Для объяснения природы естественного и принудительного сегментирования поля я хотел бы снова вернуться к нашей метафоре дома, состоящего из подвала (первичного опыта) и жилых помещений (вторичного или абстрагированного опыта). Мы уже говорили о том, что первичный опыт отличается от вторичного принципом регулирования процессов, происходящих в нем. Первичный опыт нелокален в то время как вторичный регулируется базовыми представлениями о субъекте/объекте, пространстве и времени. Однако это отличие не исчерпывает всей разнородности психических процессов, происходящих в поле. Вторичный опыт также неоднороден. Вроде бы при видимом сходстве всех процессов, происходящих в жилых помещениях нашего дома, они имеют совершенно отчетливые различия. Более того, именно здесь и коренятся отличия людей друг от друга.
До сих пор мы говорили, что вторичный опыт, или классическая реальность, появляется в том момент, когда процесс осознавания, природа которого уже предполагает фундаментальную опору на абстракции времени, пространства и субъекта, вмешивается в нелокальные истоки поля. И когда первичный опыт «просачивается» сквозь это сито, в итоге на выходе мы получаем классическую реальность, в которой и живем. Однако природа этой трансформации может быть совершенно различна. И если в одном случае сито фундаментальных абстракций будет действовать творческим, принципиально непредсказуемым образом, то в другом невооруженным взглядом вскоре можно заметить формирование вторичного опыта по принципу типовых схем. Реальность как бы заключается в замкнутом круге «осознавания привычного». Ничего, что могло бы поставить под угрозу стабильность ее функционирования, не поступает в осознавание. Далее эта «реальность» «обрастает» гроздьями симптомов, которые в лучшем случае воспринимаются человеком и окружающими его людьми в качестве некоего своеобразия. В худшем же они принимают статус болезненных симптомов, которые со временем снижают качество жизни человека. В итоге он обращается за помощью.
Внешне осознавание условно здорового и условно больного человека выглядит совершенно одинаково. Отличия же порой оказываются совершенно незаметными. Коренятся они в механизмах, в которых нарушен принцип регулирования, а не внешние формы. Несколько ранее я уже говорил о том, что поле, обреченное на непостоянство, рано или поздно начинает стремиться к стабилизации ввиду угрозы того, что психика человека не выдержит такой нагрузки полевой динамики. Несмотря на то, что эта угроза совершенно иллюзорна, действует она очень эффективно. Инновации в осознавании и переживании радикально блокируются. Поступление новых феноменов значительно сокращается. Вместо этого в осознавание поступают феномены-суррогаты, источником которых является уже не поле, а та или иная концепция.