«Всю жизнь я была нерешительной. Умненькая, самостоятельная, никому не доставляла никаких хлопот и неудобств. Но очень неуверенная в себе. Меня всегда нужно было ставить в какие-то условия, рамки, формы существования.
Я родилась и выросла на Алтае. Мои родители сами не оттуда, их на Алтай занесло случайно, по распределению. Там я училась в школе, отметки были отличные. Мне все говорили, что надо поступать в МГУ. Вот я и приехала в Москву, сдала экзамены на факультет социологии. Устроилась в общежитие. Все складывалось прекрасно.
Через несколько месяцев познакомилась с серьезным человеком, старше меня. Творческий, из хорошей семьи, неплохо зарабатывающий. Он меня выбрал! Это было так удивительно. На его предложение переехать к нему, я ответила согласием. И я не шла поперек совести. Думала, что по-настоящему в него влюблена. Мне действительно было с ним очень хорошо, спокойно, надежно. Никаких проблем с деньгами или жильем.
Но, к окончанию университета, я все острее чувствовала, что не соответствую ему. Будто бы сжимаюсь в его присутствии, и когда вокруг собираются его друзья из мира искусства – художники, писатели, музыканты… Я тоже училась музыке, тоже рисовала – но почему-то все свои навыки прятала глубоко в себе.
Боялась их проявить, боялась «не соответствовать». Кто я такая, когда вокруг меня настолько интересные люди?! Я закрылась от него, хотя эти отношения и были мне очень дороги.
В Париже я хорошо устроилась. Мне попалась отличная научная руководительница, умевшая четко ставить задачу и давать обратную связь. Странно, да? У меня такой фарт в жизни – все время встречать хороших людей. Но такая жизнь – как непроявленная фотопленка: мечты и надежды об одном, а на деле все совсем по-другому. Еще в Москве, на каком-то этапе, я поняла, что боюсь жить, боюсь чувствовать, боюсь «включаться» – вернее, включение требует от меня гигантских затрат энергии, страданий, нечеловеческих усилий. Я и хотела, и боялась этого. Желала любви – но убегала от нее в надежные детско-родительские отношения.
Знаете, я ведь пишу работу на французском и английском языках. Часто езжу на семинары по всей Европе – там же все близко. Поняла одно: как бы хорошо ты ни знал язык, в определенные языковые формулы в разных странах и культурах вложены разные понятийные смыслы. Скорее всего, я убежала от эмоционально чувственных смыслов – и переключилась исключительно на смыслы информационные. Например, слово «дорога» в русском понимании включает в себя и развитие, и движение, и ухабы, и спуски с подъемами, и попутчиков - видите, сколько нацепилось? А по-французски я старательно произношу слово «дорога», чтобы просто обозначить определенный отрезок, который надо проехать между двумя точками. Я убежала в Европу для того, чтобы окончательно запереть свои чувства…»
Передо мной красивая удивительной, неброской красотой, трогательная, очень интеллигентная и благородная в своем умении выразить себя молодая женщина. Она пришла ко мне из-за возникшего у нее чувства паники, будучи проездом в Москве. Ей плохо, у нее блуждающий взгляд и она говорит, что потеряла контроль.
В один день я собрала вещи, спокойно поговорила с бывшим возлюбленным и ушла. Мы продолжали общаться, дружить. Я понимала, что приняла верное решение. Странно, но никаких переживаний или скандалов с его стороны не последовало. Скорее, он был в недоумении…
Через некоторое время у меня появился другой мужчин. Известный художник. Он точно также предложил переехать к нему. И опять в моей душе не было сомнений. Снова появился кто-то, готовый нести за меня ответственность! Я училась (получала второе высшее) и работала. Но мне снова казалось, что не удается реализовать себя – хотя, с виду, у меня была масса достижений. Пришел успех, мои работы печатались, меня часто приглашали на профессиональные конференции.
Через некоторое время у меня появился другой мужчин. Известный художник. Он точно также предложил переехать к нему. И опять в моей душе не было сомнений. Снова появился кто-то, готовый нести за меня ответственность! Я училась (получала второе высшее) и работала. Но мне снова казалось, что не удается реализовать себя – хотя, с виду, у меня была масса достижений. Пришел успех, мои работы печатались, меня часто приглашали на профессиональные конференции.
И однажды мне предложили подать заявку на грант для обучения в аспирантуре в одной из европейских стран. Я, по-прежнему, была очень неуверенна в себе. Но все равно ответственно отнеслась к заданию. Сделала исследование, кропотливо все проработала, дотошно оформила, подала заявку и… получила приглашение на обучение в Париже!
Это стало для меня спасением. Ведь уже было ясно, что дело во мне, а не в мужчинах рядом со мной. Они были надежны, порядочны, тактичны, щедры, интеллигентны. Но я все время чувствовала свое «несоответствие». Постоянно находясь в мире творческих людей, я душила, губила творчество в самой себе.
Это стало для меня спасением. Ведь уже было ясно, что дело во мне, а не в мужчинах рядом со мной. Они были надежны, порядочны, тактичны, щедры, интеллигентны. Но я все время чувствовала свое «несоответствие». Постоянно находясь в мире творческих людей, я душила, губила творчество в самой себе.
В Париже я хорошо устроилась. Мне попалась отличная научная руководительница, умевшая четко ставить задачу и давать обратную связь. Странно, да? У меня такой фарт в жизни – все время встречать хороших людей. Но такая жизнь – как непроявленная фотопленка: мечты и надежды об одном, а на деле все совсем по-другому. Еще в Москве, на каком-то этапе, я поняла, что боюсь жить, боюсь чувствовать, боюсь «включаться» – вернее, включение требует от меня гигантских затрат энергии, страданий, нечеловеческих усилий. Я и хотела, и боялась этого. Желала любви – но убегала от нее в надежные детско-родительские отношения.
Знаете, я ведь пишу работу на французском и английском языках. Часто езжу на семинары по всей Европе – там же все близко. Поняла одно: как бы хорошо ты ни знал язык, в определенные языковые формулы в разных странах и культурах вложены разные понятийные смыслы. Скорее всего, я убежала от эмоционально чувственных смыслов – и переключилась исключительно на смыслы информационные. Например, слово «дорога» в русском понимании включает в себя и развитие, и движение, и ухабы, и спуски с подъемами, и попутчиков - видите, сколько нацепилось? А по-французски я старательно произношу слово «дорога», чтобы просто обозначить определенный отрезок, который надо проехать между двумя точками. Я убежала в Европу для того, чтобы окончательно запереть свои чувства…»
Передо мной красивая удивительной, неброской красотой, трогательная, очень интеллигентная и благородная в своем умении выразить себя молодая женщина. Она пришла ко мне из-за возникшего у нее чувства паники, будучи проездом в Москве. Ей плохо, у нее блуждающий взгляд и она говорит, что потеряла контроль.
«В Париже на меня свалилось европейское общение – интересное, толерантное, принимающее. Я старалась общаться не только со своими соотечественниками, но и с людьми из разных стран. Мне нравилось быть причастной через людей к их культуре, эмоциям, самовыражению. И тут на меня свалилась любовь!
Это была ОНА. Будущая актриса, стажировавшаяся в одной из театральных школ Парижа. Необычайно яркая, творческая личность. Я поначалу совершенно не понимала, что со мной происходит. У меня никогда не было опыта близости с женщиной. Инициатива принадлежала ей…
Наша связь продолжалась несколько месяцев. Она меня бросила. Резко, неожиданно. Нет, не отказывалась со мной встречаться после всего, что было. Вела долгие беседы, объясняя, что, как творческий человек, она «должна быть все время влюблена». Любовь - это ее «топливо», ее запал, это состояние позволяет ей парить.
А я уже смотрела на мир по-другому. Меня отвергли. У меня вообще не было опыта отвержения! Я всегда уходила сама, деликатно предупредив партнера. И, если честно, мне кажется, мои мужчины сами ждали, когда я уйду. Ведь в обоих случаях между нами не было «искры», огня влюбленности. Было понимание, спокойствие, принятие, но не было того… самого главного. И потому я постоянно чувствовала себя замороженной. А здесь меня отморозили – и снова засунули в холодильник! С вердиктом, что я не могу быть «топливом»... »
- Скажите, что Вы хотите, Алёна?
- Я хочу избавиться от этого состояния. Хочу во всем разобраться. Удивительно, но в Москве я встретилась со своим первым мужчиной, который остается моим другом. Он очень спокойно меня выслушал, поддержал и, кстати, порекомендовал прийти к Вам. Но, знаете, я прилетела на конференцию, мне назад буквально через несколько дней. А еще надо съездить к родителям: они переехали и теперь живут в Тверской области, купили там дом с участком.
- А Ваши родители знают, о том, что с Вами произошло? О Вашем расставании?
- Нет. Они не знают. Понимаете, я для них – свет в окошке. Как визитная карточка семьи. Они мной гордятся. Я не могу их этим грузить. Они будут страдать, и я буду вынуждена думать не только о себе, но и о них.
- Из-за чего они будут страдать? Из-за того, что их дочь осталась одна? Или из-за того, что у дочери была связь с девушкой?
- Думаю, второе. Они не смогут это принять. Поэтому мне вдвойне тяжело: и самой плохо, и опереться на поддержку родных невозможно.
- Алёна, ответьте на такой вопрос: опыт с этой девушкой Вы считаете просто «экспериментом» и будете возвращаться к гетеросексуальным отношениям? Или он вас сильно растревожил? И для Вас тема ориентации сейчас звучит по-другому?
- Это меня тоже пугает. Я бы очень хотела, чтобы это осталось всего лишь опытом, о котором я забуду. Но, вместе с тем, в этом «эксперименте» я чувственно раскрылась. Я боюсь потерять свою ментальность, те позиции воспитания, над которыми так долго работали мои родители. Я не даю себе покоя. Возможно, все те чувства во мне, которые годами не находили выхода, теперь бьются о запертую дверь и не позволяют мне жить, как раньше…
- Давайте начнем о них говорить! Давайте начнем их выпускать и постараемся не оценивать себя, а принимать все происходящее как факт.
Дальше наши консультации перешли в плоскость общения по Скайпу. Алёне стало легче, когда она начала говорить о случившемся и своих эмоциях и чувствах. И перестала смотреть на себя застывшими в немом ужасе глазами матери и осуждающими глазами отца, который, кстати, Европу называл «Гейропой».
Есть такой метод психотерапии: если проблема является чересчур болезненной для клиента, лучше на нее не наседать. Вместо этого работают с «соседними темами», вокруг больного вопроса. Такой способ подходил для моей клиентки как нельзя лучше. Ведь Алёна была умна, хорошо разбиралась в теме, и ей просто требовалось время для принятия произошедшего, без осуждения, без внутреннего давления, без штампов, с возможностью осознанного выбора.
- Я хочу избавиться от этого состояния. Хочу во всем разобраться. Удивительно, но в Москве я встретилась со своим первым мужчиной, который остается моим другом. Он очень спокойно меня выслушал, поддержал и, кстати, порекомендовал прийти к Вам. Но, знаете, я прилетела на конференцию, мне назад буквально через несколько дней. А еще надо съездить к родителям: они переехали и теперь живут в Тверской области, купили там дом с участком.
- А Ваши родители знают, о том, что с Вами произошло? О Вашем расставании?
- Нет. Они не знают. Понимаете, я для них – свет в окошке. Как визитная карточка семьи. Они мной гордятся. Я не могу их этим грузить. Они будут страдать, и я буду вынуждена думать не только о себе, но и о них.
- Из-за чего они будут страдать? Из-за того, что их дочь осталась одна? Или из-за того, что у дочери была связь с девушкой?
- Думаю, второе. Они не смогут это принять. Поэтому мне вдвойне тяжело: и самой плохо, и опереться на поддержку родных невозможно.
- Алёна, ответьте на такой вопрос: опыт с этой девушкой Вы считаете просто «экспериментом» и будете возвращаться к гетеросексуальным отношениям? Или он вас сильно растревожил? И для Вас тема ориентации сейчас звучит по-другому?
- Это меня тоже пугает. Я бы очень хотела, чтобы это осталось всего лишь опытом, о котором я забуду. Но, вместе с тем, в этом «эксперименте» я чувственно раскрылась. Я боюсь потерять свою ментальность, те позиции воспитания, над которыми так долго работали мои родители. Я не даю себе покоя. Возможно, все те чувства во мне, которые годами не находили выхода, теперь бьются о запертую дверь и не позволяют мне жить, как раньше…
- Давайте начнем о них говорить! Давайте начнем их выпускать и постараемся не оценивать себя, а принимать все происходящее как факт.
Дальше наши консультации перешли в плоскость общения по Скайпу. Алёне стало легче, когда она начала говорить о случившемся и своих эмоциях и чувствах. И перестала смотреть на себя застывшими в немом ужасе глазами матери и осуждающими глазами отца, который, кстати, Европу называл «Гейропой».
Есть такой метод психотерапии: если проблема является чересчур болезненной для клиента, лучше на нее не наседать. Вместо этого работают с «соседними темами», вокруг больного вопроса. Такой способ подходил для моей клиентки как нельзя лучше. Ведь Алёна была умна, хорошо разбиралась в теме, и ей просто требовалось время для принятия произошедшего, без осуждения, без внутреннего давления, без штампов, с возможностью осознанного выбора.
Мы говорили о её свободе самовыражения в творчестве, об умении ориентироваться в человеческих взаимоотношениях, о жизненной позиции, о спонтанности, об интересах, об окружающих людях, о социальных проблемах, о трудоустройстве…
С каждым разом Алёна признавалась мне, что чувствует себя лучше. У неё еще случались панические «откаты», но в целом состояние стабилизировалось. Более того: девушка стал ощущать себя по-другому, глубже стала понимать себя, свое тело и свои желания.
Через какое-то время Алёна решила сменить амплуа странницы с проживанием в общежитии на существование городского жителя. Сняла квартиру вместе с француженкой, девушкой-музыкантом. Соседка оказалась очень интересной, неординарной личностью, с большим кругом общения и хорошей компанией. Её многочисленные друзья из мира музыки часто устраивали джем-сейшны у них на квартире. Однажды Алёна мне сказала:
- Вы знаете, ведь подобное в моей жизни уже было: я наблюдала, мне это нравилось, но что-то внутри не позволяло мне включаться. А тут как-то ребята подбодрили меня, я сама стала играть – и мне понравилось, что я делала, как я включилась в происходящее. То, что спонтанно импровизировала, то, что я «жила в музыке». Я поняла, чего хочу от жизни: чувствовать, любить, дать себе разрешение быть такой, какая я есть. Я ведь еще не знаю, какая я есть…
Предвидя возможные вопросы, если они у кого-то возникнут: нет, с девушкой-соседкой у Алёны никаких отношений не было.
А недавно к ней в гости зашла та самая актриса. Сказала, что скучает, что их расставание было ошибкой, и она хотела бы возобновить их связь. Алёна очень спокойно, тепло ее выслушала. И сказала, что благодарна ей за опыт познания себя, за новые ощущения - но хотела бы все это оставить в прошлом…
Предвидя возможные вопросы, если они у кого-то возникнут: нет, с девушкой-соседкой у Алёны никаких отношений не было.
А недавно к ней в гости зашла та самая актриса. Сказала, что скучает, что их расставание было ошибкой, и она хотела бы возобновить их связь. Алёна очень спокойно, тепло ее выслушала. И сказала, что благодарна ей за опыт познания себя, за новые ощущения - но хотела бы все это оставить в прошлом…
Иллюстрации: Me and A Cup of Hot, акварель