Психолог, г. Санкт-Петербург
Что такое «непрерывность бытия»? Это когда просыпаешься, а мир на месте, он и не думал исчезать или катастрофическим образом меняться. Это когда зажигаешь конфорку, а она не собирается взрываться. Когда воздух точно не закончится, тело внезапно не выйдет из строя, а близкие вдруг не умрут. Когда желаешь «до завтра» и нет сомнений в его наступлении. Жизнь не пойдет внезапными трещинами.
А еще не заканчиваешься ты сам. Прошлое не утекает сквозь пальцы, оставляя пустоту и растерянность, как только ты перелистываешь страницу. Пройденный путь оседает гроздями опыта, снабжая собойностью. Внутри ты в компании прошлых себя, друзей и родных – в объятиях связей. Эта пуповина уходит не только в личную историю, но и простирается в настоящее. Ты «широкий» и «протяженный». Словно хронически вплетен в мироздание. И где-то внутри не дрожит маленькая веточка, боящаяся обломиться.
Это что-то фоново-незаметное, что обеспечивает опору под ногами моего существования. И что самое главное – я обо всем этом не задумываюсь и никогда не задумывался, покуда мир надежный и предсказуемый. Это как со здоровьем – оно начинает для меня «существовать» только тогда, когда с ним что-то происходит.
При этом в жизни случаются штатные стихийные бедствия. Первое расставание, предательство, смерть пожилых родственников и множество других побочных эффектов бытия человеком – все оставляет кровавые царапины на полотне моего Я. Узоры такой исцарапанности принято называть «жизненным опытом». Такие раны делают нас глубже и немного печальней. Пока это не лишает нас способности радоваться и получать удовольствие, все идет нормально.
Но в жизни могут случаться вещи, на которые мы не подписывались. Так не должно быть устроено во вселенной, которую нам завещали. Появляется что-то неожиданное и чрезмерное, что мой мир не может в себя вместить. В сюжет фильма могут ворваться такие кадры, которые повреждают саму пленку. События, которые невозможно пережить, становятся травматическими, «дырявят» картину, образуя щели в переживании себя. Реальность «моргает» в такие моменты.
Если эти разрывы незначительные, то на территории моей психики появляются «кроличьи норы», которые она будет обходить стороной.
В худшем случае меня целиком выбрасывает из привычного потока жизни в параллельное измерение, где время зависло, мир чужеродный, а я сам не свой. Как будто мою сущность вырвали из привычных контекстов.
Человеческая гавань осталась по ту сторону экрана, а я смотрю на все через телевизор в инородной комнате. Изоляция и пустота – единственные соседи. Надрывной аффект безмолвно «кричит» через малопонятные эмоциональные и телесные сигналы бедствия (если они вообще уловимы), а одиночество непреодолимо – нет такого моста, который вернул бы меня в привычный (потерянный) человеческий мир.
И даже слово «одиночество» не совсем подходит – от него веет доступностью мира людей, просто мы не вместе. Между «одиноким» и «изолированным»/«вырванным» - пропасть длиной в себя. Во втором случае для того, чтобы вернуться из экзистенциального зазеркалья обратно «домой», придется проделать непростую работу.
Одно дело, когда меня выбрасывает в зазеркалье во взрослом возрасте, но у меня есть «чувство дома», куда можно доплыть и вернуться. Другое – когда подобная бомбежка невообразимостями происходит на заре жизни. И зоны зазеркалья – это комнаты самого дома или большая его часть.
