Описанная модель полевого устройства имеет значительные последствия и для практики психотерапии, фокусированной на переживании. Некоторые из этих следствий носят стратегический, а некоторые – тактический характер. Попробую перечислить наиболее важные из них. Наверняка уже из описания конусно-слоевой модели феноменологического поля у вас сложилось представление о значительно расширяющихся возможностях психотерапии. Если источником реальности является первичный опыт, то чем ближе в процессе переживания к нему мы оказываемся, тем большие возможности для трансформации реальности нам открываются. Теоретически при приближении вплотную к первичному опыту эти возможности стремятся к бесконечности. Они поистине безграничны.
Теоретически, оказавшись в непосредственной доступности к первичному опыту, человек мог бы изменить реальность, выбрав для себя иную. Как вы понимаете, необходимым условием этого является переживание – это единственный транспорт, который может передвигать нас в сторону первичного опыта. Но чем ближе мы с вами в процессе психотерапии или любого другого витального процесса, фокусированного на переживании, оказываемся к первичному опыту, тем труднее становится переживать феномены, появляющиеся в поле.
Теоретически, оказавшись в непосредственной доступности к первичному опыту, человек мог бы изменить реальность, выбрав для себя иную. Как вы понимаете, необходимым условием этого является переживание – это единственный транспорт, который может передвигать нас в сторону первичного опыта. Но чем ближе мы с вами в процессе психотерапии или любого другого витального процесса, фокусированного на переживании, оказываемся к первичному опыту, тем труднее становится переживать феномены, появляющиеся в поле.
Тут возможна прямая аналогия с Икаром – чем ближе Солнце, тем больше вдохновение, но тем больше и риск сгореть. В нашем случае движение в сторону первичного опыта – это путь к гениальности или безумству. И снова переживание является условием, определяющим этот исход. Как я уже говорил немного ранее, безумие – это проявление концептуального коллапса поля. Проще говоря и немного редуцируя этот тезис, сумасшествие – это концепция, которая в некотором смысле вирусным образом существует в нашей культуре всего три–четыре столетия. Над разработкой всё новых штаммов вируса сумасшествия усиленно трудятся в настоящее время сотни тысяч психиатров, клинических психологов и психотерапевтов. Поскольку диалогово-феноменологическая концепция «безумия» не является предметом настоящей статьи, ограничусь здесь лишь этим кратким комментарием.
Нам следует вернуться к альтернативе гениальность/безумие. Применительно к конусно-слоевой модели поля, думая об этой альтернативе, отмечу следующее. Будут ли для человека, приблизившегося к первичному опыту, доступны возможности для радикальной трансформации сознания или он «сойдет с ума» зависит от его способности переживать те феномены, которые появятся в этом процессе. Напомню, переживать их может оказаться очень и очень трудно, поскольку «чистые» феномены порой не обладают тем смыслом, которые сопровождают нашу обыденную жизнь. И если до появления феноменов, близлежащих к первичному опыту, мы сталкивались лишь с теми элементами вторичного опыта, которые могли легко концептуализировать, то сейчас привычные смыслы, на которых основаны концепции self-парадигмы, уже не работают. Происходящее тут с нами не имеет смысла. И дальше все будет зависеть от того, удастся ли нам придать смысл происходящему переживанием или концепцией. Но на этом этапе в непосредственной близости первичного опыта цена вопроса уже иная. Адаптированных феноменов уже нет.
Отсюда альтернатива – либо мужество переживать «чистые», еще неконцептуализированные феномены, с возможностью для значения самому родиться в поле, либо отчаянная попытка концептуализации, которая заканчивается «безумием», поскольку на этом этапе адаптированные концепции уже не «работают». И если первый случай чреват гениальными прозрениями, неким прорывом в личном сознании, науке, искусстве и пр., то второй, как правило, способствует коллапсу поля к одной из разновидностей концепций психопатологии, коих сейчас огромное количество. Дальнейшая полевая динамика довольно быстро развивается в сторону фиксации self-парадигмы – набора новых концепций-инноваций либо систематизации концепций симптомов и синдромов.
Завершая обсуждение перспектив психотерапии, фокусированной на переживании и опирающейся на конусно-слоевую модель феноменологического поля, хочу сделать еще один небольшой комментарий. На сей раз он напрямую не относится к психотерапии, а имеет культуральное и философское значение. Речь пойдет о великих открытиях в истории науки, философии и искусства. Мне кажется, что все они были сделаны именно таким образом, намеки на который мы сделали в описании конусно-слоевой модели. Люди, которые делали великие открытия, похоже в какой-то момент оказывались очень близко к сути первичного опыта. Полагаю, по той причине, что они не пытались все время обрабатывать поле посредством концепций, а отдались его спонтанной динамике, регулируемой естественной валентностью. Следовательно, они оказались готовы увидеть нечто, что не видели другие люди, которые пытались изначально концептуализировать. Таким образом они переживали происходящее в поле. Именно по этой причине им становились доступны «чистые» доконцептуализированные феномены, столкнувшись с которыми, они имели мужество продолжать их переживать.