Они стояли передо мной, трое грузных, немного сгорбленных, устремив сквозь меня взгляды ничего не выражающих глаз. Словно три старичка, среди которых я с трудом разглядела 18-ти летнего молодого человека. После секундного замешательства, я, обратившись к нему, поздоровалась со всеми тремя, и пригласила войти только молодого человека «Добрый день, Илья. Заходите…». Все трое обреченно, почти не поднимая голов, друг за другом собрались начать движение на вход в мой кабинет….
Инициатором обращения за консультацией был отец молодого человека, который на тот момент уже более пятнадцати лет был в разводе с его матерью. Новая семья и бизнес потребовали переезда на постоянное место жительство в другую страну, но своего сына он не забывал – ежемесячно перечисляя средства на содержание. Нужно сказать, что этих денег вполне хватало на безбедное существование всей семье – маме, бабушке и Илье. Поэтому работать было не принято.
Ультимативное требование отца посетить психолога, поначалу встретило тихое печальное сопротивление. Но, ровно так, как работать было в этой семье не принято, так, в общем, сопротивляться было непринято тоже. Надо так надо. Это молчаливое согласие, в которое погружаешься как будто в вату, когда нет возможности произнести слово «нет», так как даже дышать затруднительно.
Инициатором запроса был отец. «Лишний вес, апатия, испортили парня, нет друзей, весь день за компьютером, прогуливает школу…» доносилось из трубки.
«Хорошо, я приму вашего сына, но ничего не обещаю. Инициатор запроса Вы – а у него может быть совсем другое видение ситуации. Мое предложение – если для Вашего сына действительно актуальна тема обращения к психологу, пусть он мне сам перезвонит, и мы именно с ним договоримся о встрече».
Буквально через 5 минут после того как я положила трубку, телефон зазвонил снова. На другом конце я с удивлением услышала тихое эхо «Меня зовут….я мама … сказал,… должны договориться…» - доносились обрывки фраз.
«Мне необходимо обсудить вопрос о консультации с Вашим сыном…» - повторила я финальную фразу предыдущего разговора. Последовало невнятное шуршание. Еще минута-две и я услышала голос, растерянный, немного смущенный. «Мне сказали…я должен…». Под голосовое фоновое материнское сопровождение мы с Ильей (так звали моего будущего пациента) договорились о встрече на ближайшую среду.
Для меня не было большой неожиданностью увидеть всех трех (маму, бабушку и Илью) перед дверьми кабинета за пять минут до начала времени сеанса. Женщины были настроены попасть на сеанс вместе с Ильей во чтобы то ни стало.
«Я приглашаю только Илью. Он уже совершеннолетний и может находиться в кабинете без сопровождения» - терпеливо объяснила я ее раз правила сетинга.
В этот момент мне показалось, что они даже не прислушались к смыслу моих слов, а просто застыли на какое-то мгновение в едином порыве прорваться в кабинет. Илья отошел на второй план, на первом были его мама и бабушка.
Бабушка первой отошла от некоторого замешательства и нарушила тишину приемной.
«Видите ли, Мария Анатольевна, он не может быть здесь (она указала на кресло для пациента)… один…»
«Но ему 18 лет и он вполне способен выдержать свое одиночество в течении 50-ти минут…Таковы правила – все совершеннолетние принимаются индивидуально, на сеансе присутствуют только терапевт и пациент, это одно из правил терапевтической работы…» Я намеренно несколько раз на протяжении моего монолога произнесла громко слово «правила».
Нужно отметить, что я по-прежнему стояла в дверях своего кабинете, а трое, включая моего пациента, топтались на пороге и, как казалось, мама и бабушка не собирались сдавать своих позиций.
Бабушка решила немного поменять тактику…услышав про правила, она начала с… «Мария Анатольевна, но есть же исключение…у Вас же тоже есть дети, как же Вы не понимаете…нам нужно быть рядом с ним, Вы же доктор (здесь они явно сгущали – я психотерапевт, а не психиатр, и, следовательно, не доктор) – нам нужно знать его диагноз….и что нам делать…»
Тему поддержала мама.
«Да-да, нам нужно знать, что нам нужно делать…»
Они обе были похожи на слегка встревоженных птиц и абсолютно последовательны в своем желании знать абсолютно все о жизни «их ребенка». Такая обволакивающая настойчивость – мы не за что не ослабим контроль… или вместе …или…
А время сеанса уже минут как 7 началось…
«Есть правила и по ним уже 7 минут как идет сессия, и я бы могла уже 7 минут работать с Ильей, вы забираете у него его время….»
Вот такого поворота они точно не ожидали…
Мама немного всхлипнула, ее глаза были почти на мокром месте.
«Мы? Мы же все… для него…только…мы же не можем «забрать»… мы только отдаем…. Как Вы можете!!!!»
Воспользовавшись этим временным замешательством, я повторно пригласила пациента в кабине «Илья, входите» - произнесла я.
Илья как то вдруг стал совсем маленьким и незаметным, сложившись почти в четверо, он прошмыгнул в кабинет, что было странно наблюдать, имея в виду его комплекцию.
Мама с бабушкой, ни мигая, смотрели на меня, похоже, они даже и не заметили то, что Илья зашел в кабинет.
Диспозиция на десятой минуте сессии была такая – Илья в кабинете, я на пороге в дверях, две временно осиротевшие женщины – на пороге со стороны приемной. И сдаваться они явно не собирались, по-прежнему не оставляя попыток пройти вслед за Ильей в кабинет.
Новая попытка… «Он не знает о чем ему нужно говорить…» - показался обеим женщинам весомым аргументом в пользу присутствия на сессии. Слезы уже готовы выкатиться из их глаз. Они беззвучно плакали, без всхлипов, как будто бы весь смысл жизни для них на ближайшие тридцать минут, оставшиеся от сеанса, был потерян.
«Есть правила, и они такие…Вы продолжаете отнимать время у Ильи… Вы можете подождать в приемной» - на этих словах мне все-таки удалось закрыть дверь кабинета.
На 11 минуте сессия началась….
Я проследовала к своему креслу. Илья сидел почти на кончике своего. Он выпрямился, но взгляд был устремлен куда-то в угол кабинета. Он никак не отреагировал на то, что я села напротив, даже не перевел взгляд. Он молчал… и минут через десять до меня тихим эхом донеслось… «Спасибо…».
Послесловие.
Ребенок в своем психическом развитии проходит три стадии. Первая - полная зависимость (от рождения до 6-8 месяцев), вторая - относительная зависимость (от 6-8 месяцев до двух лет), третья - построение независимых отношений с внешним миром, включая своих родителей (приблизительно с двух лет).
Первая стадия характеризуется полным слиянием с матерью, нет никакой возможности жить без нее, младенец полностью зависим и эмоционально и физически. Если мать (или замещающее ее лицо) по каким-либо причинам не может ухаживать за младенцем, и достаточно хорошо эмоционально контактировать с ним, то проблемы этого периода в дальнейшей жизни разворачиваются глубокими психологическим конфликтами вплоть до тяжелых психических заболеваний.
Вторая стадия характеризуется тем, что мать позволяет ребенку «быть с ней в ее присутствии, но вместе с тем отдельно от нее», тем самым помогая формированию индивидуального «Я» ребенка. Если этого не происходит, либо происходит в недостаточной мере, и мать не дает этой самостоятельности, то она тем самым способствует формированию у своего ребенка так называемой «хрупкой идентичности». Уже во взрослой жизни такого ребенку будет тяжело найти внутреннюю устойчивость и эмоциональную опору внутри себя. Проблемы взрослой жизни очевидны – человек не понимает себя, своих потребностей, не может строить здоровых отношений с внешним миром (включая своих родителей).
Третья стадия характеризуется тем, что у ребенка в психике появляются такие понятия, как «я сам», «мои желания», «я и другой». На этом этапе уже можно начинать строить независимые отношения с внешним миром, постепенно осознавая, что ты другой, отличный от своих родителей и у него есть свои собственные индивидуальные желания, и они отличны от желаний других. Он может строить отношения с другими как с отдельными от него людьми.
Пройдя все три этапа в своем психическом развитии, человек может осознавать себя и свои желания относительно окружающего мира и строить достаточно здоровые отношения с людьми.
И в заключении хочу сказать – основная задача родителей, как я ее вижу, сделать так, чтобы по существу они стали «не нужны» своим детям, то есть вырастить в своих детях тот самый эмоционально взрослый внутренний объект, на который они смогут опереться в своей жизни и, благодаря которому, они будут помогать и поддерживать своих родителей.