Знакомо ли вам ощущение нарушения привычного хода времени? Когда оно бежит, и его вдруг начинает остро не хватать, или наоборот, оно течёт слишком медленно. Расскажу, с чем это может быть связано, на примере истории Тимофея. Может быть, вам это поможет понять, что с вами происходит.
С Тимофеем мы работаем уже несколько месяцев. Недавно он пришёл на сессию не похожий на себя – то ли ошеломлённый, то ли потерянный. Он сказал, что в последние дни чувствует, как что-то очень особенное происходит со временем. Словно он живёт в фантастическом фильме.
– Мы ведь виделись неделю назад, правильно? – спросил Тимофей, – а мне кажется, что мы не встречались очень давно.
Он объяснил, такое происходит постоянно. Например, он находится весь день на работе (он эксперт в крупной организации), там то и дело в коридоре встречается с одним человеком, и ему кажется, что они не встречались дня два, хотя умом понимает, что виделись они час назад.
Тимофей стал приводить и другие примеры, и каждый раз, сообщив о новом случае «нереального поведения времени», останавливался. А я ждала. Я планировала в этот раз обсуждать историю, которую услышала от него на прошлой сессии – про то как он лежал в больнице в раннем детстве, и что он тогда пережил. После очередного свидетельства странного поведения времени я начала испытывать нетерпение. И что делать с этими его состояниями, к чему это относится, что тут обсуждать?
Наконец, я напомнила ту ситуацию в больнице, о которой собиралась поговорить. Оказалось, ему удалось за прошедшую неделю поговорить с мамой и расспросить её об этом эпизоде. Мама рассказала, что они с отцом не хотели класть его в больницу, но подруга уговорила, и они страшно переживали. Они ходили туда, но могли только смотреть на Тимофея через окно и волноваться за него.
Тимофей пересказал разговор с мамой, а затем снова переключился на свои «нереальные ощущения». Тут я стала понимать, что мне нужно к этому прислушаться. Видимо, есть в этих описаниях то важное, что мне нужно услышать.
Я вспомнила другой случай из детства Тимофея, к которому мы возвращались много раз. В возрасте пяти лет он провалился на стройке в яму, покрытую тонким слоем льда, и на некоторое время как бы «перестал существовать». Это называется травмой аннигиляции (уничтожения). Он не помнил себя какое-то время своей жизни, был полностью отключён от ощущений своего тела. Помнил уже только тот момент, когда он руками хватается за края ямы, и ему помогает выбраться его друг, мальчик такого же возраста.
Три месяца назад мы «разыграли» сюжет о провале в яму, использовав технику работы с шоковой травмой. В процессе к Тимофею вернулись телесные ощущения. Он вспомнил, какая скользкая земля была в яме под ногами… Как он видел в темноте высоко над собой свет… Как лез наверх… и как, наконец, с помощью друга выбрался.
Потом я предложила ему разыграть в режиме «как будто» несколько сцен. Он из роли себя маленького обратился к бабушке с требованием поддержать его вместо того, чтобы ругать. Затем пожаловался папе, сказал, как ему было страшно и как он боялся кричать. Представил, что папа не ругает его, а сначала обнимает, и потом объясняет, как важно распознавать опасные места. В финале «пятилетний Тимофей» даже пожаловался министру строительства. Министр сказал, что по правилам безопасности любую яму должны огораживать забором, и он проследит, чтобы именно эту яму огородили. Тимофей «пошёл на стройку», один из мастеров взял инструменты и доски и поставил прочную изгородь. Я играла мастера, «ставила ограждение». Тимофей наблюдал и принимал работу. Такую большую пьесу мы поставили вместе с ним, чтобы помочь справиться с последствиями травмы. Я старалась вернуть ему способность и право просить о помощи в невыносимой ситуации.
Мне стало понятно, о чём говорил Тимофей, когда описывал свои «временные парадоксы». Возможно, в течение каждого дня бывало много ситуаций, когда он оказывался в «яме»: его отвергали, не принимали в расчёт, не слушали, не реагировали. И он привык «отключаться» на время. Его психика в некотором смысле «вычёркивала» часть времени из жизни. Видимо, сейчас к нему стало возвращаться время, когда он обычно находился в состоянии аннигиляции, когда его «как будто не было» – и времени в жизни стало действительно гораздо больше. Именно поэтому он ощущает такое неимоверно странное, фантастическое состояние.
Когда я сказала ему об этой гипотезе, он задумался и сказал: «Да, это похоже на правду».
Он вернул себе своё потерянное время. Это было захватывающее открытие. Я испытала чувство радости.
С Тимофеем мы работаем уже несколько месяцев. Недавно он пришёл на сессию не похожий на себя – то ли ошеломлённый, то ли потерянный. Он сказал, что в последние дни чувствует, как что-то очень особенное происходит со временем. Словно он живёт в фантастическом фильме.
– Мы ведь виделись неделю назад, правильно? – спросил Тимофей, – а мне кажется, что мы не встречались очень давно.
Он объяснил, такое происходит постоянно. Например, он находится весь день на работе (он эксперт в крупной организации), там то и дело в коридоре встречается с одним человеком, и ему кажется, что они не встречались дня два, хотя умом понимает, что виделись они час назад.
Тимофей стал приводить и другие примеры, и каждый раз, сообщив о новом случае «нереального поведения времени», останавливался. А я ждала. Я планировала в этот раз обсуждать историю, которую услышала от него на прошлой сессии – про то как он лежал в больнице в раннем детстве, и что он тогда пережил. После очередного свидетельства странного поведения времени я начала испытывать нетерпение. И что делать с этими его состояниями, к чему это относится, что тут обсуждать?
Наконец, я напомнила ту ситуацию в больнице, о которой собиралась поговорить. Оказалось, ему удалось за прошедшую неделю поговорить с мамой и расспросить её об этом эпизоде. Мама рассказала, что они с отцом не хотели класть его в больницу, но подруга уговорила, и они страшно переживали. Они ходили туда, но могли только смотреть на Тимофея через окно и волноваться за него.
Тимофей пересказал разговор с мамой, а затем снова переключился на свои «нереальные ощущения». Тут я стала понимать, что мне нужно к этому прислушаться. Видимо, есть в этих описаниях то важное, что мне нужно услышать.
Я вспомнила другой случай из детства Тимофея, к которому мы возвращались много раз. В возрасте пяти лет он провалился на стройке в яму, покрытую тонким слоем льда, и на некоторое время как бы «перестал существовать». Это называется травмой аннигиляции (уничтожения). Он не помнил себя какое-то время своей жизни, был полностью отключён от ощущений своего тела. Помнил уже только тот момент, когда он руками хватается за края ямы, и ему помогает выбраться его друг, мальчик такого же возраста.
Три месяца назад мы «разыграли» сюжет о провале в яму, использовав технику работы с шоковой травмой. В процессе к Тимофею вернулись телесные ощущения. Он вспомнил, какая скользкая земля была в яме под ногами… Как он видел в темноте высоко над собой свет… Как лез наверх… и как, наконец, с помощью друга выбрался.
Потом я предложила ему разыграть в режиме «как будто» несколько сцен. Он из роли себя маленького обратился к бабушке с требованием поддержать его вместо того, чтобы ругать. Затем пожаловался папе, сказал, как ему было страшно и как он боялся кричать. Представил, что папа не ругает его, а сначала обнимает, и потом объясняет, как важно распознавать опасные места. В финале «пятилетний Тимофей» даже пожаловался министру строительства. Министр сказал, что по правилам безопасности любую яму должны огораживать забором, и он проследит, чтобы именно эту яму огородили. Тимофей «пошёл на стройку», один из мастеров взял инструменты и доски и поставил прочную изгородь. Я играла мастера, «ставила ограждение». Тимофей наблюдал и принимал работу. Такую большую пьесу мы поставили вместе с ним, чтобы помочь справиться с последствиями травмы. Я старалась вернуть ему способность и право просить о помощи в невыносимой ситуации.
Мне стало понятно, о чём говорил Тимофей, когда описывал свои «временные парадоксы». Возможно, в течение каждого дня бывало много ситуаций, когда он оказывался в «яме»: его отвергали, не принимали в расчёт, не слушали, не реагировали. И он привык «отключаться» на время. Его психика в некотором смысле «вычёркивала» часть времени из жизни. Видимо, сейчас к нему стало возвращаться время, когда он обычно находился в состоянии аннигиляции, когда его «как будто не было» – и времени в жизни стало действительно гораздо больше. Именно поэтому он ощущает такое неимоверно странное, фантастическое состояние.
Когда я сказала ему об этой гипотезе, он задумался и сказал: «Да, это похоже на правду».
Он вернул себе своё потерянное время. Это было захватывающее открытие. Я испытала чувство радости.