Времена, когда психотерапевт был чистым листом и просто зеркалом, годами отражающим каждое движение клиента, давно прошли. Вместе с паническим страхом не внести ничего личного в терапевтический процесс. Сегодня я, как психотерапевт, на вопрос «А сколько Вам лет?» чаще всего просто отвечаю «51», не предваряя это непременным «А почему Вы спрашиваете?».
Но вопрос самораскрытия, что и как говорить о себе пациенту, остается. Я прекрасно знаю, что человек, только пришедший ко мне за помощью, верит в мое могущество и способность решить его проблемы. Иначе бы не пришел. Он наделяет меня какими-то загадочными способностями и силами, которые сейчас ему необходимы и ждет чуда. Разочарование столь же неизбежно, сколь и необходимо. Чудеса, конечно, будут, но другие, те, которых он совсем не ожидал.
Я довольно много рассказываю о себе во время терапии. Конечно, моя боль всегда соприкасается с болью пациента, но это мои ошибки, мои падения, разочарования, отчаяние, страхи и сомнения. Так зачем человеку, который пришел, к примеру, пережить развод, знать о моих проблемах? Не лучше ли оставаться принцессой на белом коне, которая одним взмахом копья, может победить любого дракона?
Тема «раненого целителя» не нова. Она известна со времен Асклепия, который в память о своих страданиях и ранах основал святилище в Эпидавре, где могли исцеляться все желающие. Да и учитель врачевания, Хирон, если мне не изменяет память, страдал от неисцелимых ран. Мне трудно представить себе терапевта, не знакомого с реальной болью, не знающего, каково быть по ту сторону отчаяния. Поэтому я с осторожностью отношусь к молодым психологам, зачастую у них просто недостаточно пережитого, чтобы эффективно работать собой.
Но главное для меня, наверное, даже не в понимании, не в том, что я назубок знаю топографию темной страны боли и страха (ерунда, она у каждого своя), а в том, что этот опыт ни на секунду не дает мне забыть о том, что моя роль терапевта это всего лишь иллюзия. Так же, как и роль сидящего напротив пациента.
Если начинаешь относиться к роли терапевта слишком серьезно, тебя тут же подстерегает твоя Тень – маг, шарлатан, лжепророк, великий гуру… Кому что нравится. Белые одежды совершенства. Ты наверху – пациент внизу. Ты вещаешь – он внемлет. Ты ведешь – он следует за тобой. Ты даешь – он принимает. Соблазн велик. Но терапия на этом заканчивается. Потому что на самом деле, я не могу никого исцелить. Человек может сделать это только сам, приняв роль целителя на себя, а для этого я должна не бояться открыться в роли «пациента».
Терапия – это, прежде всего, реальные отношения и то место, где клиент этим реальным и искренним отношениям учится. Прямо здесь и сейчас. Поэтому я – живой пример. От этого никуда не денешься. И мой «раненый целитель» внутри помогает мне быть живой. Если я могу сказать клиентке, что мне неприятно, когда она не предупреждает меня об опоздании, что меня подавляет ее эрудиция, что меня задело то, что она не спросила меня о самочувствии после болезни, она начинает понимать, что в отношениях можно высказывать негативные чувства, и небо не падает на землю.
«Раненый целитель» - это мост между полюсами терапевт-пациент. Это шанс для пациента осознать и вырастить целителя внутри себя самого и шанс для терапевта остаться человеком и избежать пресловутого «выгорания». Диалектика могучая штука. Чем больше я вхожу в роль терапевта, тем больше сидящий напротив человек оказывается в роли пациента, больного, страдальца. Поэтому я постепенно «разочаровываю» его, обнажая свои реальные слабости, сомнения, страхи и боль, делаю все, чтобы он спихнул меня с пьедестала. И тогда полюса терапевт-пациент начинают сближаться.
Но вопрос самораскрытия, что и как говорить о себе пациенту, остается. Я прекрасно знаю, что человек, только пришедший ко мне за помощью, верит в мое могущество и способность решить его проблемы. Иначе бы не пришел. Он наделяет меня какими-то загадочными способностями и силами, которые сейчас ему необходимы и ждет чуда. Разочарование столь же неизбежно, сколь и необходимо. Чудеса, конечно, будут, но другие, те, которых он совсем не ожидал.
Я довольно много рассказываю о себе во время терапии. Конечно, моя боль всегда соприкасается с болью пациента, но это мои ошибки, мои падения, разочарования, отчаяние, страхи и сомнения. Так зачем человеку, который пришел, к примеру, пережить развод, знать о моих проблемах? Не лучше ли оставаться принцессой на белом коне, которая одним взмахом копья, может победить любого дракона?
Тема «раненого целителя» не нова. Она известна со времен Асклепия, который в память о своих страданиях и ранах основал святилище в Эпидавре, где могли исцеляться все желающие. Да и учитель врачевания, Хирон, если мне не изменяет память, страдал от неисцелимых ран. Мне трудно представить себе терапевта, не знакомого с реальной болью, не знающего, каково быть по ту сторону отчаяния. Поэтому я с осторожностью отношусь к молодым психологам, зачастую у них просто недостаточно пережитого, чтобы эффективно работать собой.
Но главное для меня, наверное, даже не в понимании, не в том, что я назубок знаю топографию темной страны боли и страха (ерунда, она у каждого своя), а в том, что этот опыт ни на секунду не дает мне забыть о том, что моя роль терапевта это всего лишь иллюзия. Так же, как и роль сидящего напротив пациента.
Если начинаешь относиться к роли терапевта слишком серьезно, тебя тут же подстерегает твоя Тень – маг, шарлатан, лжепророк, великий гуру… Кому что нравится. Белые одежды совершенства. Ты наверху – пациент внизу. Ты вещаешь – он внемлет. Ты ведешь – он следует за тобой. Ты даешь – он принимает. Соблазн велик. Но терапия на этом заканчивается. Потому что на самом деле, я не могу никого исцелить. Человек может сделать это только сам, приняв роль целителя на себя, а для этого я должна не бояться открыться в роли «пациента».
Терапия – это, прежде всего, реальные отношения и то место, где клиент этим реальным и искренним отношениям учится. Прямо здесь и сейчас. Поэтому я – живой пример. От этого никуда не денешься. И мой «раненый целитель» внутри помогает мне быть живой. Если я могу сказать клиентке, что мне неприятно, когда она не предупреждает меня об опоздании, что меня подавляет ее эрудиция, что меня задело то, что она не спросила меня о самочувствии после болезни, она начинает понимать, что в отношениях можно высказывать негативные чувства, и небо не падает на землю.
«Раненый целитель» - это мост между полюсами терапевт-пациент. Это шанс для пациента осознать и вырастить целителя внутри себя самого и шанс для терапевта остаться человеком и избежать пресловутого «выгорания». Диалектика могучая штука. Чем больше я вхожу в роль терапевта, тем больше сидящий напротив человек оказывается в роли пациента, больного, страдальца. Поэтому я постепенно «разочаровываю» его, обнажая свои реальные слабости, сомнения, страхи и боль, делаю все, чтобы он спихнул меня с пьедестала. И тогда полюса терапевт-пациент начинают сближаться.
