Человек может переживать множество оттенков и нюансов эмоций. Но способность различать эти нюансы в своем переживании есть не у всех. Одни люди легко замечают мельчайшие изменения своего эмоционального переживания. Они умеют распознавать разные оттенки своих эмоций и могут точно передать другому, что переживают - словами или образами. Другие же испытывают с этим трудности, и им сложно описать, что именно они чувствуют.
Способность различать свои чувства напрямую связана с тем, как мы уживаемся с другими людьми и тем, как мы себя среди них чувствуем. Чем лучше и детальнее человек понимает, что именно он чувствует, тем лучше он понимает, чего он хочет и что ему нужно сделать. Человек встревоженный желает, чтобы его успокоили и ищет, например, спокойного друга, понимающего ситуацию. Огорченный - желает погрустить и ищет, скажем, места побыть одному. Разозленный - желает обороняться, и для этого повышает голос. Человек, различающий оттенки своих чувств, выбирает лучшую стратегию поведения. И соответственно - гармоничней устраивается в этом мире.
Понимать свои чувства мы учимся в раннем детстве. Младенец не способен отличить грусть от страха, злость от ужаса. Сначала есть только глобальное хорошо и такое же глобальное плохо. Но мама, склоняясь над улыбающимся малышом, говорит “Ты радуешься! Хочешь чтобы тебя так покачали!”. А, меняя пеленку, объясняет: “Ты огорчился! Хочешь, чтобы мама сменила эту пеленку”. К счастью, большинство родителей хорошо справляется с этой задачей.
По мере взросления у нас появляются все новые и новые оттенки. Например, оттенки любви - влюбленность, страсть, дружеская любовь, эротический интерес, половое желание. И как в раннем детстве, сначала мы не понимаем, что с нами происходит. Нам нужен кто-то более опытный в чувствах, чтобы помочь и назвать то, что мы переживаем.
Что же происходит, если родители ребенка не могли помочь ему понимать его чувства, потому что и сами не очень различали свои?
Такой человек продолжает переживать детские глобальное плохо и глобальное хорошо и во взрослом возрасте. Разочаровавшись в ком-то, он почувствует не разочарование, а всеобъемлющее “мне плохо”. Потеряв друга, такой человек не грустит, а чувствует “мне плохо”. Не скучает, а чувствует себя плохо.
Человек, которому плохо, хочет только чтобы стало легче. Он мечется в поисках чего-нибудь, что облегчит его переживание. Это может быть алкоголь, успокоительные, секс, что угодно, только не то, что именно в этот момент ему нужно. Так как что ему нужно - как раз и непонятно. К слову, то же касается и глобального “мне хорошо”.
Удовольствие вроде как есть, но непонятно, от чего и где его искать в следущий раз.
Другой тип проблем с чувствами - это семейный запрет на какое-то из них. Мама хорошо распознавала чувства ребенка, но некоторые из них в семье не приветствовались. Очень скоро ребенок усваивает, что радоваться, удивляться, и грустить, например, - хорошо. А вот злиться - нет. Каждый раз, когда он злиться, мама отстраняется от него, не хочет быть рядом с человеком, переживающим такое. Ну а если мама не хотела, то кто ж захочет? Вырастает человек, который никогда не злится. Точнее - не понимает, что он злиться. Злость распознается как более “безопасные” эмоции, например, как одиночество или тоска.
Под семейный запрет может попасть любая эмоция, а иногда - даже большинство чувств.
Такой клиент говорит - “я ничего не чувствую”. Переживается это мучительно. На самом деле под слоем отчаянных защит бурлит и старается прорваться наружу много разных чувств. Но от осознания их удерживает страх. В детстве мама не могла вынести интенсивных эмоций своего ребенка. По каким-то причинам, как только он проявлял свою злость, грусть, отчаянье, или бурную радость - мать отстранялась. И малыш это понимает так: его чувства настолько непереносимы, что выдержать их не сможет никто. Сохранить отношение с близким человеком можно только прекратив чувствовать.
Если чувства есть, но не осознаются, к ним можно получить доступ. Работа состоит в том, чтобы создать безопасные условия, в которых иррациональный страх испытывать чувства оказывается несостоятельным. Запрет на чувство когда-то давно исходил от одного человека. Это вовсе не значит, что другие отвернутся, если вы будете его испытывать. Часто на создание таких безопасных (психологически) условий в терапии уходит немало времени. Первое осознание клиентом своих эмоций сопровождается на сессии интенсивным страхом. А потом - огромным изумлением и радостью клиента от того, что этот страх оказался несостоятельным.
Сложнее научить распознавать свои переживания клиента, в чувственном опыте которого есть только глобальное хорошо, и глобальное плохо. “Инвалидность чувств” - горько называла свою проблему одна моя клиентка. Полностью наверстать упущенное, наверно, не возможно. Но если рядом появляется надежный, чуткий и опытный в чувствах другой, человек может с его помощью начать потихоньку различать свои состояния - настолько, насколько это будет для него возможно.