Не перестаю удивляться существующему, и иногда всплывающему даже в профессиональных обсуждениях, мифу о том, что психотерапия, якобы, должна быть процессом исключительно мягким и нежным. И терапевт должен быть всегда и во всех отношениях приятным, и лечащим всепоглощающей любовью и глубиной света своей души, человеком. А иначе – не терапия это совсем, и специалист – так себе.
Безусловно, в ярко нарциссической динамике, когда человек большую часть жизни живет в состоянии идеализации-обесценивания отношений, себя, окружающей среды и людей, самые долгожданные и трепетные мгновения в терапии наступают, когда удается найти благодарность, нежность, любовь и способность взаимодействовать в этих чувствах с другими. Нарциссически хрупкий клиент – это вызов терпеливости, бережности, принятию и эмпатии терапевта.
Но ведь другой клиент, а иногда и этот же самый, но в другой момент времени, может жить в терапии, например, о своей неспособности ориентироваться в своих и чужих границах. О непрожитом и не отболевшем плохом с ним обращении, заброшенности, привычке соглашаться с тем, что не нравится. В такой динамике прорывами в терапии часто бывают способность заплакать, пожаловаться, разозлиться и дать отпор.
Восполнение дефицитов в восприятии и потом поведении, через отношения с терапевтом – одна из задач процесса. У кого-то этот дефицит – способность переживать радость, благодарность, любовь. У кого-то – способность опираться на других, доверять, расслабляться и отдыхать. У кого-то еще – способность злиться, отстаивать себя, ощущать свою силу и самостоятельность.
Люди все разные – с разными родителями, жизненными установками, прошлым опытом и пониманием счастья. Невозможно заранее, не видя человека, не слушая его историю, знать: что ему хорошо. Есть люди, которым хронически не хватает в жизни простого волшебного пенделя, потому что все остальное у них имеется. А есть те, у кого в опыте – сплошная суета достижений. И им бы присесть, погрустить, отдохнуть, и чтоб кто-то просто выслушал, побыл рядом, помог остановиться и не торопил.
Я часто слушаю идеи про норму (в том числе и психическую) и субъективные ощущения клиентов несоответствия ей. Наши люди очень озабочены соответствием какому-то мифическому понятию нормы, границы, содержание, и смысл которого никем не сформулированы и не существуют в природе. Якобы есть какие-то "нормальные люди", которые живут, думают или чувствуют вот то-то, а я вот какой-то весь "ненормальный", потому, что жить как они у меня совсем не получается. Хоть я стараюсь изо всех сил.
Если вы не в психозе и не страдаете антисоциальным поведением, то вы – в норме. Поскольку вот такое оно обширное – это понятие. И служит для возможности изоляции от общества индивидов, несущих угрозу этому обществу или самим себе.
В разных традициях, культурах, группах и отношениях, есть скорее вопрос уместности и соответствия тем договоренностям о норме, которые приняты в данной конкретной среде. Будь-то семейная пара, компания в баре, корпорация или страна. И нормы эти могут от группы к группе - крайне сильно разниться.
В работе с одной своей клиенткой, я выяснила, что она себя считает «ненормальной» и мучается от ощущения собственной ущербности, из-за того, что с ней с подросткового возраста случаются панические атаки. Мама ей в ответ крутила у виска – мол, «не придуривайся» и игнорировала ее жалобы. Ну как будто не существует проблемы. Не бывает таких проблем у нормальных людей. Хочешь быть дочерью нормальной мамы, не рассказывай о той части себя, которая не похожа на маму, даже если тебе очень плохо (такой вот поддерживающий материнский посыл). У нечувствительных мам вообще часто растут очень чувствительные дети, как-бы восполняя собой этот пробел в родительской эмоциональности.
Есть статистика, что панические атаки сегодня, к сожалению, явление настолько распространенное, насколько и продолжающее замалчиваться теми, кто их переживает. И получается, что и ПА – становится печальной нормой, и не обращение за помощью к терапевту, потому, что стыдно, такой же нормой. И что выбирать, на что ориентироваться, к каким из нормальных себя причислить?
Моей клиентке стало значительно легче от этой информации. И только позже для нее стало возможным рассказать мне о своем симптоме подробнее, а потом и прикоснуться к своему страху. Сильному детскому страху остаться не услышанной, отвергнутой, если она признается, что ей плохо. Прикоснуться к боли, когда ты все, с самого детства держишь в себе, чтобы мама не расстроилась, не испугалась и, от испуга и не способности выдерживать напряжение своего ребенка, не отругала. И оказалось, что паническая атака – это способ сообщить, что больше нет сил терпеть, что нужна помощь, нужен кто-то живой рядом. Хоть кто-нибудь, кто не будет холодно и отстраненно делать вид, что быть такой как ты, чувствовать то, что ты чувствуешь – это не нормально.
Получается, что с детства, дочь, со своей потребностью в искренних внимании, заботе и любви, в систему ценностей своей мамы просто не вписывается. (Хотя, вообще-то эти потребности - это такая общечеловеческая норма). Пока она взрослая принимает эту систему ценностей, как свою – она продолжает оставаться отвергнутой уже самой собой. Либо встает перед выбором искать для себя другую среду. Там, где норма – когда тебя замечают, слышат, не отвергают за то, что тебе плохо, хотят и могут помочь.
Иногда человек вынужден выбирать между своими близкими и собой. Этот выбор может быть осуществлен ценой временного ухудшения отношений с родными, когда один член семьи вдруг перестает быть таким удобным и привычно предсказуемым, как раньше, и это, конечно, никому обычно не нравится. Со временем, родные свыкаются с новым порядком вещей и с новым поведением близкого. Но иногда бывает так, что себя возможно выбрать только на условиях полного разрыва отношений и отречения. Или не выбрать, ради сохранения этих связей. И, пожалуй, я думаю, что это самый сложный и печальный выбор из всех, какие человеку приходится делать.