Тема, которой я хочу здесь кратко коснуться, – практические аспекты начала парной терапии. Я обозначу некоторые вопросы, которые я задаю себе в ходе начальных консультаций с каждой супружеской парой.
Когда пара приходит в мой офис на первую консультацию, я обычно спрашиваю их: «Чем я могу вам помочь?» Я отмечаю, как они усаживаются, кто заговаривает первым, кто из них осуществляет контроль. Я слежу за своими реакциями на каждого из них и на них обоих как супружескую диаду.
Моя первая задача – внимательно слушать, ища способ сформировать альянс с каждым из них и с парой как супружеской системой. Я хочу создать потенциальное пространство, в котором каждому из них будет безопасно, ведь появление в офисе психотерапевта – это опыт уязвимости.
Я задаюсь вопросом, на каком этапе в своем развитии находится каждый партнер и их парные взаимоотношения? Я также стремлюсь выяснить, когда в ходе эволюции их брака возникли те ситуативные конфликты или конфликты развития, которые стали угрожать самим основам их взаимоотношений.
Всегда важно интересоваться историей знакомства, ухаживания и вступления в брак. История ухаживания – это критически важная информация, она показывает, что привлекло их друг в друге, свело их вместе, насколько хорошо они функционировали в самом начале. Кроме того, воспоминания о начале взаимоотношений являются напоминанием паре о том, как они полюбили друг друга, о потенциале эмпатии и заботы друг о друге, который был у них изначально, но утрачен в данный момент из-за возникших трудностей.
Какова история семьи происхождения каждого из супругов и личная история их развития в семье? Собирая данные о родительской семье каждого партнера я пытаюсь понять, каковы бессознательные предположения и фантазии, разделяемые парой желания и страхи, каковы их переносы друг на друга. Я хочу знать об их детях, а если детей нет, то я хочу знать и об этом. Я стараюсь посмотреть на семью в широкой перспективе, которая включает бабушек и дедушек, а иногда даже прабабушек и прадедушек. Какие фигуры из их расширенной семьи сыграли важную роль в их развитии, например, в чью честь их назвали?
Слушая их рассказы об их семейных историях, я соотношу эту информацию с теми конфликтами между ними, которые заставили их обратиться за помощью. Это необходимо для того, чтобы выявить те «утраченные аффекты», которые привели к расщеплениям как внутри каждого из них, так и между ними. Обычно эти расщепления принимают форму навязчивых повторений, разрушающих отношения.
Я также хочу уловить, настроиться на те бессознательные силы, которые действуют внутри каждого из них и между ними. В ходе начальных консультаций я стараюсь обращать внимание на защиты каждого индивидуума и на их общие защиты. В определенный момент, когда я чувствую, что это уместно и безопасно, я делаю комментарий или интерпретацию, чтобы проверить гипотезу, которая у меня возникла, а также и для того, чтобы проверить способность пары выдерживать интерпретацию.
Чтобы помочь паре интегрировать их внутрипсихические и межличностные конфликты нужно опираться на рабочую модель пары как пациента, которую мы начинаем формулировать в начале лечения. Есть ряд вопросов, которые я обдумываю в ходе сессий, и над которыми я предлагаю подумать и вам.
Кто заговорил первым, кто кажется более уязвимым?
Кто из двоих принял решение обратиться к парному терапевту? Почему другой партнер тоже пришел?
Кто из партнеров жалуется?
Кто проявляет активность, а кто ведет себя пассивно? Перемещается ли локус контроля от одного из партнеров к другому в ходе интервью?
Какова основная жалоба каждого из партнеров, и что они хотят получить от опыта терапии?
На что они все еще надеются?
Что свело этих людей вместе, когда их отношения только начинались?
Какие чувства они испытывали друг к другу в начале их отношений? В какой степени эти чувства сохраняются по сей день?
Чувствуется ли, что они настроены друг на друга?
До какой степени пара смогла пережить утрату иллюзий, когда ушла идеализация друг друга? Как это повлияло на их взаимоотношения?
Чувствуют ли каждый из них что заслуживает любви?
Сумела ли пара сформировать чувство «мы»?
Есть ли чувство, что их роман все еще продолжается? Если нет, то когда, как они чувствуют, он прервался?
Какова способность каждого партнера к близости и эмпатии, и что блокирует эту способность?
Смогли ли они отделиться от своих родительских семей? Если нет, то насколько выражена эта проблема у каждого из них?
Смогли ли они помочь друг другу в отделении от родителей? Какие причины могут быть у одного из партнеров для того, чтобы не поддерживать сепарацию другого?
Как каждый из партнеров переживает свою идентичность?
С кем в своих родительских семьях они идентифицировались? Существует ли контридентификация с кем-то из родителей?
Идеализируют ли они в чем-то друг друга, родителей или другие влиятельные фигуры?
Оказались ли они способными обращаться с гневом и ненавистью?
Насколько пара способна решать конфликты? Насколько пара способна этому научиться?
До какой степени пара сумела добиться удовлетворяющих сексуальных отношений?
Какие конфликты находят свое выражение в сексе?
До какой степени в этой супружеской системе любовь способна контейнировать ненависть?
Существует ли проблема сексуальной идентичности у кого-то из партнеров?
Если в семье есть дети, то как супруги справляются с заботой о них и воспитанием? Каков их потенциал сотрудничества в родительстве?
Каковы их индивидуальные истории утрат? Есть ли у них общая история утрат?
Что повторно разыгрывается в их взаимоотношениях и как это связано с семьями происхождения каждого из супругов?
Можете ли вы проследить переносы у одного супруга в отношении другого в их развитии?
Какими вам представляются их слабые и сильные стороны?
Каковы их «утраченные» аффекты, которые были слишком болезненными в ходе их развития?
