Этика блага на рынке психологических услуг
Сегодняшнее сообщество «специалистов помогающих профессий» весьма озабочено вопросом этики. Звучит так, что наиболее человеколюбивые, ответственные, и опытные профессионалы бьют в тревожные колокола, призывая общественность обратить внимание на особенно опасную ситуацию. Порой на гуманистической этикетке обострившейся дискуссии можно встретить восклицание: «коллеги опять переругались из-за этики!», и среди прочих курьёзных подробностей, на поверку оказывается, что настолько принципиальный вопрос вполне допускает не самые этичные формы обсуждения.
Однако, стоит прислушаться о чём, собственно говоря, идёт речь, и не трудно уловить, что в центре этой пресловутой дискуссии располагается нечто весьма созвучное тому, что называется «правом потребителя на оказание услуги надлежащего качества». В конечном счёте, вопрос отдаёт отчётливым эхом гарантий результата и безопасности выгодоприобретения. Другими словами, этика рыночных отношений здесь обслуживает (или экплуатирует?) категорию блага. Для иллюстрации очередного попрания гуманистических и профессиональных идеалов, как правило, приводятся свидетельства о «нарушении границ», и такие опрометчивые шаги специалиста, которые очевидно вредят, разрушают, фрустрируют его подопечных.
Во имя блага клиента, обсуждается необходимость введения норм и контроля. По слухам, в сфере оказания психологических услуг есть специальная комиссия и вот-вот появится государственное регулирование вопроса посредством закона и системы лицензирования. Проблема серьёзная, экспертное сообщество решительно настроено встать на стражу гуманистических идеалов, которые неожиданно вписываются в рыночный оборот, поскольку, заплатив, клиент должен получить причитающееся ему благо, тогда как попрание этических норм и отсутствие в этой сфере контроля причиняет вред.
Собственно говоря, дело идёт об этике типичного, замеряемого и продаваемого блага. Таким образом, в условиях товарно-денежного обмена, и статус самого субъекта понижается до уровня объекта – человек обращается в клиента специалиста, который в свою очередь является объектом оценки на соответствие этическому кодексу профессионального сообщества.
При таком положении вещей тот, кто отступает от нормы становится виноватым, причём, получается, что клиент оказывается виновным априори, поскольку именно он обращается к специалисту с проблемой, которая в данной логике свидетельствует об отступлении от нормы. Специалист же изначально отягчён лишь бременем надзора, и идеальными параметрами блага, к которым необходимо клиента подтянуть, однако оба этих нагромождения неизбежно вызывают вину. Вина за преступления в сфере общепринятой этики становится общим бременем как специалиста, так и его подопечного.
Этика желания в поле речи и языка
Психоанализ безусловно придаёт важнейшее значение этике. Также как нет сомнения, что и специалисты рынка психологических услуг беспокоятся не напрасно, и по-своему пытаются найти решение действительно острой проблемы. Но существует принципиальное отличие в том, каким образом поднимается и решается вопрос этики в психоанализе.
Прежде всего, самим своим появлением психоанализ обязан той этической позиции, которую занял Фрейд по отношению к своим пациентам. Первый психоаналитик сразу же занял особое место, из которого сделал совершенно немыслимое для своего времени предложение: «пожалуйста, говорите всё, что вам придёт в голову». Фрейд совершил рискованный переворот, значение которого трудно переоценить: вместо того, чтобы внушать, вещать, рекомендовать из позиции господина, то есть из позиции знающего, обличённого профессиональным статусом специалиста, он, как психоаналитик, занял наиболее этичное по отношению к говорящему субъекту положение слушателя, далёкого от оценки. С тех пор повелось только так: чем больше в кресле специалиста, тем меньше анализа на кушетке, а скорее даже так: малая толика специалиста в кресле, способна аннулировать всякую возможность анализа на кушетке.
Психоаналитик жертвует наслаждением проявить своё превосходство над анализантом, демонстрируя, например, свой статус, опыт и знания. То есть, в соблюдении аналитической позиции, он изначально лишает себя преимущества и опор, выстроенных усилиями его сознательной деятельности в сфере своего обучения, повышения квалификации, исполнения алгоритмов и норм. Другими словами, аналитик помещает себя, насколько это возможно, в заведомо тревожную ситуацию, в которой появляется шанс на творческий, аналитический акт его высказывания, как субъекта бессознательного. Вся аналитическая процедура ориентирована на создание условий и восприятие речи субъекта бессознательного, и в интересах именно такого рода производства и толкования образований бессознательного задействовано в психоанализе понятие этики.
Этика психоанализа никак не ориентирована на категорию блага, которая подразумевает универсальный, типичный смысл, и тем самым форматирует уникальность и отличительные черты субъекта. Психоанализ следует этике желания субъекта бессознательного, это творческий процесс. Психоаналитиком становиться тот, кто заразился желанием делать анализ, то есть желанием способствовать производству бессознательных актов, возможному только в условиях свободы, предоставляемой речи анализанта на кушетке. Ради этого дела аналитик жертвует наслаждением быть знающим специалистом, компетентным профессионалом, идеалом морали и благочестия. Все эти социально одобряемые, благие качества вполне достижимы в своей полноте, достаточно бросить беглый взгляд, чтобы тотчас обнаружить ощутимый избыток подобных образов. И, с другой стороны, легко ощутить дефицит любителей своего дела, способных опираться на своё желание, то есть на свою нехватку, учитывать свою неспособность иметь полный контроль, полный успех, полный покой.
Психоаналитическая затея состоит в том, чтобы специфическое, рискованное, уникальное желание аналитика, которое никак не сочетаемо с регламентом и нормой, стало побуждающей причиной для дела анализа пациента. Этика психоанализа состоит в следовании своему желанию, аналитик помогает анализанту в поиске, выражении и обнаружении своего желания, которое всякий раз укажет лишь на нехватку. Психоанализ искушает желанием, но не наслаждает благом. Психоанализ раскрывает для субъекта трагикомическое измерение его жизни, где сближение с истиной обжигает и беспокоит, и вместе с тем, оживляет и пробуждает. Путь аналитического приключения прокладывается вне зависимости от утоптанной и удобренной массой благоприобретателей большой дороги, где хозяйствует вина, которая с точки зрения психоаналитической этики возникает не вследствие попрания благопристойности, но вследствие предательства своего желания.
