Психологический порлат Psy-practice

Конфронтация

Автор — Ольга Шубик

Конфронтация болезненна в переживаниях. И она, как правило, вызывает страх.

Стоять одному, такой, какой ты есть и с тем, что есть в тебе – против мира – бывает страшно.

Мира других людей, мира другого, отдельного от тебя, человека.

Стоять – на-против…

Конфронтация – это про твою отдельность, твои границы, твою обособленность в этом мире и твою уникальность.

Конфронтация – это тот бастион, за которым стоит твой опыт, твое видение, твое самоощущение и мировосприятие – твоя сущность.

Конфронтация говорит о том, что «я – есть!»

Впервые мы конфронтируем в этом мире с родителями, когда заявляем о своей отдельности, другости и отличности от них.

Это происходило, когда мы отпихивали соску или выплёвывали лишнюю (читай – токсичную) для нас ложку полезнейшей — с точки зрения родителей – каши.  Когда отпихивали именно эти носки или эту шапку, которую на нас одевали взрослые тогда, когда сами считали нужным это сделать. Когда мы впервые говорили – «нет, не хочу!» и «я сам!».  Когда совершали безумные, опасные или странные с точки зрения других людей поступки, которыми мы транслировали в мир – «у меня это – так»

Мы заявляли о себе через несогласие, обозначение своих границ, контуров нашего «я», выраженных в наших желаниях и наших протестах против чего-то вокруг нас и по отношению к нам.

В конфронтации мы росли, развивались: конфронтация нас формировала, как отдельных, отличных от других людей.

Страх конфронтировать с другими – заявлять о себе, обозначать свою личность и её границы — страшно именно тем, что в нашей жизни опыт конфронтации с родителями и другими взрослыми людьми в нашем детстве был заранее, как правило, обречён на их сопротивление этому.

В своей тревоге за нас, в своей человеческой слабости они нередко воспринимали наше желание проявить себя, отстоять свою отдельность, как угрозу их существованию, их отдельности и, поэтому, часто это заканчивалось силовым подавлением с их стороны наших порывов заявить о себе так, как мы умели это делать.

И это столкновение приносило нам боль.

Больно терять себя, отказываясь от своих потребностей, своих желаний, обозначения своих особенностей.

 

Больно терять доброе расположение значимых взрослых, которые и были целым миром для нас.

Больно ощущать на себе силу их злости за наше «непослушание».

И страшно.

Поэтому многие из нас – уходили от конфронтации, от противостояния с другим человеком, отказываясь от себя, от своих желаний и своих потребностей. Мы были очень малы, чтобы выдержать ту боль и тот страх, что приносила с собой конфронтация с другим человеком.

Мы отказывались стоять напротив.

Мы прятали себя и приглаживали свои «неудобные» черты, чтобы ослабить этот страх, чтобы сделать меньше эту боль.

Многие из нас выросли с убеждением, что «конфронтировать – больно», «конфронтировать – это лишаться любви», «конфронтировать – это быть плохим мальчиком» — или «плохой девочкой».

Мы вышли с этими конструктами в мир.

И потеряли, может быть, самую лучшую часть себя.

…Когда боль от собственной потерянности в этом мире становится маловыносимой, человек приходит к психологу на консультацию, терапию.

 

Он хочет найти себя, распознать среди других людей, с которыми он слился, соглашаясь бездумно с тем, что ему предлагают другие, не слыша себя, свою душу и сердце, свои чувства и свои потребности.

Он разрывается между потребностью быть собой и оставаться с другими людьми.

В терапии клиент может показывать две стратегии взаимодействия с терапевтом:

  • конфронтировать с терапевтом ради продолжения опыта конфронтации с родителями в своем детстве для того, чтобы получить — в лице терапевта — признание «родителями» его отличности, уникальности, особенности и, значит, ценности собственной личности (формируется, тем самым, негативный перенос на терапевта)
  • и отказываться от любой конфронтации с терапевтом, «проглатывая» от него, как в своём детстве, все предлагаемые терапевтом идеи, мысли, предложения – формируя, тем самым, позитивный перенос на терапевта и продолжая длить свой опыт подавления своей сущности, который и привёл его, в свою очередь, на терапию

С этими процессами можно как-то обходиться в процессе терапии.

Для терапевта в контексте обсуждаемой темы выходит на первый план проработка на личной терапии его собственных болевых точек, связанных с конфронтацией в его жизни.

Потому что, не проработав эту тему, терапевт будет фрустрировать клиента (что само по себе может быть целительным: ограничивать, не давать то, чего он, клиент, хочет для себя привычным образом получить).

Но фрустрируя клиента своей непроработанностью, оставаясь с этим неосознаваемым моментом терапии для самого терапевта (что именно он делает в отношении клиента и для чего конфронтирует с ним), терапевт не может дать клиенту опыта осознавания, понимания, что конфронтация может быть движением вперёд.

Не может дать опыта осознавания, понимания, что конфронтация сейчас для него с терапевтом – та необходимая почва, база, на которой вырастает аутентичность клиента, проясняется его – клиента — уникальность.

Не может дать опыт обратной связи «от мира» (в лице терапевта), что даже конфронтируя – клиент не перестаёт быть принимаемым, ценным, важным.

Не может дать опыт осознавания, нового понимания, что конфронтируя, можно оставаться рядом с другим человеком.

В этом случае терапевт в сессии проигрывает ту же самую бесконечно печальную историю непризнания его ценности его собственными родителями.

Осознаваемая же конфронтация терапевта в клиент-терапевтических отношениях предполагает осведомлённость клиента о происходящем с ним, клиентом, в сессии и даёт шанс на дальнейшее присвоение нового для него вышеупомянутого опыта.

И уже подобного рода фрустрация (осознанная и терапевтом и клиентом)  является той необходимой поддержкой клиенту, которую он когда-то в своём раннем опыте не получил.

Опыт конфронтации, где нет «гибели для одного и жизни — для другого».

Опыт, когда конструкт «или ты или я» преобретает гибкость, другие формы, включает в себя новые возможности проявления себя, например, «есть ты – и это ценно, есть я – другой человек – и это тоже ценно. Мы можем говорить о наших различиях. Мы каждый можем рассказать другому – какие мы, и это новая возможность любить друг друга».

Вот, что я знаю о конфронтации, фрустрации и поддержке в терапии из своего клиентского и профессионального опыта.

Понравилась публикация? Поделись с друзьями!







Текст анонса:




Детальний текст:



Комментарии (1)

18.10.2020 19:26:55

Корисна стаття

Написать комментарий

Возврат к списку