ДЗЕН-ГЕШТАЛЬТ
Суть понятия Дзен в буддизме заключается
в мистическом «созерцании»
внутреннего и внешнего миров созерцающего
с целью достижения просветления
[Интернет].
Однажды дзен-гештальтист решил посетить летний интенсив. Он выбрал самый длинный маршрут, самых неизвестных ему тренеров, собрал в котомку свои нехитрые пожитки, взял посох и отправился туда, где восходит солнце. Путь его был долгим, и по дороге он встретил многих людей.
Дзен-гештальтист предпочитал не говорить, а слушать, поэтому получал приветливый приём везде, где он останавливался перекусить или переночевать. Простые люди щедро рассыпали перед ним мудрость этого мира, как одуванчик свои легкие семена-парашюты. Путь был приятным, но дзен-гештальтист, физик по первому образованию, начинал чувствовать лёгкую тревогу. Он помнил второй закон термодинамики, гласящий, что в замкнутой системе энтропия возрастает. Конечно, он и окружающее пространство были не совсем замкнутой системой, но как-то уж очень благостно и спокойно складывались все дорожные карты, как-то очень приветливо и бесплатно подвозили его водители, продавцы химической колбасы и синтетического сыра дружелюбно предлагали ему поучаствовать в бесплатных акциях и попробовать их продукцию.
И вот наконец он пришёл на интенсив – и там всё было благостно. Дзен-гештальтист не мог понять, что происходит. И, слушая первую лекцию самого старого и уважаемого гештальтиста-анархиста, он продолжал удивляться тому, как удачно все складывается, и ждал, когда же прорвутся силы хаоса.
А дальше начало происходить то, чего он совсем не ожидал. На группе, где терапевты показывали друг другу свою работу, собрались люди со всего мира. Но кто бы из них не поработал, ведущие группы кривили губы и говорили: «Это не гештальт»! И красивыми были работы, и плакали с благодарностью участники на груди друг у друга, но всё мрачнее становились тренеры, всё больше суровых и жестоких слов в супервизии говорили они терапевтам.
И после третьего дня такой работы не выдержал дзен-гештальтист и пошел к главному гештальтисту-анархисту. Сложно было его найти – он скрывался от людей и, улыбаясь, говорил коанами, которых никто не понимал. Но упорным был последователь дзен-гештальта, и просидел он до полуночи на крыльце, ожидая уважаемого учителя. И когда он появился – в тюбетейке, окружённый молодыми хихикающими гештальтистками – встал дзен-гештальтист, поклонился и сказал: «О Великий! Я хочу поговорить с тобой!»
И разлетелась стайка смеющихся юных дев, как листья под порывом ветра, и остались они вдвоём. И стал вопрошать дзен-гештальтист:
-Скажи, о Великий! Ты стоял у истоков гештальт-движения! Твои волосы поседели от тяжких трудов. Твоя толстовка от Dolce&Gabbana пропитана слезами получивших инсайт от прикосновения к твоей глубине и мудрости. Твои мокасины Prada истоптали множество потаённых дорог. И ты всегда продвигал идеи, созвучные дзенским – что хаос не остановить, что нужно созерцать, а не интерпретировать, что нужно быть «здесь-и-сейчас»… Но плодятся ученики твои, и они пытаются упорядочить неупорядочиваемое, причесать всех под одну гребёнку, постричь под единый армейский бобрик… И нет жизни рядом с ними, ибо душат они на корню всё живое и светлое, что не похоже на их «гештальт», и борются со всеми другими направлениями психотерапии. Как же это произошло?
Великий гештальтист-анархист покашлял. Потом помолчал. Потом сказал:
-Ну да… Как-то оно так…
И, приободрённый, молодой дзен-гештальтист продолжил:
-Я долго добирался сюда. За свою жизнь я встречал разных гештальтистов. Это и гештальт-аналитики, и гештальт-расстановщики. Есть когнитивный и эмоциональны гештальт. Есть системный и индивидуальный гештальт. Все они мирно покоятся на трёх китах – феноменологии, теории поля и диалоге. Но на этом интенсиве я вижу только запреты, оценки и недовольство со стороны тренеров. Они отреклись от принципов гуманизма, не приемлют гештальт-экспериментов, не интересуются тем, что думает группа, и фиксируются только на эмоциях. Как же так, о Великий?
Великий помолчал и тихо произнёс:
- Да, ты подошёл близко к сокровенному в гештальте. Ибо все важно и ничто не главнее. И чувства, и мысли, и тело, и действия – то, что вышло «здесь-и-сейчас» из фона, то и стало фигурой. Но говорящий не знает, знающий не говорит. За последние 20 лет в мире появились тысячи новых гештальтистов, и каждый из них учился своему гештальту у своего мастера. И забыли они о том, что гештальт – целостный, или как модно говорить, холистический подход, и каждый продвигает ту часть, которой ему не хватает в себе. Бесчувственные говорят о чувствах, безответственные – об ответственности, бесчеловечные – о человечности… Они забыли о принципе недвойственности и делят мир на чёрно-белый, чем вызывают много злости у всех не-гештальтистов. А чем больше не-гештальтисты борются с гештальтом, тем больше они постигают его сущность и становятся гештальтистами…
Задумался дзен-гештальтист.
-Так что, выходит, тренеры делают это специально?
-Конечно же нет, - успокоил его Великий. Но они достигают своей цели. У людей появляются сильные чувства, они начинают протестовать и думать. И одна из задач – осознавание – достигается гораздо быстрее, чем если об этом просто рассказывать. Вот и ты пришел ко мне, потому что почувствовал раздражение и осознал свои реакции. И есть одна точка – где кто-то знает, как правильно. Ты побыл в этой точке. Есть другая – где никто не знает, как правильно. Ты побыл и в этой точке.
-О! А сейчас я могу смотреть на обе эти точки из третьей, о Великий! Ведь это же принцип работы с полярностями, - вскричал дзен-гештальтист.
- Да. Но самое важное – ты начал думать и заметил, что не важно, во что ты веришь и чем занимаешься. Мир психотерапии един. Как и мир в целом. А границы – в нашей голове, и никто точно не знает, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что неправильно. И когда-нибудь каждый из нас завершит свой главный гештальт, - сказал Великий гештальтист-анархист и, приветливо кивнув, отправился в свой дом. А следом за ним влетела в дом стайка молодых и прекрасных гештальтисток, и уже через секунду загорелся свет и послышался счастливый смех.
А дзен-гештальтист улыбнулся, ощутил на коже дуновение лёгкого ветерка, заметил ночных бабочек, кружащихся у фонаря, почувствовал внезапный прилив счастья и голода… И, медленно созерцая свой внутренний и окружающий внешний мир, пошёл в свой дом.
