Проблема посттравматического стресса, в частности в отношениях «мать — дочь», является довольно новой. Когда мы говорим об этой проблеме в контексте медицины и клинической психологии, то прежде всего акцентируем внимание не на посттравматическом стрессе, а на посттравматическом стрессовом расстройстве. Но, как известно, психологи не имеют полномочий, во-первых, устанавливать диагноз, а во-вторых, проводить какое-то лечение, которое касается расстройств.
Чем же занимается психология? С точки зрения Надежды Владимировны Тарабриной, которая в отечественной психологии является основателем направления исследования психологии посттравматического стресса, психологи должны изучать психологическую картину посттравматического стресса. Это комплекс особенностей, признаков, возникающих у человека под влиянием стрессоров высокой интенсивности: природных, биогенных, техногенных катастроф, различных аварий, а также под влиянием стрессоров, касающихся семейных взаимоотношений, прежде всего угроз жизни, физического и сексуального насилия в семье.
Если обратиться к проблеме «мать — дочь», то оказывается, что посттравматический стресс может оказывать влияние не только на человека, который непосредственно пережил какое-то неблагоприятное событие или же был его косвенной жертвой (передача информации через телевидение, радио, газеты может влиять на человека так, как если бы он стал реальным очевидцем этих событий), но и на его близкое и дальнее окружение. Даже если между матерью и дочерью нет теплых и доверительных связей, эта пара все равно представляет собой двух очень близких людей, которые остаются неразлучными до какого-то момента своей жизни.
Исследования показали, что у матерей, у которых в анамнезе присутствовал стрессор или целая группа стрессоров, которые привели к симптомам посттравматического стресса, есть особая специфика поведения, оказывающая влияние на их дочерей. Я бы остановилась на двух особенностях, которые мы выявили у дочерей по сравнению с другими парами, то есть матерью и дочерью, где у матери мы не обнаружили признаков посттравматического стресса: личностные черты дочери и матери и их социальные роли (женская, материнская роль и ощущение себя как личности).
Второй обнаруженный нами феномен — это спутанность социальных ролей. Дочь берет на себя роль матери, а мать, наоборот, выполняет функции дочери. При этом дочь может испытывать большие трудности в том, чтобы выполнять материнскую роль, так как она еще не готова принимать на себя такую ответственность. Мать, несмотря на это, может оставаться в зависимом от дочери положении, так как нуждается в социальной поддержке и не имеет ресурсов справляться с жизненными трудностями.
Также по целому ряду наших диагностических методик у дочери наблюдается комплекс покинутости. Это означает, что мать, которая, возможно, имела ранний травматический опыт, оказалась вследствие этих симптомов в депрессии и была не способна откликаться на потребности дочери, тем самым она стала для нее негативным проводником в окружающий мир. Она транслировала дочери, что мир депрессивный, угрожающий и травматичный. И, скорее всего, в такой эмоциональной изоляции она не давала дочери адекватной поддержки в трудных ситуациях, что переживалось дочерью как покинутость.
В этом смысле становится очень понятна идентификация дочери с матерью. У дочери может обнаруживаться комплекс покинутости в силу эмоциональной опустошенности. Кроме этого, отношения «мать — дочь» могут отражаться на отношениях дочери с мужчинами. Она может брать на себя мужскую роль в силу того, что ее опыт отношений с матерью сделал ее рано повзрослевшим человеком.
Один из очевидных вопросов в этой области: в какой момент жизни мать переживала влияние стрессора и в какой момент появились признаки посттравматического стресса: до рождения дочери, непосредственно в первый год ее жизни или в тот момент, когда эти события возникают в жизни взрослой матери, уже имеющей взрослую дочь? Это направление исследования является очень перспективным. Оно позволит внести вклад в саму проблематику посттравматического стресса и понять, какие дополнительные факторы влияют на появление посттравматической симптоматики.
Также очень хотелось бы понять, какой практический эффект имеет эта проблема, то есть чем мы как практические психологи можем помочь матери и дочери в этой сложной ситуации. Дело в том, что дочь, которая, возможно, не имела в своем опыте влияния стрессоров высокой интенсивности, тем не менее имеет трудности, связанные с влиянием матери, и может транслировать эти трудности будущим поколениям. Эта проблема связана с трансгенерационными отношениями: когда-то не пережитое травматическое событие передается не только детям, но и внукам, правнукам и так далее.
АВТОР:
