Он лежал на диване и страдал. Скука одолевала его. Он потерял вдохновение к жизни. Ни что его не интересовало. Он поддерживал себя крохами пищи со стола жизни, как умирающего пациента капельницей.
С одной стороны он сопротивлялся жизни, стараясь не найти ничего захватывающего, а с другой – смерти. Подкармливал себя, чтобы не умереть раньше времени. Удерживаясь от двух вариантов, он избрал третий.
Он мучился, отлеживая бока. Иногда всхлипывал, что не может придумать захватывающего дела. Или не хочет?
Он не желал задавать себе этот вопрос. Ответ для него подразумевает ответственность и выбор. Так полёживая на диване, отдавая тепло и силу своего тела, он предпочитает жизнь с риском атрофироваться. Другое дело - «не могу».
Как слабый человек посмеет спорить со своей беспомощностью? Он нуждается в сильном и ловком помощнике. Вот кто найдет для него вдохновляющее занятие.
Однако, он и это отвергает, чтобы не признавать свою слабость. Ведь он силен, и не желает обижать человека, своим обесцениванием замечательных идей.
Лежит, крепится, истязая себя, в ожидании смерти. Ходит на ужасную, забирающую последние силы, работу. Как-то себя и супругу с детьми содержать надо. Но основное время: диван и телевизор. Или ноутбук, очень удобная вещь. Теперь и за столом сидеть не надо – выложит себе на живот и летает в сети.
Но и это энергию забирает. Лучше просто лежать и сопротивляться любой, малейшей попытке пожить. Не подозревает, что живет, противостоя жизни. Почетное занятие. Кто сможет справиться, с таким мужеством лежать на диване? Ни один тревожный, как например его жена.
Она постоянно куда-то бежит, желая успеть сделать, как можно больше дел. Не желает лежать на диване, жизнь пропускать. Находит занятия разные, не давая себе передышки. Не то, что он - дожидается смерти, делая вид что, не понимает смысла своего существования.
Он направил все силы на отработку техники грациозного лежания. Добился утонченного, плавного приближения к манящему дивану. С восторженным вздохом, напоминающим кряхтение больного старика, с едва заметной улыбкой, похожей на гримасу страдающего человека, укладывается на всю длину этого чудо предмета его обители. На лицо одевает угрюмую маску, берет пульт и страстно критикует, что показывает волшебный ящик. Ругается и жизненно говорит, унылым голосом: «И в этом радости нет». Мир, ужасный мир, не придумал для него ничего, чем бы он мог воспользоваться, что могло его соблазнить. Кроме «друга» под ним, в хорошей обивке и правильным наполнителем.
Жена, помня о супруге, с любовью пытается вдохнуть в него жизнь, желая поделиться своей энергией. Он же украдкой ухмыляется, и настойчиво продолжает лежать на диване, безразлично смотря на неё. Она видит в глазах его мольбу: чтобы не прекращала своих попыток вернуть его к жизни.
Чем же он займётся, если это прекратится? Кому он расскажет о бессмысленности жизни? Как он проведет игру в «Воскресение»? Перед кем он будет выглядеть серым и безжизненным, затрачивая энергию для удержания радости и восхищения жизнью?
Но он помнит, в чём заключается его радость. Продержаться до конца, до последней влаги капельницы, до последнего зернышка. А потом спросить: «Ну как, я молодец? Отлично ли я пролежал свою жизнь на диване? Справился ли я с вашим предсказанием, что ни на что не годен, кроме как праздности? Выполнил ли предписание ваше, обладая убогой профессией? Подтвердил ли я ваше ожидание, так и не поняв, что такое жизнь и в чём её вкус?» И судорожно заглядывая в глаза стоящим родственникам возле больничной кровати.
Задор и восторг медленно поблекнут. Он не увидит тех лиц, для которых старался осуществить их пророчество. Вокруг будут те, кто дотянул с ним до конца, в его яростном азарте доказать, что он достоин любви и способен ради них отдать полученную жизнь.
Никто не оценит его трудов. Напрасно он хныкал и причитал, что жизнь жестока, а судьба обманщица. Что он бессилен подняться с дивана. Что он сдержал данное слово и провел жизнь под знамёнами стоиков верно следующих предписаниям старших поколений. Так и умрет, с отчаянием в глазах, не услышав похвалы.
