Ни для кого не секрет, что психотерапия подразумевает собой изменения. За этим люди зачастую и приходят. Избавление от симптома, перемены в мышлении, отношении к себе и миру — всё это те самые изменения в человеке, которых мы так жаждем.
И тут есть один важный нюанс — никто не может изменить другого. Тут включается множество факторов, к примеру, защитные механизмы, естественное сопротивление и представления о себе, идущие вразрез с целями изменения. Одна из первых вещей, которым учат терапевтов — мы не меняем клиента напрямую, а лишь создаем для этого подходящие условия.
А что же тогда происходит с нашим желанием быть причастным к изменениям Другого? Ведь трудно отрицать, что такое желание есть у большинства специалистов в области психического здоровья. Приятно видеть, как жизнь твоих клиентов меняется в лучшую для них сторону. И тут мы попадаем в ловушку.
В ловушку нарциссичных родителей. В тот самый момент, когда терапевт упускает из внимания факт, что изменения становятся для него важнее, чем клиент, начинаются проблемы. У каждого человека свой темп, свои представления о жизни и своя ''картина благополучия и здоровья''. Стремясь изменить или даже ''оздоровить'' клиента, мы навязываем ему своё виденье мира. И это тот момент, когда терапия как таковая умирает. По сути, терапевт вместо поддержки и искреннего интереса к человеку становится для него нарциссичным родителем. Кем-то, кто ожидает ''выше, быстрее, сильнее'', вместо реалистичного виденья человека. В такой позиции не приходится говорить о какой-либо психологической помощи.
Причём такая ''ловушка'' может произойти как в долгосрочной, так и в краткосрочной терапии или консультировании. Везде есть соблазн, описанный в ''Пигмалионе'' Бернарда Шоу. Соблазн быть творцом, скульптором человека. Это чем-то похоже на пластическую хирургию, только в сфере психического. Драма Пигмалиона, на мой взгляд, в том и заключалась что он не заметил человека. Был только акт творения. Подобное может иметь благовидный мотив дать ''лучшее'' клиенту. Только возникает вопрос: а лучшее для кого?
Ведь вполне возможно, что человек имеет совсем другие ценности и строит своё самоуважение иначе, чем его терапевт. Значительная часть историй неудавшихся терапий или консультирования — это истории привнесения психологом чего-то своего, чуждого клиенту. Самый простой путь быть непонятым своим клиентом, вызвать у него справедливый гнев или даже травмировать — это занятие нравоучительством.
Я не хочу сказать о том, что психотерапия не должна приводить к изменениям. В конце концов, для этого она и нужна. Изменения не должны быть самоцелью для психотерапевта. Они вызывают приятные чувства, в том числе и собственной компетентности, однако психологическая помощь существует не только для того, что бы сделать приятно психологам и терапевтам. Лучше, когда изменения становятся более более значимыми для самого клиента. И не стоит забывать, что клиент меняет себя сам с помощью психотерапевта. Позитивный интерес к человеку, стремление его понять и дать поддержку — вот то, что создаёт пространство для таких изменений.