«Самый прекрасный опыт, который мы можем испытать – это таинственный опыт. Это фундаментальная эмоция, которая стоит у истоков искусства и настоящей науки. Любой, кто не знает этого и не может испытывать удивления, не может изумиться – мёртв внутри, а его взгляд покрыт мраком». (Альберт Эйнштейн)
Удивление, незнание, интерес к себе
Времена первых курсов университета – пик моей захваченности космосом и астрофизикой. Равно и философией, и оба эти интереса прямиком из детства. Я читала все, на что оставалось время и на что хватало понимания. Когда мне встретилась фраза Эйнштейна, вынесенная в эпиграф, я подумала «Вот оно; так четко и так очевидно». Эта цитата стала своего рода лозунгом. Но есть и еще кое-что: это был мощный опыт встречи с чем-то внутренним. Потому что фраза гения физики (той физики, которая на грани с философией) не стала чем-то новым в опыте, а скорее встретилась мне как оформление моего личного опыта. В словах, которые я никак не могла бы собрать в столь емкую фразу.
Я до сих пор считаю, что самое ценное при встрече с мыслью, с искусством, с историей – это личные ассоциации того, кто встречает. Восхищаться и уважать можно разное – и действительно, есть ведь явления и изобретения, которые кардинально меняют жизнь цивилизаций. Но только великое произведение, и если человек этому открыт и сам не пуст, порождает встречу с чем-то неизвестным в себе (а не только с творческим гением другого); с чем-то не до конца известным и недооформленным. В этом смысле удивляться – как признак жизненного опыта и жизненной позиции, так и свидетельство работы интеллекта.
Поэтому, когда все в том же университете пришел черед философской концепции Ясперса, и я встретила следующую важную фразу, ощущение встречи с чем-то в себе уже не было новым. Вот она: «Удивление перед тайной является само по себе плодотворным актом познания, источником дальнейшего исследования и, быть может, целью всего нашего познания, а именно — посредством наибольшего знания достигнуть подлинного незнания, вместо того чтобы позволить бытию исчезнуть в абсолютизации замкнутого в себе предмета познания». Но это все равно было продуктивно: в тот момент я – что-то внутри меня – уже определилась с желанием нырнуть в психоанализ, и первым шагом стало своеобразное культивирование удивления как привычки мышления. Задавать вопросы, отслеживать очевидные «само собой разумеющиеся» объяснения, удивляться.
В психоаналитической литературе, кстати говоря, об удивлении как начале знания и интереса кто только не писал (выделяя при этом разные оттенки). Хочу только отметить, что как для психоанализа, так в дальнейшем и для самых разных психотерапевтических практик удивление – удивление себе – является ярчайшим феноменом. Иногда с него начинается анализ или терапия, иногда это измерение появляется уже в процессе работы. Но это важное и ценное измерение, это своего рода «двигатель» психологической работы, постоянный мотиватор. Что может быть интереснее человеку, по крайней мере человеку западной культуры, чем познание себя? А оно бесконечно.
Нелинейное время в кабинете психоаналитика
В процессе психологической работы удивление кажет себя с самых разных сторон. «Я не могла так поступить, это не я»; «Я же знаю, что я другой!»; «Помогите, я не знаю, как себя заставить: знаю, что мне это нужно, но ничего не делаю» и т.п. Кто не слышал такого рода фраз? Иногда человека обескураживает и даже вводит в ступор тот факт, что, оказывается, не всем в себе можно управлять.
Бывает, такого рода удивление окрашено позитивными эмоциями: «Оказывается, я и так могу» - например, в случаях появления или возобновления в жизни человека творчества. Кто-то возвращается к бисероплетению через десяток лет перерыва, а кто-то начинает танцевать впервые в весьма почтенном возрасте – и получать от этого удовольствие, и изобретать движения, варианты общения и маршруты чтобы оно состоялось…
Интересно, что так называемая Я-концепция – то есть образ себя, представление о себе – обычно запаздывает по сравнению с опытом себя. Сначала человек что-то делает, а потом замечает это – и говорит об этом. Мы привыкли думать, что приходя на консультацию к психологу, мы разбираем стратегии поведения, выбираем нужные и дальше внедряем их в жизнь. Иногда, действительно, так и происходит, особенно при кратковременной работе. Но бывает и по-другому. Бывает, что человек в какой-то момент начинает говорить о некотором поведении, некоторой форме опыта, которая раньше была просто недоступной. А сейчас это есть, оно качественно новое и принципиально другое. Это удивляет. Удивление здесь – свидетельство уже совершившихся перемен.
Если такая ситуация происходит в анализе, то можно, например, отмотать размышления назад и проследить, где истоки и наметки этого нового опыта. Из таких точек складывается логическая последовательность, но она складывается исключительно задним числом. Находясь в той точке, раньше, человек еще знать не ведал, куда его это приведет.
Похожую модель можно проследить в вопрошании. Как бы парадоксально это ни звучало, но – мысля психоаналитически, например, - если вопрос задан, это означает, что ответ уже намечен в психике. Уже известно, что ответ возможен, и что вопрос возможен именно в такой форме. Вопрос – свидетельство огромной психической работы, результатом которой является некое знание, некий ответ, пусть до поры до времени не сформулированный сознательно.
Кот на кушетке
Завершая, хочу привести прямую цитату. "Я для себя - кот": монолог человека, переживающего переломный момент в анализе. Это не иллюстрация и не квинтэссенция сказанного выше. Наоборот, эти слова как раз таки запустили мои размышления на тему, а не подытоживают их. Еще одна часть мозаики – одним боком подходящая, а другим неуместная.
Никаких биографических деталей, только текст. Никаких теоретических обобщений, только искренность. Разрешение на публикацию получено.
«Для меня большая ценность (то есть я ценю это в людях и стремлюсь к этому) - умение принять другого как другого. Не принимать "потому что" или по принципу "я тебе, ты мне", а принимать решение "быть с": узнавать человека, принимать его. Если я желаю узнавать и быть рядом, я не навешиваю наперед свои рамки и не пытаюсь человека туда впихнуть. Другой - это другой. Так в дружбе, так в любви.
И так с котами, наверное поэтому я так люблю котов. Кот это такое существо, живя с которым учишься принимать инаковость другого. Вот он вообще другой. У него свои ритмы, границы и потребности. И кот мне ничего не обязан. Он просто существует параллельно и иногда позволяет о себе заботиться.
Самое прекрасное в любви, что она не только раскрывает мне другого человека и раскрывает меня ему - это всё понятно. Самое прекрасное в любви, что она раскрывает мне - меня. Я не знаю чего от себя ожидать, я от себя в шоке. Я для себя - другой. Когда я люблю, я для себя - радикально другой. Я для себя - кот.»
Послесловие
Это эссе сложено из кусочков мозаики: ее можно собрать, и собрать по-разному; но обязательно останутся рваные края и зияющие пустоты – хотя поле смыслов общее (по крайней мере, в задумке). Я намеренно не заканчивала одни мысли и не разворачивала другие. Пусть останется нехватка. Если в выкладывании текста в интернет есть цель, то в данном случае она достигнута, когда человек не столько знакомится со мной, сколько встречается с собой. А это возможно как раз в обрывках, пустотах, незаконченностях; в вопросах и несогласиях.
Материалы, использовавшиеся при подготовке эссе:
Эйнштейн А. Мир, каким я его вижу.
Ясперс К. Смысл и назначение истории.
Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе.
Курс лекций «Пространство и время психического». ОФФ, лектор Айтен Юран.
Курс лекций «Европейский человек под вопросом». Caritas Kyiv, Біла Кава; лектор Анатолий Ахутин.
