Феномен так называемых «френдли-психологов» (от англ. friendly – дружественный) появился в нашем социокультурном пространстве относительно недавно и действует в поле ЛГБТ-проблематики. Внешняя форма вроде бы неплохая: это отклик на потребность геев и лесбиянок говорить о себе открыто и в социуме, и в кабинете психолога. В то же время внутреннее содержание несет в себе расщепление на своих/чужих: метка «френдли» негласно отделяет «дружественных» специалистов (которые, наверное, окей?) от «недружественных» (которые, наверное, не окей?). И это может сыграть злую шутку с клиентами таких психологов.
Здесь я хочу обратить внимание на теневую сторону вопроса, ускользающую из поля зрения как специалистов, так и их гомосексуальных клиентов, но оказывающую порой существенное влияние на качество психотерапевтической помощи. Речь идет о бессознательной негласной договоренности избегать определенных тем, которые, с одной стороны, выходят за рамки ожиданий клиента, а с другой – за рамки осознания психологом своих личных комплексов, связанных с сексуальностью.
Вполне естественно, что гей или лесбиянка захотят искать помощи у специалиста, которому не свойственна гомофобная риторика и который не будет их сталкивать с ощущением стыда или вины. Им важно знать, что тот или иной психолог – именно такой. Это их основные ожидания. И они вполне оправданы, по крайней мере, в нашей стране. Но психолог, откликающийся на эти ожидания обозначением себя как ЛГБТ-френдли, бессознательно вступает в сговор с этими ожиданиями, усложняя, если не закрывая вообще, доступ к психологической проработке очень важных тем.
Ярлык «френдли», с моей точки зрения, формирует бессознательное поле, в котором:
- мало места обсуждению того, что жизнь гея или лесбиянки порой невыносимая, с множеством ограничений и далеко не радужная;
- есть риск избегать депрессии обнаружения своей гомосексуальности, воспитывая в клиенте маниакальные и нарциссические защиты (подталкивая его скорее принять свою гомосексуальность, иногда даже без разбора, а гомосексуален ли он вообще, идеализируя гордость за сексуальную идентичность и обесценивая мнения тех, кто не разделяет этой гордости – фактически это риск подпитки «ложного Я»);
- есть риск не дать клиенту возможности отгоревать потерю «прежней» жизни (ведь у кого-то до этого она была гетеросексуальной со своими планами, надеждами и достижениями) и принять объективные ограничения, связанные с принадлежностью к маргинальной группе: небезопасность, гомофобные настроения в обществе, наличие радикальных группировок, что налагает еще большую ответственность за свою жизнь и благополучие (фактически это риск ухода от контакта с реальностью);
- есть риск так и не затронуть тему внутренней стигмы и гомофобии: френдли-статус уже раскрывает для клиента кое-что о психологе, а значит, клиент «надежно защищен» от своих фантазий об отвержении и переживания глубинного стыда и вины, которые могли бы проявиться в работе со специалистом, отношение которого к ЛГБТ менее явное;
- есть риск решения психологом за счет клиента своих непроработанных внутренних конфликтов, связанных с латентной гомосексуальностью у гетеросексуальных специалистов и латентной гетеросексуальностью – у гомосексуальных (ведь самому психологу для чего-то тоже понадобился статус «френдли», и это может маскировать попытку помочь себе, а не потенциальным клиентам, справиться с некоторыми чувствами);
- наконец, статус «френдли» часто может маскировать положительную стигматизацию: чрезмерное стремление специалиста заверить клиента в том, что для него геи и лесбиянки такие же нормальные, как и все другие, выдает его бессознательное отношение к различиям в сексуальной ориентации (и это вновь может уводить психотерапию от темы внутренней стигмы).
В целом же этот статус может создать слепое пятно во взаимодействии психолога и его гомосексуального клиента, чтобы не обнаруживать многие негативные чувства по этому поводу. Человек может много и громко отрицать свои переживания, например, по поводу того, что он – единственный протестант в католическом поселении, или единственный белый в черном квартале, или единственный европеец в китайской глубинке. Но будет ли этот так для него на самом деле? Ведь чем громче заявления – тем сильнее внутренняя боль. А оставить «не переваренными» чувства стыда и вины – значит позволить им и далее исподтишка оказывать негативное влияние на самооценку и восприятие своего «Я». Стыд и вина – это наиболее психологически токсичные и неврозогенные чувства. Но на них легко закрыть глаза, если работать в формате «френдли».
Хотелось бы отметить факт, о котором нужно знать потенциальным гомосексуальным клиентам. Профессиональная психотерапевтическая подготовка предполагает глубокую проработку психологом своих внутренних конфликтов, в том числе связанных с сексуальностью. Специалисту, который чувствует себя свободным и компетентным в общении с геями и лесбиянками, вряд ли необходимо обозначать себя как «френдли». Ведь нет же у нас статусов: френдли к паническим атакам, френдли к расстройству личности, френдли к депрессии и т.п. Компетентный и квалифицированный психолог в своей специализации просто делает свою работу. В тех же случаях, когда он чувствует неизбежное столкновение с острыми внутренними противоречиями, он порекомендует коллегу, который с этим работает более эффективно, запросит супервизии у более опытного специалиста или же в своей личной психотерапии попробует разрешить свои внутренние конфликты.
Я знаю прекрасных психологов, работающих с геями и лесбиянками. Им не нужен статус «френдли» – о качестве их работы и квалификации прекрасно говорит объективное улучшение состояния их клиентов. И я ни в коем случае не хотел как-то опорочить сам статус или подвергнуть сомнениям компетенцию френдли-психологов. Я хотел донести гомосексуальным парням и девушкам, а также самим специалистам, что сама по себе приставка «френдли» не является гарантией качества, и кое-какие темы необходимо всегда держать в фокусе внимания.
