И сказал Иисус:
на суд пришел Я в мир сей,
чтобы невидящие видели,
а видящие стали слепы.
Ин.9:39
Нарциссизм, как психоаналитическое понятие, тесно сопряжён с формообразованием Я и исключительно важную роль в этом процессе играет визуальное поле восприятия и само по себе представление о пространстве. В живописной легенде о Нарциссе прекрасный юноша попадает в плен образа, замирает в неподвижной форме, оставаясь даже после своей смерти не в силах отвести взгляд, превращаясь в вечный образ художников и поэтов.
В 1914 году Фрейд публикует узловую для всей психоаналитической теории работу «К введению в нарциссизм», которая, будучи заявленной не более чем приближением к теме, тем не менее, содержит ряд принципиальных положений. Концентрация идей в этом тексте настолько высока, что многое кажется неразличимым и противоречивым. В общем, не удаётся представить содержание этого текста полно, просто и наглядно — всегда остаётся некоторая недосказанность, пятно. Эта особенность любого психоаналитического текста проявляется здесь особенно отчётливо. Можно сравнить такое устройство изложения с узлом в топологическом смысле, имеется в виду, что, если не нарушать целостность смысловых нитей, не искажать и не упрощать их, то любые манипуляции могут привести к массе новых интерпретаций (репрезентаций), но все они окажутся уложенными в одну и ту же структуру.
В данной статье предпринята попытка прояснения структурной модели теории нарциссизма Фрейда с помощью сопоставления некоторых идей на тему появления и исчезновения субъективности в зрительном поле.
Теория нарциссизма Лу Андреас-Саломе
В сюжете легенды о Нарциссе Лу Андреас Саломе обращает внимание на то, что он смотрит «не в зеркало, созданное руками человека, а в зеркало Природы. Возможно, он видел не себя как такового в отражении зеркала, а себя, как если бы он был Всем»[1]. Эта мысль высказана в тексте «Двойная ориентация нарциссизма» (1921), где Лу Андреас Саломе подчёркивает «неотъемлемую двойственность концепции нарциссизма» Фрейда, и останавливается «на менее очевидном [её] аспекте, постоянном чувстве идентификации с тотальностью». Двойственность изложена в кадре первой теории влечений, Лу Андреас Саломе настаивает на том, что нарциссизмом явно отмечены не только влечения самосохранения, но и сексуальные влечения. В общем, такая точка зрения полностью соответствует тому преобразованию теории влечений, которое Фрейд предпринял в 1920 году, вследствие чего влечения самосохранения первой теории перешли в разряд влечений жизни, то есть также оказались вписанными в экономику либидо.
Именно либидинальность, то есть сопряжённость нарциссизма с влечением подчёркивает в своём тексте Лу Андреас Саломе, однако всегда рассматривает нарциссизм в ключе сублимации как то, что стоит на службе любви к объекту, поддерживает моральные ценности и художественное творчество. По её мысли, во всех этих трёх случаях субъект расширяет границы собственного Я по модели раннего инфантильного единения с внешней средой. Такая точка зрения противоположна общепринятому упрощённому суждению о нарциссизме на уровне описательной репрезентации, как о состоянии самодостаточности и себялюбия. Лу Андреас Саломе говорит о нарциссизме, как об основе любовного акта и к себе, и к миру, поскольку, разрастаясь, собственное Я включает в свой состав внешние объекты, тотально растворяясь во «Всём».
Это как будто противоречит положению Фрейда о том, что действие нарциссической функции имеет направленность на замыкание в себе и обратное изъятие либидо объектов в пользу Я, однако с первого же применения понятия нарциссизм в психоанализе, он обозначен в качестве переходной фазы от ауто- к аллоэротизму, на этой фазе происходит разрыв оболочки полноты и самодостаточности вместе с переходом к отношениям с объектом, которые всегда будут отмеченными нехваткой. В 1929 году, размышляя о природе «океанического чувства» Фрейд так описывает это состояние: «первоначально Я включает в себя все, а затем из него выделяется внешний мир»[2], — так же считает и Лу Андреас Саломе, она связывает это состояние с полным растворением фигуры Я на фоне внешнего мира. Фрейд продолжает свою мысль: «Наше нынешнее чувство Я — лишь съежившийся остаток какого-то широкого, даже всеобъемлющего чувства, которое соответствовало неотделимости Я от внешнего мира». Аспект нарциссического расширения Я, работу которого подчёркивает Лу Андреас Саломе соответствует возврату к первичному нарциссизму теории Фрейда.
Известно, что Лу Андреас Саломе стала очень близким единомышленником основателя психоанализа и очень хорошо вписалась в картину его личной и профессиональной жизни. С самого детства она была окружена мужским вниманием, и по свидетельствам многочисленных поклонников, всегда умела слушать и понимать. Похоже, что в соответствии со своей теорией, Лу Андреас Саломе выстраивала отношения с другими, включаясь в их интересы, расширяя границы собственного Я[3]. То есть в предложенной ею модели угадываются черты её жизненной истории, которые, по-видимому, обусловлены её собственным фантазмом, тем не менее, её изложение отчётливо указывает на то, что в теории Лакана получит название регистра воображаемого и особенно созвучна идея нарциссизма, как единения с внешней средой с концепцией мимикрии Роже Кайюа, к которой обращается Лакан, чтобы обозначить роль регистра воображаемого и поля видимости в работе влечения.
Мимикрия Роже Кайюа
В своём исследовании Роже Кайюа занят сопоставлением поведения насекомых и мифологии человека, и отталкивается от положения Бергсона, согласно которому «мифическое представление («почти галлюцинаторный образ») призвано в отсутствии инстинкта вызвать то поведение, которое обуславливалось бы им»[4]. В рассуждении Роже Кайюа инстинктивное поведение животных и работа воображаемого человека обусловлены одной структурой, но выраженной на разных уровнях: однотипное, заданное инстинктом действие в животном мире, соответствует мифологическому сюжету в человеческой культуре, и повторяется в фантазмах и навязчивых представлениях. Таким образом, изучая поведение некоторых животных, можно лучше (он пишет «надёжнее, чем в психоанализе»[5]) прояснить структуру «узла психологических процессов».
Причём опираясь на исследования биологов, Роже Кайуа отказывается признать за инстинктом только лишь функции самосохранения и продолжения рода, он упоминает случаи инстинктивного поведения, приводящего к смерти особи и риску для существования целого вида. В этом рассуждении Роже Кайуюа ссылается на «принцип нирваны» Фрейда, как на исконную тягу всего живого вернуться к состоянию покоя неорганической жизни[6], и теорию Вейсмана, подчёркивая в сексуальности «глубинный фактор смерти, и её диалектическое начало»[7]. В работах Роже Кайюа наиболее плодотворным для исследования мифологии феноменом из жизни животного мира становится мимикрия, которая «в чувственно-образной форме являет собой как-бы капитуляцию жизни»[8], то есть выступает на стороне влечения смерти.
Кроме этого, мимикрия в животном мире, уподобляя живое неживому, предстаёт прообразом творческой сублимации художника, запечатлевшего окружающий мир в застывшем изображении. Некоторые исследователи даже полагают, что «ненужная и излишняя мимикрия насекомых – не что иное, как чистая эстетика, искусство для искусства, изыск, изящество»[9]. В таком смысле мимикрия является «опасной роскошью»[10], в результате «искушения пространством»[11], процессом «обезличивания через слияние с пространством».[12]
В отношениях особи с пространством Роже Кайюа различает три функции мимикрии: травестию, камуфляж и устрашение, и связывает их с тремя типами мифологических сюжетов у человека. Травестия в животном мире означает попытку выдать себя за представителя другого вида, это проявляется в мифологии метаморфоз, то есть в историях о преобразованиях и превращениях. Камуфляж связан с уподоблением внешней среде, мифологически это передаётся в сюжетах о способности быть невидимым, то есть исчезнуть. Устрашение состоит в том, что животное, изменяя свой внешний вид пугает либо парализует агрессора или жертву, при этом, не представляя из себя реальной угрозы, в мифологии это связано с «дурным глазом», существами типа Медузы и ролью маски в первобытных сообществах и маскарадах[13]. По мысли Роже Кайюа, уподобление другому (травестия-метаморфоза-переодевание) помогает исчезновению (камуфляж-невидимость). А именно внезапное появление «ниоткуда» парализует, зачаровывает или вызывает эффект паники, то есть третья функция некоторым образом «венчает» феномен мимикрии[14], животное в осуществлении этой функции буквально выражает тенденцию расширения, увеличивая видимость своих размеров. Если для функций травестии и камуфляжа важным фактором является уподобление особи другого вида или среде, то в функции устрашения фактор уподобления не играет такой роли, значение имеет внезапное появление или биение ритма появления-исчезновения.
Точка зрения Лакана
Мимикрия в животном мире, и её выражение в мифологии, предложенные Роже Кайюа, помогают Лакану прояснить статус объекта а в визуальном поле. В 11-ом семинаре тема расщепления между глазом и взглядом становится переходным пунктом между понятиями бессознательного и повторения с одной стороны, и понятиями перенос и влечение с другой.
«В отношениях, определяемых зрением, объект, от которого зависит фантазм, на котором повис мерцающий, колеблющийся субъект, — это взгляд»[15]. Лакан определяет взгляд наиболее показательным примером объекта а, который возникает как эффект нанесённого себе в результате сближения с Реальным увечья[16]. Взгляд расположен «по другую сторону» видимости и невидимости, это то, что из поля видимости всегда ускользает, и никак не локализовано в пространстве — взгляд взирает отовсюду[17].
То, что определяет регистр воображаемого выстраивается по закону прямой перспективы трехмерного пространства, которую создаёт видение глаза субъекта, занимающего привилегированную позицию наблюдателя картины окружающего мира и овладевающего им при помощи познания, которое, как подчёркивает Лакан, всегда является обознанием. В этой прямой перспективе возможна саморефлексия и может быть актуальной задача психолога или психотерапевта сделать невидимое видимым[18], это отношения предсознательного с сознательным, собственного Я с маленьким другим.
Изнанкой прямой перспективы является обратная перспектива, в которой субъект сам оказывается вписан в картину, в качестве точки среди других точек, в таком положении он сталкивается с вопросом желания большого Другого, и в обратной перспективе даёт знать о себе взгляд. Именно об этой перспективе говорит Фрейд, как о третьем ударе по нарциссизму человека, которой наносит психоанализ, и тем самым перечёркивает привилегию субъекта сознания. Таким образом, видимая в прямой перспективе субъектом реальность отмечена фантазмом, который является отношением перечёркнутого субъекта с объектом а.
Посредником отношений перечёркнутого субъекта и объекта а в случае скопического влечения выступает пятно, которое скрывает от субъекта взгляд, и в виде которого он сам становится элементом картины. Чтобы объяснить двойственность положения субъекта и пульсацию перехода от прямой перспективы к обратной, Лакан рассказывает историю из своей юности, когда знакомый рыбак показывает ему на плавающую на поверхности воды блестящую банку и спрашивает: «Ты видишь эту банку? Ты видишь ее? Вот именно, а она тебя — нет!»[19]. Молодой Лакан старается ничего не упустить из вида, он очень любознателен, но оказывается неразличимым пятном для банки, которая превращается в «средоточие всего, что на него смотрит».
Эту ситуацию можно рассмотреть, с точки зрения 3-ёх функций мимикрии. Травестия заключалась в том, что Лакан постарался выдать себя «за другой вид», а именно за рыбака, что должно было поспособствовать камуфляжу, поскольку он хотел в некотором смысле слиться с окружающей средой, как он говорит, «окунуться в стихию непосредственную и деятельную — сельскую, охотничью или даже морскую»[20]. И наконец, с третьей функцией, он активно заявляет о себе в качестве пятна, резко контрастирующего с окружающей средой.
Лакан говорит о том, что «подражать — действительно значит воспроизводить некий образ. Но для субъекта подражать означает, собственно, вписываться в рамки некоей функции, выполнение которой его захватывает»[21]. Таким образом, мимикрию в целом, и три её типа можно истолковать как исчезновение субъекта в функции: 1) в поле видимости он принимает облик другого (травестия); 2) исчезает, сливаясь с фоном(камуфляж); 3) снова активно вторгается в измерение видимого, но уже изменившись для осуществления некоторой функции, то есть окончательно устранившись, как таковой.
К нарциссизму
По сюжету античной саги Нарцисс любит и умирает, причём, по мнению некоторых исследователей текста Овидия, причиной смерти становится не что иное, как взгляд[22]. В психоаналитических терминах это история о появлении и исчезновении субъекта, работе влечения и роли поля видимого.
На общем плане теории нарциссизма, которую предлагает Фрейд, можно различить следующие фигуры:
— появление контура собственного Я в картине окружающего мира,
— обретение единства собственного Я по образу видимого объекта,
— установление отношений с внешними объектами от лица (видимости) собственного Я.
Фрейд изначально определяет нарциссизм в рамках либидинальной экономики сексуальных влечений посредством различия Я-либидо и объект-либидо, то есть теоретическая модель нарциссизма описывает цикл обращения либидо между Я и объектом. Двойственная характеристика либидо в теории нарциссизма соответствует поверхности ленты Мёбиуса, которая представляется односторонней или двухсторонней, в зависимости от выбранной перспективы наблюдения.
Таким образом, представления о нарциссизме, как о до-либидинозном процессе направленном лишь на «замыкание в себе» добавляют ещё одну описательно-диагностическую категорию, но в значительной степени упрощают структурную суть предложенной Фрейдом модели.
Оставаясь в рамках первой теории влечений, Лу Андреас-Саломе обращает внимание на смещение смысла в толковании нарциссизма, и подчёркивает его двойную ориентацию. Роль нарциссизма в любовной и сексуальной жизни Лу Андреас-Саломе определяет с помощью оригинальной концепции. Она выделяет аспект идентификации с тотальностью, который задаёт собственному Я вектор на расширение во внешний мир. На уровне пространственного сопоставления моделей, Лу Андреас-Саломе как-бы переворачивает перспективу, предложенную Фрейдом, согласно которой нарциссический процесс связан с оттоком либидо от объектов внешнего мира в сторону Я. Разнонаправленность двух моделей на уровне визуальной репрезентации имеет общее решение на уровне топологической структуры.
Исследование Роже Кайуа позволяет более детально осмыслить гипотезу Лу Андреас-Саломе о стремлении к идентификации с тотальностью в пространственных координатах поля видимости. Феномен мимикрии в представлении Роже Кайюа помогает Лакану сформулировать расщепление между глазом и взглядом, посредством которого заявляет о себе влечение в зрительном поле[23]. Но этот разговор будет уже не о формообразовании Я, но о мерцающем бытии субъекта бессознательного.
Понятием, к которому Лакан продвигается в ходе 11-го семинара – это понятие влечения. И по итоговой схеме, удовлетворение влечению приносит замыкание контура вокруг объекта а. Контур замыкается, если субъекту удаётся особым образом вовлечь другого[24], и обзавестись при этом желанием Другого. В частности, для зрительного влечения, результат заключается в том, чтобы «заставить на себя смотреть». Активная сторона влечения касается того, чтобы вбросить себя в картину для взгляда Другого, пассивная сторона влечения касается того, что в это картине субъект замирает, или умирает в исполнении функции[25]. Бросок в картину является мгновением бытия субъекта, которое не имеет временной протяжённости. Работа влечения сводится к функции означающего, которое вызывает своим появлением в Другом рождение субъекта, и в котором же субъект тотчас застывает намертво[26]. Так Лакан объясняет суть влечения, которое опирается не на разницу полов, но на сам факт разделения, в результате которого 1) нечто, а именно либидо, становится органом влечения[27], принимающим форму объекта а; 2) сексуальность становится гарантией смерти.
Таким образом, модель, предложенная Фрейдом в работе «К введению в нарциссизм» заключает в себе сложный и ёмкий смысл. Это можно заметить как на уровне содержания античного мифологического сюжета, так и на уровне структурных соответствий моделей формообразования Я и становления субъекта. В теории Лакана к прояснению этих соответствий может привести исследование узлового соположения трёх регистров и другие топологические подходы.
Источники
Андреас-Саломе Л. Двойная ориентация нарциссизма
Кайуа Р. «Миф и человек.Человек и сакральное» // Caillois R. Meduse et Cie
Киньяр П. Секс и страх
Лакан Ж Семинары, Книга 11 «Четыре основные понятия психоанализа»
Мазин В. Роковая женщина Лу Андреас-Саломе; доклад на конференции в СПб – текст есть в сети
Смулянский А. Видимость невидимости. О некоторых претензиях к психотерапии. Лаканалия№6 2011
Смулянский А. Лакан-ликбез 1 сезон, 1 выпуск «Работа воображаемого в акте сексуального влечения»
Фрейд З. «Влечения и их судьбы»
Фрейд З. «К введению в нарциссизм»
Фрейд З. «Недомогание культуры»
[1] Андреас-Саломе Л. Двойная ориентация нарциссизма
[2] Фрейд З. Неудовлетворённость культурой (1930) М.: ООО «Фирма СТД», 2006 С.200
[3] См. Мазин В. Роковая женщина Лу Андреас-Саломе; доклад на конференции в СПб – текст есть в сети
[4] Кайуа Р. «Миф и человек.Человек и сакральное» М.:ОГИ 2003, С.44
[5] Там же, С.50
[6] Там же, С.78
[7] Там же, С.79
[8] Там же, С.78
[9] Там же, С.101
[10] Там же, С.95
[11] Там же, С.96
[12] Там же, С.98
[13] Caillois R. Meduse et Cie, Gallimard, 1960, P.77-80
[14] Там же, 116
[15] Лакан Ж. (1964). Семинары, Книга 11 «Четыре основные понятия психоанализа» М.: Гнозис, Логос. 2017, C.92
[16] интерес, который проявляет субъект к собственному расщеплению, связан с тем, что это расщепление обуславливает — с тем привилегированным, из некоего первоначального разделения, из некоего нанесенного себе и сближением с Реальным спровоцированного увечья возникшим объектом, который именуется в нашей алгебре объектом а.
Там же, С.92
[17] если вижу я из одной-единственной точки, то на меня, поскольку я существую, взгляды устремлены отовсюду
Там же, С.80
[18] См. Смулянский А. Видимость невидимости. О некоторых претензиях к психотерапии. Лаканалия№6 2011
[19] Там же, С.106
[20] Там же, С.106
[21] Там же, С.111
[22] Киньяр П. Секс и страх: Эссе, М.: Текст, 2000
[23] Глаз и взгляд — именно между ними пролегает для нас та трещина, посредством которой заявляет о себе в зрительном поле влечение.
Лакан Ж. (1964). Семинары, Книга 11 «Четыре основные понятия психоанализа» М.: Гнозис, Логос. 2017, C.81
[24] Там же, 196-197
[25] Там же, 212-213 кон 15
[26] Субъект рождается на свет лишь тогда, когда в поле Другого появляется означающее. Но именно поэтому то, что рождается — и что было, до того, ничем — субъектом, которому лишь предстоит стать, застывает в означающем намертво
Там же, С.211
[27] Там же, С.208
статья опубликована на сайте znakperemen.ru в июне 2019 года
