МАТЬ КАК ЗЕРКАЛО
"Живая мать" помогает малышу создавать образ себя. И какой этот образ будет: целостным, расщепленным, диффузным, разрушенным или полноценным, зависит полностью от матери в первые годы его жизни. В то время, когда слова ещё не доступны и фантазийный мир ребенка преобладает над реальным, закладывается основа для всех предстоящих важных здоровых жизненных процессов.
Мама - самый первый и значимый объект в жизни каждого человека. Мать, любовь которой всегда нужна и необходима, даже если её иногда сложно получить безусловно. Во всех отношениях бессознательно мы ищем мать. Она так близка, так обожаема и горячо любима малышом. Все будущие отношения ребенок будет строить из отношений его с матерью, словно красной нитью тянется ее образ через всю жизнь. Её невозможно забыть, невозможно не любить и невозможно не принять. Её любовь, забота, ласка или же опека, враждебность, отторжение и окрашивают наш жизненный путь, наши решения и выборы.
Ребенок - зеркало семьи. Д. Винникотт писал: "Матери и отцы незаметно растут вместе с каждым своим ребёнком". Малыш считывает чувства матери, часто бессознательные, и транслирует их ей или другим, он чувствует ее тревогу или отчаяние, ее раздражение, гнев, отвращение. Мать познает себя через ребенка. Материнству невозможно научиться, мать инстинктивно знает, что ей делать. Винникотт ввёл понятие "достаточно хорошая мать", показав, что мать может быть не идеальна и не стремиться к идеальной матери. Она может быть раздражена, злиться, уставать, в какой-то степени ненавидеть своего ребенка, однако при этом оставаться любящей и заботящейся, всегда доступной ему, удовлетворяя все его базовые потребности, в дальнейшем понемногу фрустрируя, для нормального развития и подготовке встречи с реальным миром. Мать принимает все несовершенства в себе, идентифицируясь с ребенком, тем самым помогает принять все чувства и несовершенства ребенка в себе. Она контейнирует его агрессию, требования, аффекты и проявляет постоянность и стабильность для создания чувства безопасности и нормальной привязанности. Мать должна "соблазнить" ребенка жить, подпитывать его врождённую тенденцию к росту и развитию. Надолго оставленные дети, когда они еще не готовы к уходу матери, чувствуют невообразимую тревогу, которую можно выразить такими словами (Винникотт):
o распад на куски
o бесконечное падение
o умирание… умирание… умирание
o утрата всякой надежды на возобновление контакта (на то, что мама когда-нибудь вернётся).
Маленький ребенок способен удерживать образ матери максиму 8 часов в своей памяти после ее ухода, далее ее образ распадается и ему стоит огромных усилий для воссоздания его вновь. Если же такие уходы повторяются довольно часто, малыш получает травму раннего ухода и в последствии невозможность формирования здоровой привязанности и доверия.
Андре Грин описывает мать, которая по той или иной причине впала в депрессию, как "мертвую мать". Она жива физически, но в глазах ребенка не жива, она мертва психически. Для ребенка это нарциссическая травма, преждевременное разочарование, потеря смыслов, горе матери разрушает счастье ребенка (А. Грин). Будучи центром материнской вселенной, младенец не готов в момент потерять мать. Горюя, мать не способна любить, не способна ненавидеть, не способна наслаждаться материнством. Она проявляет лишь безразличие и равнодушие, даже когда ругает или недовольна ребенком, аффективно это не окрашено. Она может заботиться, выполнять свои обязанности механически, но при этом не делать правильный холдинг, о котором говорил Винникотт. Свою злость на мать младенец убирает, чтобы не навредить ей, перестает чувствовать злость, идентифицируется с матерью для выживания, с ее дырой, зарождая эту дыру в себе, которую всю свою последующую жизнь будет пытаться заполнить. В дальнейшем такие люди будут не способны выстроить или поддерживать здоровые объектные отношения, их любовь всегда условна. В случае их разочарования кем-то, последних будет ждать беспощадное равнодушие, сопровождающееся душевной болью.
Дети учат нас, они нас воспитывают, копируют нас, отражают и транслируют вовне то, чем мы их наполняем. Не принимая, ругая своего ребёнка или какие-то его черты/качества, мы не принимаем самих себя. Почему? Это уже другой вопрос.
Дети всегда знают, чего хотят, знают свои чувства и переживания, они так отчаянно нуждаются в нашей любви, что иногда жертвуют своими желаниями, глотают обиды, готовы принимать те обличия, которыми мы их наделяем, надевать маски и играть роли, быть удобными.
Дети не наше продолжение, не наш нарциссический придаток. Они - отдельные личности, уникальные каждый по-своему, маленькие беззащитные люди с удивительным внутренним миром.
