Стараясь в некоторой степени отойти от описаний, содержащих моральную оценку, составители классификаций психических расстройств отошли от термина «психопатический» заменив его «антисоциальный». Вместе с тем, большинство авторов предпочитают использовать старый термин «психопатический» вместо современного «антисоциальный», объясняя это тем, что термин «психопатичекий» сочетает внутрипсихические и межличностные характеристики, а также биологические особенности, не нашедшие своего отражения в описании антисоциального личностного расстройства. Многие люди с психопатической личностью не являются явно антисоциальными то есть открыто не разрушают социальные нормы (3,4,5). Учитывая, что «психопат» всегда прибегает к эксплуатации социальных отношений, термин «антисоциальный» действительно представляется неудачным. Хотя если держать в фокусе внимания то, что основные проблемы психопата – это руководство противоположной моралью, принятой в обществе данное определение не кажется таким уж неудачным.
Человек с психопатической структурой личности – это человек, которому не удалось испытать чувство привязанности, в результате чего он не смог инкорпорировать хорошие объекты в свой внутренний мир не идентифицировался с теми, кто о нем заботился. Основное, чем озабочен психопатический человек, – это доминирование, установление своего господства и осознанное манипулирование окружающими. Психопатические манипуляции отличаются от манипулятивных приемов, используемых относительно неосознанно при других расстройствах личности с целью удовлетворить свои потребности непрямыми методами. У психопата всегда присутствует постоянная потребность «сделать» другого с сопутствующим переживанием высокомерного восторга, когда победа одержана. В других вариантах личностных расстройств манипуляция нацелена на то, чтобы добиться эмоциональной близости/дистанции, цель манипуляции психопата – господствовать и хищнически уничтожать (2,3,5).
Относительно психической динамики психопатических личностей известно, что они используют примитивные защиты, такие, как всемогущий контроль, проективная идентификация и разные формы диссоциации (1,2,3).
Лишенный опыта коммуникации с надежными фигурами привязанности, ребенок отождествляет себя с так называемым «чужим Я-объектом», который воспринимается как хищник. Этот Я-объект - априорное представление, которое структурирует образ врага, присутствующий и внутри нас, и во внешнем мире. У ребенка с формирующейся психопатической структурой в качестве Я-объекта преимущественно интернализуется архетип хищника (5).
Развитию эмоций и нервной системы способствует ощущение человеческой привязанности. В идеале на первом году жизни отделы нервной системы, связанные с переживаниями, формируются благодаря последовательному, поступательному выстраиванию привязанности между матерью и ребенком, если же нарождающееся сознание ребенка, обладающего индивидуальным темпераментом и генетическим кодом, встречается с враждебной и опасной средой или фигурами, осуществляющими уход за ним, то закладывается склонность к насилию. Враждебные или совершенно безразличные родители могут нанести травму, последствия которой будут испытывать на себе следующие поколения. После получения травмы у ребенка возникает потребность в уединении, которое соседствует с ненавистью, страхом, стыдом и отчаянием, которые должны остаться незаметными для окружающих, прежде всего, для него самого. Если здоровый ребенок сталкивается с внушающими страх опекунами, то у него не складываются столь необходимые привязанности, которые содействуют эмоциональному развитию и формированию зрелой нервной системы (2,3,4,5).
Неудачи в обретении привязанности влекут за собой проблемы с интернализацией, которые, в свою очередь, приводят к тому, что не формируется СуперЭго. При отсутствии функционирующего Супер-Эго, состоянии, которое О. Кернберг назвал «патологией Супер-Эго», человек манипулирует другими или эксплуатирует их, не испытывая чувства вины или угрызений совести (2).
Клиническое наблюдение касается эмоций, которые вызывает пристальный взгляд «психопата»:
«Рептильный, хищнический взгляд [психопата] в известном смысле является полной противоположностью нежному взгляду ребенка, смотрящего в глаза матери. Нарождающееся Я отражается как объект охоты, а не любви. Застывший взгляд психопата передает предвкушение инстинктивного удовольствия, а не эмпатическую заботу. В этом взаимодействии двух существ главным является власть, а не привязанность» (Мелой;по 5 )
Люди с психопатическим расстройством в отличие от других типов расстройств наиболее склонны к совершению агрессивных действий по своей сути «хладнокровных» и «хищнических», нежели «теплокровных» и аффективных. Агрессивность хищника заключается в том, чтобы найти, выждать, проследить, а потом напасть на жертву. Затаенное поведение хищника говорят о низком уровне аффективного и физиологического возбуждения. Аффективная же агрессивность возникает при возникновении внутренней или внешней угрозы, в результате чего активизируется деятельность автономной нервной системы и принимается поза нападения или обороны: учащается сердцебиение, дыхание становится прерывистым, возрастает тревога. Хищническая агрессия – это отличительный признак психопатического человека, будь то примитивный акт насилия над посторонним или продуманно утонченный акт мести в отношении своего бизнес-партнера (4,5).
Существуют различные «версии» психопатических личностей от кровавых насильников и убийц до более мягких «версий» финансовых аферистов (разной степени масштаба) и приспособленцев. Т.е существуют варианты «психопатов» с более гибким Его и более успешно адаптированных в личном и социальном плане. Однако в свои взаимодействия с другими людьми они привносит элемент соблазнительности, провокации, обмана, пренебрежения, предвкушения необузданного секса и насилия.
В некоторых случаях, лежащая в основе характера психопатическая структура может до поры до времени оставаться нераспознанной. Однако, в некоторых случаях «неискушенные зрители» могут впасть в отчаяние от внезапного поступка какой-нибудь сорокалетней матери двух детей, внезапно ушедшей из семьи к материально успешному мужчине, живущему по соседству, продолжавшей на протяжении ряда лет с непостижимой аморальной безмятежностью проходит мимо дома своих детей и не удосуживаясь зайти к ним, чтобы проведать. Еще больший ужас и замешательство у людей, сочувствующих бедным детям и несчастному мужу, вызовет известие о том, что уже к тому времени сорокапятилетняя женщина со спокойным безразличием покинет свою очередную жертву с тем, чтобы вступить в гомосексуальный союз с человеком, брак с которым позволит ей получить желаемое гражданство. В разговоре со старшей дочерью, которая набравшись мужества, найдет свою мать спустя несколько лет и задаст ей вопрос: «Мама, ты всегда была лесбиянкой?», женщина ответит: «Нет, я не лесбиянка, меня вообще не привлекают женщины. Мне осталось подождать еще пол года и я разведусь». Брошенной дочери, втайне мечтающей узнать, что все поступки ее матери были продиктованы ее гомосексуальными желаниями, которые она не могла реализовать, предстояло узнать о присущей ее матери психопатическом характере, выражающемся в спокойном безразличии к страданиям других, которые она вызывает и бесстрастно наблюдает, принимая их свидетельство своей власти. Продолжение этой драматичной истории основано на присущем психопату чувстве зависти, которое запустило у женщины целый вихрь сметающих с толку манипуляций, направленных на разрушение чувства близости между сестрами и их отцом с целью уничтожить то, чего она сама никогда не испытывала – удовольствия от способности любить.
Литература:
- Дмитриева Н. Короленко Ц. Личностные расстройства, 2010
- Кергберг О. Агрессия при расстройствах личности, 1998
- Линджарди В. Руководство по психоаналитической диагностике, 2019
- Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика, 2007
- Догерти Н., Вест Ж. Матрица и потенциал характера, 2014
