«Хранить молчание значит одновременно и слушать
и позволять вещам самим высказываться о себе».
Поль Рикер
Мне не хотелось писать статью. Хотелось помолчать, ничего не говорить, и просто подумать о разных процессах и переживаниях, которые происходят сейчас в моем кабинете. Иногда так бывает и в работе. Наступает молчание, в котором пространство заполняется плотным, немного вязким ощущением, в котором есть место чувствам и место разделенной грусти, слезам, но нет места словам. В этом молчании слово может нарушить хрупкую ткань чувств. Слово может отвлечь, вернуть в привычный способ игнорирования переживаний. «Слово – серебро, а молчание – золото».
Золотое молчание дает возможность чувствам спокойно плыть в русло освобождения.
Я говорю не о секундных паузах, чтобы сформулировать предложение, я говорю о более долгих мгновениях размышлений, как со стороны клиента, так и со стороны психотерапевта.
В. Было 11 лет и он лежал в больнице, ожидая сложную операцию. Вокруг было много людей и все говорили ему, как положено себя чувствовать 11-летнему ребенку, с торчащими трубками из тела. А В., все больше хотел просто смотреть в окно и молчать. Я вошла и спросила можно ли мне с ним посидеть. Из 60 минут нашей встречи, минут 40 я молчала. Я наполняла это молчание чувствами – мне было невыразимо грустно видеть этого уставшего и измученного ребенка. Я наполняла молчание размышлениями о том, каково это – быть ребенком, ожидающим то ли волшебного выздоровления, то ли смерти. Он разрешил мне прийти в следующий раз потому, что я молчала – так он потом сказал своей матери. А я просто не смела говорить, что понимаю, как ему тяжело, я не врала, что все будет хорошо и не пыталась приободрить его.
Конечно, это была не совсем стандартная ситуация и происходила не в кабинете, а в больнице. Но для молчания есть место и при менее тягостных обстоятельствах.
Безусловно, в кабинет приходят поговорить: рассказать проблему, услышать наводящие вопросы и комментарии. Клиент приходит работать и ждет работы от психотерапевта. Надо говорить, открываться, рассказывать все «честно, как врачу». Психотерапевт, в свою очередь должен найти слова, которые помогут клиенту найти выход. Все это важно. Но молчание не менее красноречиво и иногда открывает одну из важнейших потребностей – просто быть в присутствии другого человека, со всеми своими переживаниями и особенностями.
Конечно, если вы пришли на разовую консультацию, вряд ли вы проведете свое время в молчании, но при условии длительной работы, тишина неизбежна.
Проходит много времени, прежде чем клиент позволит себе молчать, но в этом скрывается важнейшая потребность – Быть. Просто быть рядом с другим человеком, принимающим все, что происходит в этот момент.
Я вижу это в кабинете в самых разных ситуациях – эту невыраженную потребность в том, чтобы ничего не делать в привычном смысле этих слов. В движении жизни, мы и так вынуждены все время что-то делать – принимать решения, дискутировать, объяснять, работать. И это очень важное разрешение самому себе – перестать делать то, что якобы нужно, перестать говорить для других, и позволить себе присутствовать без требований и ожиданий.
Быть таким, каким хочется оставаться именно в этот момент. Как можно просто Быть ребенком у реки, свесив ноги с мостика. Как можно Быть в молчаливой близости с родными людьми.
«Как воды рот набрал» – молчит клиент, который сдерживает слезы. Глаза увлажняются и немного краснеют и, кажется, что если проронишь хоть слово – слезы хлынут так, что успокоиться уже не получится. И клиент сохраняет молчание, оберегая себя от боли, если не верит, что может её выдержать. А иногда, клиенту нужно молчать, чтобы решиться на что-то, чтобы побороть сопротивление и сказать то, что озвучивать не хотелось бы. А может быть клиент дает понять, что обижен или злиться на терапевта; может он грустит или переживает аффект, который не может облечь в слова. А иногда, ужас и боль пережитого больше всяких слов и говорить просто не к чему.
А почему молчит психотерапевт?
Психотерапевт за очень редким исключением думает во время пауз о том, выключил ли он утюг и что купить к ужину. Иначе, возникают большие вопросы к его профессионализму. Все мысли, ощущения и чувства концентрируются на том, что сейчас происходит с клиентом и в отношениях терапевт-клиент.
О чем нужно молчать?
Почему так важно не говорить?
Что хочет быть скрыто?
Как слово может помочь или помешать?
Когда молчит терапевт, он думает о том, что сказать, иногда, переживает растерянность и взвешивает своевременность интерпретаций. Грустит вместе с клиентом, выдерживает паузу, чтобы дать возможность высказаться, думает о клиенте, вспоминает его историю, связывает внутри себя события и переживания прошлого опыта клиента. Тогда молчание – это сосуд, который вмещает в себя тревогу и помогает выдерживать её. Так легко пуститься в борьбу с этой тревогой при помощи слов. Так происходит в жизни, со всеми привычными «не волнуйся, все будет хорошо, успокойся».
Кому на самом деле помогают эти фразы? Тому ли, кто переживает или тому, кому кажется, что надо срочно утешить. Тревожно быть рядом с человеком, не зная чем ему помочь и как успокоить. Тревожно просто быть в этот момент, признавая свою человеческую ограниченность и даже беспомощность.
«Молчание – знак согласия». Терапевт согласен быть в этот момент со всем чувствами, которые приходят. Терапевт согласен сомневаться и не знать, так же, как не знает клиент. В молчании, терапевт может предложить опыт того, что не знать и сомневаться – такая же часть жизни, как и все другие. Так естественно быть растерянным человеком. Так естественно быть рядом с другим.
«Я не знал, что происходит, и это было моим единственным очень важным знанием, и в течение последующих сеансов я решил замолчать и слушать. И я слушал, потому что раньше не делал этого. Я слушал так, как меня учили шаманы навахо и копи. Я слушал ушами; я слушал телом; я выключил свой разум на сколько это возможно и слушал ногами; и я прислушивался к тому, что оставалось»
Дж. Бернстайн
И если что-то из написанного вам отозвалось, приходите к психотерапевту не только поговорить, но и послушать, что расскажет тишина.
Иллюстрации: фотографии фотохудожника Джоэля Робисона
