«Прогресс»
В процессе того, что принято называть «развитием психоанализа», понятие «контрперенос» прочно закрепилось в числе важнейших теоретических положений, и легло в основу современной техники проведения процедуры. Вместе с многими другими концептами, ставшими с течением времени ключевыми, появлению этого столь замечательного рабочего инструмента психоанализ обязан особенно преданным продолжателям дела своего основателя — людям, посвятившим жизнь не только тщательному изучению трудов Фрейда, но и взявшим на себя тяжесть дальнейшего продвижения по намеченному им непростому пути. Принято считать, что благодаря наиболее талантливым последователям, психоанализ претерпел эволюцию, и в своём поступательном развитии добрался до высот недоступных полёту мысли своего основоположника. И это не удивительно, ведь «ученики должны перерастать своих учителей», и сейчас уже ничего не поделаешь с тем, что «старик Фрейд был, конечно, гениален, но многого ещё не понимал», и мы, проявляя необходимую долю почтительного снисхождения «имеем право на свою точку зрения», поскольку «психоанализ – это всё что угодно, но только не следование архаическим догматам».
Исток
Тем не менее, термин «контрперенос» предложен самим Фрейдом, и встречается в двух его работах[1]. Смысл краткого упоминания о «контрпереносе» сводится к двум положениям: 1) это касается «бессознательных чувств» аналитика; 2) это является препятствием для анализа. Благодаря сохранившейся переписке 1909 года с Юнгом[2] и Ференци[3] известны обстоятельства, в которых Фрейд впервые использует этот термин. Дело касается отношений Юнга с Сабиной Шпильрейн, где Фрейд со стороны отчётливо видит непозволительную эмоциональную вовлечённость аналитика, и примерно в это же время он замечает влияние своей собственной эмоциональной вовлечённости на анализ Ференци.
Существенная роль этого наблюдения не вызывает сомнений, поскольку вопрос о собственных чувствах неизменно возникает в практике каждого аналитика как один из первых и наиболее тревожных. Но почему Фрейд уделил так мало внимания этому вопросу? И в каком смысле стоит понимать его рекомендацию «преодолевать» контрперенос?
Перерождение и модификация
Долгое время понятие «контрперенос» не привлекало особенного внимания аналитиков. Не шуточный интерес и активная концептуализация вспыхивают благодаря появлению и развитию того, что принято называть «психоаналитической традицией объектных отношений» (хотя первое же приближение к этой теории с очевидностью проявляет её терапевтическую направленность, и остаётся лишь глубоко недоумевать о причинах упорной приверженности её адептов означающему «психоанализ»). Принято считать, что новая эра «контрпереноса»[4] наступила в начале 1950 г.г., когда П. Хайманн и Х.Ракер почти одновременно выпустили работы, в которых впервые контрперенос был предложен, именно как рабочий инструмент, что послужило основой для дальнейшей активной дискуссии, не прекращающейся и по сей день[5].
Благодаря усилиям вышеупомянутой четы было произведено «скрещивание» и «доработка» идей Фрейда, в результате чего появилось то, что в просторечии называется «смесью бульдога с носорогом», или попросту ублюдком[6], или, выражаясь более нейтрально, новым-композиционным-концептом-наиболее-отвечающим-реалиям-аналитической-практики. Рассуждение, изложенное ниже оставляет в стороне уточнение вклада многочисленных авторов в перерождение и развитие этого творения, поскольку все теории «контрпереноса» при всём своём разнообразии изначально отмечены общим дефектом в толковании мысли Фрейда. Идея данного текста состоит в том, чтобы сопоставить некоторые положения оригинальной фрейдовской теории с техническим подходом, основанным на понятии «контрперенос» в его принципиальных чертах, заданных в начале 1950 г.г., и сохранившим свою актуальность по сей день.
Коротко говоря, и не вдаваясь в полемику о деталях, современное учение о «контрпереносе» основано на двух концептуальных пунктах: 1) «wi-fi бессознательного»; 2) чувственная сфера. То есть, считается что чувства специалиста, возникающие в процессе процедуры могут служить источником знания о пациенте, поскольку между этими двумя устанавливается связь на уровне бессознательного, поэтому со стороны специалиста правильным является не подавление чувств, но контроль и внимательное отношение к этой самой чувственной сфере[7]. Пик современной концептуализации этой теории сформулирован в том смысле, что, конечно, не все чувства, возникающие у специалиста, могут быть вызваны пациентом (и называться в этом случае «контрпереносными»), но кое-что может принадлежать самому специалисту (тогда это «собственный перенос аналитика на пациента»), и самым важным является навык отличать первое от второго[8], «прорабатывать» в своём анализе «свои чувства», и использовать для работы с пациентом «контрпереносные»[9].
Рассмотрим генеалогию этих двух исходных для понятия «контрперенос» пунктов. В обоих случаях обошлось не без Фрейда. «Wi-fi бессознательного», судя по всему, опирается на роль бессознательного аналитика, отмеченную в работах по технике психоанализа (1912-1915) и статье «Бессознательное» (1915) [10]. Дальнейшая разработка произведена Т.Райком, и, хотя, он практически не использовал понятие «контрперенос», но именно его теория аналитической интуиции послужила возрождению этого понятия — без обоснования механизма передачи между аналитиком и пациентом масштабное возрождение концепции «контрпереноса» не состоялось бы. Что касается включённости «чувственной сферы», то ситуация проста: сам Фрейд в разговоре о контрпереносе ясно указал на актуальность эмоциональной реакции.
Заслугой П. Хайманн и Х.Ракер явился синтез двух идей, по сути, ими было предложено продуктивное использование «бессознательной коммуникации», как если бы циркулирующими между аналитиком и пациентом элементами на этом уровне были чувства. Считается, что тем самым в разработке понятия «контрперенос», как бы повторяется путь разработки Фрейдом понятия «перенос», когда из фактора сопротивления, «перенос» был переосмыслен в части его полезной применимости. Но, в то время как для Фрейда «свободно парящее внимание»[11] применяется строго к речи пациента, современный психоаналитик, вооружённый современной концепцией, занят собственными ассоциациями на экране контрпереноса, то есть, занимается собственными чувствами[12], но не словами пациента.
У Фрейда
Но с каких пор областью психоаналитического исследования стали чувства? И почему вдруг в теории закрепилась единственная и самая примитивная модель понимания бессознательного в качестве ёмкости, набитой под завязку, как мешок с картошкой, эмоциями и страстями? Такое ощущение, что магического воздействия одной известной метафоры о бурлящем котле[13] оказалось достаточно, чтобы пленить воображение читателей, и навсегда исказить понимание всей инициативы Фрейда. Тогда как для неподвергнутой мистическому проклятью логики очевидной остаётся простая мысль: «сущность чувства состоит в том, что оно испытывается, то есть становится известным сознанию»[14] — то, что соотносимо с бессознательным представляет из себя нечто иное.
В части текста, из которой приведена эта цитата[15], Фрейд задаётся вопросом: «есть ли бессознательные чувства?», разобраться во всех поворотах данного рассуждения не так просто, но нет никакого сомнения, что в разговоре о бессознательном, речь всегда заходит об «аффекте», но не о «чувстве». Различение этих двух терминов имеет принципиальное значение. «Чувство» в текстах Фрейда представляет из себя вспомогательное и проходящее понятие, тогда как «аффект» является сложнейшим аналитическим концептом[16], действительно сопряжённым с «бессознательным». Но с тем «бессознательным», которое Фрейд не перестаёт разрабатывать в строго структурном логическом измерении, к которому некоторый «чувственный опыт» имеет весьма опосредованное отношение.
Фрейд с самого начала представляет психический аппарат в виде «машины письма», устройства «перезаписи» знаков на пути от восприятия к сознанию[17]. Содержание бессознательного определённо выражено в терминах «мыслей» и «представлений» в каждой работе по метапсихологии. В любом другом тексте Фрейда при концептуализации «бессознательного» нельзя найти опоры на данные «чувственной сферы»[18], любой представленный основателем психоанализа эпизод практики основан на работе в измерении языка. Тогда как о чувствах Фрейд заикается крайне редко[19], например, когда говорит о «контрпереносе», и, действительно, это понятие имеет отношение к эмоциональным реакциям аналитика, которые очевидно возникают, и с этим никто не спорит, но следует уточнить имеет ли «контрперенос» какое-либо отношение к субъекту бессознательного, который делает анализ.
У Лакана
Понятие «субъект» появилось в данном тексте по той причине, что ясное осмысление роли чувственной сферы можно обнаружить в теории Лакана[20], который двигался обратно к Фрейду, то есть в направлении противоположном течению эволюции и развития современного психоанализа. Место понятия «контрперенос» в такой психоаналитической практике, которая опирается на открытия Фрейда, можно определить благодаря одному единственному положению, которое Лакан усиленно подчёркивает на протяжении первых лет своих семинаров. Речь идёт о различении между регистрами Воображаемого и Символического. С помощью осмысления этой разницы есть возможность прояснить то, что высказал Фрейд, промолчав о «контрпереносе».
Понятие «субъект» Лакан постоянно перерабатывал, но всегда в сопряжении с бессознательным, как эффектом языка. Субъект Лакана изначально обозначен как пребывающий в отношениях с большим Другим, который представлен или другим субъектом, или местом, в котором загодя сформирована, сформулирована речь[21]. Эти отношения поддерживает регистр символического, где субъект бессознательного проявляется на уровне акта высказывания — в образованиях бессознательного таких как симптомы, сновидения, ошибочные действия и остроты, то есть там, где речь идёт о сингулярных проявлениях сексуированного в своей сущности желания. Регистр символического опирается на исконный сбой человеческой внеприродной (психо)сексуальности. Регистр символического задаёт режим уникального, непредсказуемого интерсубъективного взаимодействия, и повторения в смысле производства новизны[22].
Регистр Воображаемого, напротив, ориентирован логикой универсальности, подобия и воспроизводства уже известного. Здесь исполняется функция синтеза, объединения вокруг образа идеальной формы, которая играет существенную роль в образовании собственного Я. При воображаемой идентификации, собственное Я перенимает целостность формы и уподобляется объекту, который сам по себе представляет из себя идеал или, в силу подобных свойств, соперника-конкурента. Так возникает амбивалентность такого интер-объектного взаимодействия с маленьким другим, как с подобием собственного Я. В этих условиях и появляются все известные бушевания страстей и чувств. А также, именно в этом регистре располагаются механизмы воображаемых смыслов зеркальности и обоюдного восприятия, а также модели, аналогии и алгоритмы, то есть, всё что определяется и делается типично, по образцу.
Очевидно, что «контрперенос» в координатах теории Лакана целиком и полностью обусловлен регистром Воображаемого[23], тогда как «перенос»[24] целиком и полностью[25] регистром Символического[26]. Не составляет труда проследить насколько точно Лакан придерживается мысли Фрейда, когда отмечает, что 1) перенос не является ситуацией воспроизведения в логике подобия, но является повторением в новизне[27]; 2) перенос не связан с поведением и чувствами пациента, но только с речью, вернее, с тем, что по другую сторону его речи, с тем, что Лакан называет «полной речью»[28].
В общем, то, что Фрейд назвал «контрпереносом», Лакан уже в первом семинаре назвал «преломлениями переноса в области Воображаемого»[29], и тем самым четко определил место этого понятия в теории и практике психоанализа. Специалист, работающий с пациентом на уровне интер-объектного взаимодействия, имеет дело с объектом-подобием собственного Я, и в этом измерении действительно можно предположить установленное Wi-Fi-со-единение и важность соучастия чувственной сферы и поведенческих реакций. Такая позиция принципиально влияет на характер практики[30], которая неизбежно и надёжно опирается на процедуру внушения со всеми вытекающими из этого воображаемыми терапевтическими эффектами. Только вот психоанализ Фрейда с самого начала настаивает на соблюдении иной позиции, не совместимой с гипнозом и участием личности аналитика[31]. Этика психоанализа поддерживает неповторимость субъекта, культуру не-знания репрессивных моделей, схем и смыслов, признаков идеала и нормы [32] [33].
В практике
Однако, вопрос о том, как аналитику обходиться с собственными чувствами остаётся на повестке дня. Фрейд говорит: «контрперенос следует преодолевать». Детально разработанная масштабная концепция «контрпереноса», актуальная в наши дни, понимает преодоление в смысле развития компетенции специалиста так, чтобы он стал более чутким оператором своей чувственной сферы, умел «прорабатывать», различать и контролировать свои эмоции, вырастил своё «аналитическое эго», и при помощи своих ассоциаций вывел пациента из тьмы бессознательного к свету сознания[34].
Лакан в понимании предписанного «преодоления» следует своей максиме, то есть желанию, его мысль такова: аналитик образовывается в качестве такого, когда желание анализировать становится больше желания проявлять личностные и чувственные реакции[35]. До тех пор, пока для специалиста больший интерес, вопрос или проблему представляет сфера воображаемого, пока он остаётся захвачен собственными «нарциссическими миражами»[36], говорить о начале психоанализа в рамках одного сеанса, или одной жизни, или одной эпохи не приходится.
Примечания
[1] Широкой аудитории оно представлено во вступительной речи на Втором международном психоаналитическом конгрессе в Нюрнберге и в статье «Перспективы психоаналитической терапии» (1910), где речь идёт о «техническом нововведении»: «Мы обратили внимание на «контрперенос», возникающий у врача в результате влияния пациента на его бессознательные чувства, и недалеки оттого, чтобы выдвинуть требование, согласно которому врач должен распознать в себе и преодолеть этот контрперенос. С тех пор как проводить психоанализ и обмениваться между собой своим опытом стало большее число людей, мы заметили, что каждый психоаналитик продвигается лишь настолько, насколько это ему позволяют его собственные комплексы и внутренние сопротивления, и поэтому требуем, чтобы он начал свою деятельность с самоанализа и непрерывно его углублял по мере накопления своего опыта работы с больными. У кого ничего путного в таком самоанализе не получается, у того сразу можно оспорить способность лечить больных аналитически».
Кроме этого, понятие «контрперенос» можно встретить в работе «Замечания о любви в переносе» (1915), там он характеризуется в качестве «эротического».
[2] В 1909 году в переписке с К.-Г. Юнгом Фрейд пишет своему ученику, в то время горячо любимому: «Таких переживаний, хоть они и болезненны, избежать невозможно. Без них мы не будем знать реальную жизнь и то, с чем нам приходится иметь дело. Сам я никогда так не попадался, но был близок к этому множество раз и выбирался с трудом. Думаю, меня спасала только беспощадная необходимость, двигавшая моей работой, да еще то, что я был на 10 лет старше Вас, когда пришел к психоанализу. Они [эти переживания] лишь помогают выработать толстую кожу, которая нам необходима, и управлять «контрпереносом», который в конечном итоге является постоянной проблемой любого из нас. Они учат нас направлять собственные аффекты к наилучшей цели» (письмо от 7 июня 1909 года, цитируется по (Britton, 2003)
[3] Письмо Ференци от 6 октября 1909 (по Jones, 1955-57, Vol.2)
[4] И.Романов, автор основательного исследования и сборника наиболее важных работ на тему контрпереноса, называет свою книгу «Эра контрпереноса: Антология психоаналитических исследований» (2005).
[5] По тексту Горацио Этчегоен (Horacio Etchegoyen) Контрперенос (1965)
[6] Ублю́док (устар., от глагола «ублюдить, блудить») — выродок, нечистокровный; у людей — незаконнорожденный потомок «чистокровного, благородного» родителя. Устаревший термин «ублюдок» в биологии в настоящее время полностью вытеснен словом «гобрид», то есть, помесь двух видов животных; от жеребца и ослицы: лошак; от осла и кобылы, мул; от волка с собакой: волча, волкопёс, волчек; от лисы и собаки: лисопёс, подлисок; от разных пород собак: болван, от русака и беляка, тумак; полумощник, полуглухарь, от мошника и полюха; полуканарейка, от канарейки и чижа, и пр.
[7] «Мой тезис заключается в том, что эмоциональный отклик аналитика на пациента в аналитической ситуации представляет собой один из наиболее важных инструментов его работы. Контрперенос аналитика — это инструмент исследования бессознательного пациента». Паула Хайманн (Paula Heimann). О контрпереносе (1950)
[8] «Маршалл (Marshall, 1983) предложил разделять реакции контрпереноса на категории в зависимости от того, осознаются они или остаются неосознанными, являются они следствием определенного характера пациента и его психопатологии или вытекают из неразрешенных конфликтов и личного опыта терапевта.»
«Хоффер (Hoffer, 1956) был одним из первых, кто попытался разобраться в некоторой путанице, связанной с самим термином, проведя различие между переносом аналитика на пациента и контрпереносом». «Контрперенос в психоаналитической психотерапии детей и подростков», (Ред.) Дж. Циантис, А.-М. Сандлер, Д. Анастасопулос, Б. Мартиндейл (1992)
[9] По поводу такого предписания можно предположить, что автору удалось мастерски увернулся от «третьего удара, нанесённого психоанализом по нарциссизму человечества» (см. З.Фрейд «Лекции по введению в психоанализ», лекция 18), поскольку у него не вызывает ни малейшего удивления тот факт, что всякий «специалист» в области бессознательного оказывается способным непредвзято оценивать и различать процессы своей психики, а также получать на монитор своей чувственной сферы точные данные о таковых у пациента.
[10] «врач должен уметь использовать все, что ему было рассказано, в целях истолкования, распознавания скрытого бессознательного, не заменяя выбора, от которого отказался больной, собственной цензурой, или, если выразить это формулой: он должен направить свое собственное бессознательное в качестве воспринимающего органа на предоставляемое бессознательное больного, быть точно так же настроенным на анализируемого, как принимающее устройство телефона прилажено к диску. Подобно тому как приемное устройство вновь превращает в звуковые волны электрические колебания тока, возбужденные звуковыми волнами, так и бессознательное врача способно из сообщенных ему производных бессознательного восстановить это бессознательное, детерминировавшее мысли больного». З.Фрейд Советы врачу при психоаналитическом лечении (1912)
[11] Перечитав начало статьи «Советы врачу при психоаналитическом лечении» (1912), где Фрейд представляет понятие «свободно парящего внимания», легко можно убедиться, что речь ведётся о том, что возможно услышать, и ни о чём ином.
[12] Это действительно общее место всех теорий «контрпереноса», вот, например, классификация контрпереносных феноменов Винникота (1947): (1) ненормальные контрпереносные чувства, указывающие на то, что аналитик нуждается в более глубоком личном анализе; (2) контрпереносные чувства, связанные с личным опытом и развитием, от которых зависит каждый аналитик; (3) по-настоящему объективный контрперенос аналитика, т. е. любовь и ненависть, испытываемые аналитиком в ответ на реальное поведение и личность пациента и основанные на объективном наблюдении.
[13] Речь об описании которое можно встретить в тексте «Я и Оно» (1923), где Фрейд пишет о «бурлящем котле влечений». Вообще-то эта метафора относится к инстанции Оно в её сопряжении с влечениями, но в низкопробный профессиональный жаргон прочно вошло воображаемое представление о бессознательном, как о котле страстей.
[14] З.Фрейд. Бессознательное (1915)
[15] Там же, 3-тий раздел «Бессознательные чувства»
[16] Некоторые высказывания Фрейда порождают эту неразбериху, то есть иногда у него можно прочитать равенство аффекта чувству, но понятие аффекта подвергалось гораздо более ёмкой разработке. Начиная с первой теории травмы в рамках катарсического метода в «Исследованиях истерии» (1895) до поздних работ «Отрицание» (1924) и «Торможение, симптом тревога» (1926), где разработка этого понятия ведётся на высочайшем теоретическом уровне. В итоге, в текстах Фрейда аффект представлен, как стигмат первичной записи, то есть как некоторый структурно заданный эффект, но никак не поясняется обращением к чувственной сфере.
Для прояснения многих ключевых моментов теории аффекта можно обратиться к статье Айтен Юран «Утраченный аффект психоанализа» (2005)
[17] Идея «перезаписи» изложена в 52-ом письме Флиссу. Коротко говоря, эта модель работы психического аппарата опровергает возможность непосредственного «чувственного» восприятия, всякий материал восприятия изначально попадает в психику в виде знака и претерпевает минимум 3 перезаписи прежде, чем достигает уровня сознания. Чувства возникают не от прямого восприятия, а являются продуктом соединения аффекта с представлением в предсознательном, а формулируются непосредственно в качестве переживаемых «чувств» на уровне сознания. Далее чувства возможно подавить, то есть перевести из сознания в предсознательное (преодолеть «вторую цензуру»), но вытеснить, перевести в систему бессознательного (преодолеть «первую цензуру»), возможно только представление, откреплённое от аффекта. (см. З.Фрейд «Толкование сновидений» VII гл. (1900), «Вытеснение» (1915))
[18] Есть лёгкий способ в этом убедиться, прочитав соответствующую статью словаря по психоанализу Лапланша и Понталиса «Бессознательное»
[19] Здесь со стороны последователей, продвинувшихся в психоанализе дальше Фрейда, звучит очаровательный по своей глубокой наивности аргумент из разряда дескать: «этот чопорный авторитарный буржуа начала прошлого века обладал недостаточно развитой чувственной сферой, и именно поэтому нам, людям более чутким, приходится его теорию дорабатывать». В ответ хочется только отправить таких «психоаналитиков» в уютную гавань юнгианского подхода, где с такими аргументами им самое место.
[20] термин «субъект» появляется у Лакана в Римской речи «Функция поля речи и языка в психоанализе» (1953), а в начале 70-ых годов преобразование этого понятия достигает обозначения «parlêtre» (бытийствующий в языке) — находкой А.Черноглазова, является перевод «parlêtre» на русский, как «словенин».
В целях обозначенного выше прояснения достаточно рассмотреть первый этап теории субъекта, обозначенного матемой S до появления идеи его перечёркивания означающим в 13 главе 5-ого семинара «Образования бессознательного» (1957-58). С помощью понятия «субъект бессознательного»
Лакан изначально подчёркивает измерение языка, актуальное для психоанализа Фрейда, в отличии от появившихся впоследствии инициатив анализа Эго или собственного Я.
«Фрейд распахивает перед нами новую перспективу — перспективу, которая революционизирует изучение субъективности. В ней-то как раз и становится очевидным, что субъект с индивидом не совпадает» Ж.Лакан, 1 гл. 2-го семинара ««Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа» (1954-55)
«Я хочу показать вам, что Фрейд впервые обнаружил в человеке ось и бремя той субъективности, которая выходит за границы индивидуальной организации как результирующей индивидуального опыта и даже как линии индивидуального развития. Я даю вам возможную формулу субъективности, определяя ее как организованную систему символов, претендующую на то, чтобы охватить всю совокупность опыта, одушевить ее, дать ей смысл. Что, если не субъективность, пытаемся мы здесь понять?». Там же, 4 гл.
«Субъект полагает себя как действующий, как человеческий, как я, лишь начиная с того момента, как появляется символическая система. И момент этот принципиально невыводим из любой модели индивидуальной структурной самоорганизации. Другими словами, для появления на свет человеческого субъекта необходимо, чтобы машиной выдаваемых в информационных сообщениях, она учитывала, в качестве единицы среди других, и саму себя». Там же, 4 гл.
[21] Суть интерсубъективных отношений с большим Другим представлена в схеме L во 2-ом семинаре (19 гл.), однако большой Другой как другой субъект имеет второстепенное значение по отношению к его значению символического порядка, в целом, как «места речи» (см. 3-ий семинар «Психозы» (1955-56). Прояснить позицию аналитика в интерсубъективных отношениях поможет эта цитата из 2-го семинара:
«В продолжение всего анализа, при непременном условии, что собственное Я аналитика соблаговолит отсутствовать, а сам аналитик явит собой не живое зеркало, а зеркало пустое, все, что происходит, происходит между собственным Я субъекта (ведь это именно оно, собственное Я субъекта, на первый взгляд, все время и говорит) и другими. Успешное продвижение анализа состоит в постепенном смещении этих отношений, которые субъект в любой момент может осознать, по ту сторону стены языка, как перенос, в котором он участвует, себя в нем при этом не узнавая. Отношения эти вовсе не следует ограничивать, как это иногда пишут; важно лишь, чтобы субъект признал их своими на собственном своем месте. Анализ состоит в том, чтобы позволить субъекту осознать свои отношения не с собственным Я аналитика, а с теми Другими, которые и являются его истинными, но не узнанными собеседниками. Субъект призван постепенно открыть для себя, к какому Другому он, о том не подозревая, обращается на самом деле, и шаг за шагом признать наличие отношений переноса там, где он в действительности находится и где не умел он узнать себя прежде».
[22] Имеется ввиду психоаналитический концепт «повторения», который изложен Фрейдом в работе «Повторение, воспоминание, проработка» (1909). Во 2-ом и 11-ом семинарах Лакан ссылается на работу Къеркегора «Повторение», где изложено различение между античной идеей припоминания, как воспроизводства известного, и повторения, которое возможно только в самом жесте производства новизны. Эта идея помогает Лакану приблизится к осмыслению принципа повторения.
[23] «контрперенос — это не что иное, как функция эго аналитика, как сумма его предрассудков» Ж.Лакан, 1-ый семинар, «Работы Фрейда по технике психоанализа» (1953-54), 1 гл.
[24] В 1-ом семинаре Лакан сразу же уточняет смысл понятия перенос, вот 2 цитаты:
«Итак, вот в какой плоскости разыгрывается отношение переноса — оно разыгрывается вокруг символического отношения, идет ли речь о его установлении, его продолжении, или его поддержании. Перенос может сопровождаться наложениями, проекциями воображаемых сочленений, но сам он целиком относится к отношению символическому. Что же из этого вытекает? Проявления речи затрагивают несколько плоскостей. По определению, речь всегда имеет ряд двусмысленных задних планов, уходящих во что-то невыразимое, где речь уже не может сказаться, обосновать себя в качестве речи. Однако потусторонность эта не имеет ничего общего с тем, что психология ищет в субъекте и находит в его мимике, содроганиях, возбуждении и всех прочих эмоциональных коррелятах речи. На самом деле, эта якобы «потусторонняя» психологическая область целиком лежит «по эту сторону». Потусторонность же, о которой говорим мы, относится к самому измерению речи. Под бытием субъекта мы подразумеваем не его психологические свойства, а то, что внедряется в опыт речи. В этом и состоит аналитическая ситуация». Там же, 18 гл.
«Анализируя перенос, мы должны понять, в какой точке ее присутствия речь является полной. (…) В какой момент в творчестве Фрейда появляется слово «Obertragung», перенос? Оно появляется не в «Работах о технике психоанализа», и не в связи с реальными или воображаемыми и даже символическими отношениями к субъекту. Не связано оно и со случаем Доры и его неудачами в этом анализе — ведь он, по собственному признанию, не сумел ей вовремя сказать, что она начала испытывать к нему нежное чувство. А происходит это в седьмой главе «Traumdeutung’ под названием «Психология деятельности сновидения». (…) Что же Фрейд называет»‘Obertragung»‘? Это феномен, говорит он, обусловленный тем, что для некоторого вытесненного желания субъекта не существует никакого возможного прямого способа передачи. Желание это является в дискурсе субъекта запретным и не может добиться признания. Почему? Потому что среди элементов вытеснения есть нечто причастное невыразимому. Существуют отношения, которые никакой дискурс не может выразить, разве что — между строк.» Там же, 19 гл.
[25] «Перенос может сопровождаться наложениями, проекциями воображаемых сочленений, но сам он целиком относится к отношению символическому». Там же, 8 гл.
[26] В 11 семинаре происходит концептуализация 4-ёх основных понятий психоанализа (бессознательное, повторение, перенос и влечение) в сопряжении Символического и Реального. Ж.Лакан «Четыре основные понятия психоанализа» (1964)
[27] Вот слова Фрейда из 27-ой лекции «Введения в психоанализ» о переносе: «Правильно было бы сказать, что имеешь дело не с прежней болезнью пациента, а с заново созданным и переделанным неврозом, заменившим первый».
[28] См. «Функция поля речи и языка в психоанализе» (1953)
[29] 1-ый семинар «Работы Фрейда по технике психоанализа» (1953-54), гл.20
[30] Первые пять семинаров Лакана изобилуют примерами клинических случаев, в которых аналитик делает ошибку по причине того, что не распознаёт активизацию логики подобия, и производит интерпретацию, исходя из собственных личностых реакций. В том числе, в этом ключе представлены случаи Доры и юной гомосексуальной пациентки, где Фрейд совершает эту же ошибку.
[31] Слова Фрейда по поводу современных подходов «психоаналитической терапии»: «Однако на практике ничего нельзя возразить против того, если психотерапевт часть анализа сочетает с некоторой порцией суггестивного воздействия, чтобы за более короткое время достичь видимых результатов, как это, к примеру, бывает необходимым в лечебницах, но можно требовать, чтобы у него самого не было сомнений относительно того, что он делает, и чтобы он знал, что его метод не является методом настоящего психоанализа». З.Фрейд «Советы врачу при психоаналитическом лечении» (1912)
[32] « лучше всего удаются те случаи, при которых ведут себя, так сказать, непреднамеренно, позволяют себе удивляться любой перемене и постоянно относятся к ним беспристрастно и непредубежденно. Правильное поведение для аналитика будет состоять в том, чтобы по мере надобности из одной психической установки переходить в другую, не рассуждать и не размышлять умозрительно, пока он анализирует, а полученный материал подвергать умственной синтетической работе только после того, как анализ будет завершен.» З.Фрейд «Советы врачу при психоаналитическом лечении» (1912)
[33] «в силу самого предназначения своего психоанализ является практикой, зависящей от того, что есть в субъекте наиболее частного и специфичного, и когда Фрейд настаивает на этом, доходя даже до утверждения, что в анализе каждого конкретного случая вся аналитическая наука должна ставиться под сомнение (…) И аналитик действительно не станет на этот путь, пока не сумеет разглядеть в своем знании симптом своего невежества .. » Ж.Лакан «Варианты образцового мышления»
[34] «мы считаем, что профессиональной установкой психотерапевта является установление определенной «дистанции» между врачом и пациентом. В то же время психоаналитик постоянно контролирует как свои собственные чувства, так и эмоции пациента, что оказывается чрезвычайно полезным при проведении психоаналитической работы. Арлоу (Arlow, 1985) говорит об «аналитической позе». С этим связано и понятие «рабочего эго» психоаналитика (Fliess, 1942; McLaughlin, 1981; Olinick, Poland, Grigg & Granatir, 1973).» Дж.Сандлер, К. Дэр, А.Холдер, Пациент и психоаналитик: основы психоаналитического процесса (1992)
[35] Эту формулу можно встретить в 8-ом семинаре Лакана «Перенос» (1960-61)
[36] «… идеальным условием анализа мы должны признать прозрачность миражей нарциссизма для аналитика, необходимую ему, чтобы приобрести восприимчивость к подлинной речи другого» Ж.Лакан «Варианты образцового мышления» (1955)
статья опубликована на сайте znakperemen.ru в январе 2019 года
