Не случайно, думаю, название этого эмоционального переживания совпадает с обозначением физиологической реакции человека на физическую травму. Как разбитое колено или сломанная рука сопровождаются физической болью, так и травма, нанесенная self, маркируется болью психической. Причем боль возникает в тот момент, когда полученная психическая травма очень значительна и (или) внезапна и не может быть пережита посредством актуализации какого-либо другого чувства или эмоции (например, злости, гнева, стыда, вины и т.д.).
Психическая боль, на мой взгляд, является не столько отдельной эмоцией, сколько комплексным эмоциональным феноменом. Другими словами она выступает вторичным эмоциональным проявлением, производным от обращения с простыми эмоциями и чувствами. Боль появляется в результате удержания чувств внутри границ self. При этом агрессия удержанных чувств в результате аутичной инверсии образует чрезвычайно сильное давление на self, который через некоторое время оказывается затоплен недифференцированными аффектами[1]. Психическое напряжение становится настолько сильным, что находится на грани выносимости. Причем чем сильнее напряжение, тем более затруднен процесс осознавания формирующих его чувств. Таким образом, порочный круг замыкается, формируя чрезвычайно сильный хронический дискомфорт, который и называется психической болью. Боль парализует контакт и все феномены, производные от него, включая self. Любые витальные проявления угасают, поскольку все возникающее психическое возбуждение оказывается поглощенным воронкой, образуемой замкнутым динамическим циклом боли. Возможно, именно поэтому феномену боли часто сопутствуют утрата осознавания каких-либо перспектив на будущее, способности радоваться и получать удовольствие, апатия и ощущение безысходности; последнее может оказаться конкурирующим с желанием жить. Думаю, это один из факторов, определяющих значение и роль психической боли для феноменологии и динамики депрессий и суицидального поведения.
Для полноты анализа феномена психической боли необходимо отметить, что она возникает в результате удержания не только (а может быть, и не столько) «негативных» чувств (злости, ярости, печали, вины и т.д.), но и «позитивных» (нежности, любви, удовольствия и т.д.). Причем инверсия агрессии нежности и любви, например, может оказывать более патогенное воздействие[2]. Боль, образуемая блокированием этих эмоциональных проявлений, переживается гораздо тяжелее, поскольку затрагивает самые архаичные элементы self. Психотерапевтический опыт позволяет предположить, что чем более ранние чувства (точнее их блокирование) формируют боль, тем глубже психические нарушения, ей релевантные, и хуже терапевтический прогноз.
Терапевтическая стратегия в работе с психической болью с очевидностью вытекает из описанной феноменологии. Первичным является размещение боли на границе контакта, которое позволяет восстановить в правах и функциях процесс переживания. Если о своей боли оказывается возможным сообщить лично другому человеку, то в этот момент боль оказывается уже выносимой («если боль не разрушила терапевта, то и я могу ее пережить»). Эта точка знаменует начало процесса переживания, в котором в чистом виде боль может присутствовать недолго. Вскоре может обнаружиться, что за болью находится какое-то другое чувство, которое также может быть пережито в контакте с другим человеком. Таким образом, психотерапия психической боли оказывается похожа на расчистку «авгиевых конюшен», по ходу которой у клиента высвобождается значительное, блокированное до этого момента, возбуждение, появляются желания, восстанавливается способность получать удовольствие от жизни. Витальность восстанавливается, отвоевывая self у смерти.
[1] Инверсия агрессии удержанных чувств парализует психическую динамику на границе контакта. А поскольку именно на границе контакта реализуется функция осознавания и маркировки возникающего в контакте возбуждения, то удержанные эмоциональные проявления оказывается невозможным дифференцировать.
[2] Думаю в большей степени патогенный эффект блокирования «позитивных чувств» характерен для западной культуры, развитие и актуальное состояние которой связано с христианством. Так, например, в христианской культуре удержание «негативных» чувств, имеющих природу греха, полностью легализовано. Его даже обслуживают множество церковных ритуалов – от молитвы до исповеди. И наоборот, любовь и нежность являются ценными, они даже транслируются как необходимые для праведной жизни. Поэтому удержанию сильных «позитивных» чувств часто сопутствует также и угроза самоуважению.
