При таком понимании эксперимента, разумеется, он не годится для использования в целях восстановления способности переживать. Но должен ли эсперимент быть таким? Полагаю, не обязательно. Более того, сама идеология эксперимента, которую привнес в психотерапию Фриц Перлз, основывается на принципе творческого приспособления. Мне кажется, именно это стало основанием для революции в практике психотерапии, которую начал основатель гештальт-терапии. Революция в теории, как я уже говорил, была, на мой взгляд, осуществлена посредством теории self.
Именно фокусирование на новом опыте и осознавание своей жизни и способов организации контакта в поле организм/среда отличает гештальт-терапию от других школ и направлений. В некотором смысле это психотерапия действием. Эксперименты в гештальт-терапии в самом общем виде выполняют две основных задачи. Во-первых, условия созданные по ходу эксперимента, помогают клиенту осознать те способы, которыми он организует свою жизнь, и ответить на вопрос о том, насколько ему годится и нравится происходящее. Как следствие, появляется более или менее выраженное желание изменить те или иные аспекты своей жизни. Вот тут и становится актуальной вторая задача, стоящая перед терапевтом, организующим эксперимент. А именно – попробовать помочь клиенту внести в свою жизнь инновации – сделать что-то по-новому, предпринять иные выборы, испытывать те чувства и осознавать те желания, которые раньше не отваживался замечать и пр. В фокусе внимания всего этого процесса всегда находятся способы организовывать контакт, которые использует клиент.
Существует множество видов экспериментов, а также некоторое количество вспомогательных приемов – амплификация, монодрама, «пустой стул» и пр. Чаще всего эксперимент так или иначе встраивается в модель цикла контакта, к которой апеллирует гештальт-терапевт и опирается на его динамику, реализуя соответствующие циклу контакта задачи. При этом, как правило, эксперимент подчиняется логике той или иной терапевтической гипотезы, которую проверяет терапевт. Именно терапевт отвечает за ход эксперимента, помогая клиенту ассимилировать тот или иной опыт, полученный в процессе. Как правило, эксперимент предваряется некоей фазой ориентировки, в которой терапевт проясняет текущий феноменологический контекст, проявленный в виде фигуры на фоне. А завершается эксперимент попыткой ассимилировать полученный в ходе него опыт. Эта задача, правда, не всегда может быть реализована во время текущей терапевтической сессии, поскольку ассимиляция опыта это единственная составляющая психотерапии, которая не может быть проконтролирована никакими техническими средствами здесь и сейчас. В некоторых случаях процесс ассимиляции какого-то элемента опыта может занять несколько минут, в других же – растянуться на несколько лет или не завершиться вовсе.
Именно фокусирование на новом опыте и осознавание своей жизни и способов организации контакта в поле организм/среда отличает гештальт-терапию от других школ и направлений. В некотором смысле это психотерапия действием. Эксперименты в гештальт-терапии в самом общем виде выполняют две основных задачи. Во-первых, условия созданные по ходу эксперимента, помогают клиенту осознать те способы, которыми он организует свою жизнь, и ответить на вопрос о том, насколько ему годится и нравится происходящее. Как следствие, появляется более или менее выраженное желание изменить те или иные аспекты своей жизни. Вот тут и становится актуальной вторая задача, стоящая перед терапевтом, организующим эксперимент. А именно – попробовать помочь клиенту внести в свою жизнь инновации – сделать что-то по-новому, предпринять иные выборы, испытывать те чувства и осознавать те желания, которые раньше не отваживался замечать и пр. В фокусе внимания всего этого процесса всегда находятся способы организовывать контакт, которые использует клиент.
Существует множество видов экспериментов, а также некоторое количество вспомогательных приемов – амплификация, монодрама, «пустой стул» и пр. Чаще всего эксперимент так или иначе встраивается в модель цикла контакта, к которой апеллирует гештальт-терапевт и опирается на его динамику, реализуя соответствующие циклу контакта задачи. При этом, как правило, эксперимент подчиняется логике той или иной терапевтической гипотезы, которую проверяет терапевт. Именно терапевт отвечает за ход эксперимента, помогая клиенту ассимилировать тот или иной опыт, полученный в процессе. Как правило, эксперимент предваряется некоей фазой ориентировки, в которой терапевт проясняет текущий феноменологический контекст, проявленный в виде фигуры на фоне. А завершается эксперимент попыткой ассимилировать полученный в ходе него опыт. Эта задача, правда, не всегда может быть реализована во время текущей терапевтической сессии, поскольку ассимиляция опыта это единственная составляющая психотерапии, которая не может быть проконтролирована никакими техническими средствами здесь и сейчас. В некоторых случаях процесс ассимиляции какого-то элемента опыта может занять несколько минут, в других же – растянуться на несколько лет или не завершиться вовсе.