти туда, куда вас ведет ваш разум. В течение части сеанса вы можете молчать, открывая ценность простого пребывания с кем-то, без необходимости оправдываться или отчитываться за себя, прививая признательность за то, что американский психоаналитик Джонатан Лир называет «ментальной деятельностью без цели».
Другой способ — «содержание» психоанализа. Разговор с терапевтом может помочь нам обнаружить те элементы в нашей собственной истории и характере, которые делают нас особенно уязвимыми для определенных трудностей, таких как выгорание. Например, мои два пациента пришли с раннего детства к тому, чтобы ассоциировать свою ценность и значимость с уровнем своих достижений. Под постоянным внутренним давлением «быть лучшими» они были склонны чувствовать себя опустошенными и истощенными, когда неизбежно чувствовали, что не смогли соответствовать этому идеальному образу себя.
Это было очень похоже на Эллиота, и это в какой-то степени объясняет, почему идея «просто ничего не делать» так его возмутила. Даже сегодня, приближаясь к старости, Эллиот не мог представить, чтобы его родители задрали ноги, разговаривая, читая или смотря телевизор . Он помнит, как быстро проходили семейные обеды, когда один или оба родителя торопились по каким-то делам. Его собственная жизнь была плотно расписана домашними заданиями и внеклассными уроками, и ни один из родителей не делал ему более настойчивых замечаний, чем когда он был «ленивым». «Они были как бы навязчиво активны», — сказал он, «и заставляли меня чувствовать, что терять время — это стыдно. Можно представить, что сиденья их стульев были приспособлены для подачи разряда тока, если они сидели на них больше десяти минут». Только сейчас он начинает спрашивать, почему они, и он в свою очередь, такие, и почему пребывание в состоянии покоя в течение любого времени для них равнозначно «трате» времени.
Подобное понимание может быть полезным для того, чтобы бросить вызов нашим бездумно усвоенным привычкам работы и нашим догмам относительно того, что составляет «продуктивное» использование нашего времени. Это побуждает нас думать о том, какую жизнь стоило бы прожить, а не просто жить той жизнью, в которой, как мы считаем, мы застряли.
Иллюстрация Изхара коэна
