Что вы знаете о психоанализе? Нет, правда. Кроме бородатых шуток о бананах, сигарах и их размерах. Кроме широко известной кушетки. Кроме Фрейда и его "оговорок", подмечаемых с детской радостью у коллег и слегка друзей на вечеринках. Мы привыкли пугаться его, как огня, потому что в общественном понимании это что-то страшное, непонятное и почти постыдное.
Психоанализ — это не о том, как раскрыть грани женственности, обрести непоколебимую уверенность или не испортить карму ссорой с мужем. Он о потребностях. Он о тайнах. О том, в чем стыдно/горько/больно/неожиданно признаться прежде всего самому себе. Он о том, как облегчить боль и пережить ее, засадив выжженную землю новыми цветами.
Психоанализ — это не о хорошо и плохо, правильно и неправильно. Но о том, что в этом всём — для вас. Потому что можно сколько угодно отрицать собственное чувство зависти и убеждать себя в экологичном мышлении, не принимая злость, обиду или стыд, но рано или поздно они прорвутся наружу и затопят эти бетонные равнины шаткого наносного спокойствия.
Самые страшные демоны кроются в тихом мраке. Любой шорох, доносящийся из глубины темного леса, даст вам подсказку. Но густая плотная тишина такой форы не даст. И вам останется только гадать и надеяться, что она не таит ничего особенного. В повседневной жизни мы стремительно заполняем любые пугающие минуты тишины: уборкой, шутками, музыкой. Но во время сеанса никто не бросает спасательный круг из новостной ленты и прослушивания ностальгической музыки. Поэтому когда кабинет заполняется свинцовым молчанием, на сцену выходит фантазия. И это — ключ к разгадке, хотя он и не откроет все двери одновременно.
Он не станет ярким прожектором, включив который на 50 минут, вы рассмотрите в деталях содержимое захламленного чулана. Но он станет фонариком, чтобы освещать то, что необходимо, и ориентироваться в нем, если что-то понадобится.
Психоанализ — это не о том, как судорожно подбирать правильные слова и описания. Но о том, как суметь плыть по реке почти бессмысленного и запутанного, в последний момент ухватившись за ускользающую соломинку самого важного и мимолетного.
Психоанализ не может быть быстрым. Хотя бы потому, что то, что копилось, холилось и лелеялось всю жизнь (страхи, например) не может быть исправлено или хотя бы осознано за два-три сеанса. Поэтому когда меня спрашивают, почему панические атаки психоанализ не снимает за пару сессий — я искренне удивляюсь.
Психоанализ — это не три сеанса и вам безудержно полегчало. Потому что никто не начинает закаляться с полуторачасового плавания в проруби, потому что это чревато. Потому что когда под завалом многоквартирного дома остались люди, действовать нужно быстро, но аккуратно.
Психоанализ — это как читать Кинга. У него нет никаких страшных и внезапных грохотов, криков и вздрагиваний. Но открывая книгу, вы уже знаете, что что-то произойдет. Вы идёте к этому мягкой поступью по влажной траве воспоминаний, скрипучему снегу не всегда простых будней, шуршащей листве забытого. Идёте, зная, что разгадка — впереди. Можно любить его, можно ненавидеть. Можно просто открыть и начать читать, отдаваясь ощущениям и переживаниям, ожидая — неожиданного.
Психоанализ — это не о том, как раскрыть грани женственности, обрести непоколебимую уверенность или не испортить карму ссорой с мужем. Он о потребностях. Он о тайнах. О том, в чем стыдно/горько/больно/неожиданно признаться прежде всего самому себе. Он о том, как облегчить боль и пережить ее, засадив выжженную землю новыми цветами.
Психоанализ — это не о хорошо и плохо, правильно и неправильно. Но о том, что в этом всём — для вас. Потому что можно сколько угодно отрицать собственное чувство зависти и убеждать себя в экологичном мышлении, не принимая злость, обиду или стыд, но рано или поздно они прорвутся наружу и затопят эти бетонные равнины шаткого наносного спокойствия.
Самые страшные демоны кроются в тихом мраке. Любой шорох, доносящийся из глубины темного леса, даст вам подсказку. Но густая плотная тишина такой форы не даст. И вам останется только гадать и надеяться, что она не таит ничего особенного. В повседневной жизни мы стремительно заполняем любые пугающие минуты тишины: уборкой, шутками, музыкой. Но во время сеанса никто не бросает спасательный круг из новостной ленты и прослушивания ностальгической музыки. Поэтому когда кабинет заполняется свинцовым молчанием, на сцену выходит фантазия. И это — ключ к разгадке, хотя он и не откроет все двери одновременно.
Он не станет ярким прожектором, включив который на 50 минут, вы рассмотрите в деталях содержимое захламленного чулана. Но он станет фонариком, чтобы освещать то, что необходимо, и ориентироваться в нем, если что-то понадобится.
Психоанализ — это не о том, как судорожно подбирать правильные слова и описания. Но о том, как суметь плыть по реке почти бессмысленного и запутанного, в последний момент ухватившись за ускользающую соломинку самого важного и мимолетного.
Психоанализ не может быть быстрым. Хотя бы потому, что то, что копилось, холилось и лелеялось всю жизнь (страхи, например) не может быть исправлено или хотя бы осознано за два-три сеанса. Поэтому когда меня спрашивают, почему панические атаки психоанализ не снимает за пару сессий — я искренне удивляюсь.
Психоанализ — это не три сеанса и вам безудержно полегчало. Потому что никто не начинает закаляться с полуторачасового плавания в проруби, потому что это чревато. Потому что когда под завалом многоквартирного дома остались люди, действовать нужно быстро, но аккуратно.
Психоанализ — это как читать Кинга. У него нет никаких страшных и внезапных грохотов, криков и вздрагиваний. Но открывая книгу, вы уже знаете, что что-то произойдет. Вы идёте к этому мягкой поступью по влажной траве воспоминаний, скрипучему снегу не всегда простых будней, шуршащей листве забытого. Идёте, зная, что разгадка — впереди. Можно любить его, можно ненавидеть. Можно просто открыть и начать читать, отдаваясь ощущениям и переживаниям, ожидая — неожиданного.