Отношения с мамой у меня не складывались. Она объективно хорошая женщина и я понимаю, что желает мне только добра. Но только один ее вид вызывал у меня раздражение, а разговор с ней способен был довести почти до бешенства. Конечно я старалась себя контролировать. Это было нелегко) Знакомые посоветовали мне сходить на расстановки. У меня были серьезные сомнения. Я дама продвинутая, знакома со многими методиками. Попробовать еще одну? А смысл? Время и деньги тратить). Но как-то я поймала себя на мысли, что одно только дыхание матери вызывает у меня злость. Это стало последней каплей. Так жить больше нельзя. В конце концов одноразовое посещение расстановок это все же не два года психоанализа. И я в итоге решилась.
Сидя на стуле рядом с ведущей я рассказала о сути моей проблемы. Дальше из присутствующих людей в зале я (по указанию ведущего) выбрала заместителей – фигуры, которые будут представлять меня и мою маму в расстановке. Поставила эти фигуры рядом в центре помещения. И потом началось собственно само действие. Моя фигура почему-то сразу ушла в дальний угол зала. А фигура моей мамы хоть и осталась на преджнем месте, но выглядела мягко говоря странно. Она глупо улыбалась, терла нос (чего уж там, она ковырялась в носу!) и постоянно одергивала свой свитер. Ведущая заметила, что это фигура ведет себя как маленький ребенок. Ребенок не ребенок, но теперь эта женщина была сильно не похожа на себя, пять минут назад сидящей на стуле. Ведущая обратилась к ней и та заявила, что никакой матерью она себя не чувствует, а представляет себя девочкой лет пяти. Странно, именно столько лет было моей матери когда умер ее отец. Но я об этом точно не говорила. Дальше из зала выбрали фигура моего дедушки, ее отца. В жизни я его никогда не видела, он умер задолго до моего рождения. Знаю только, что детство он провел в детском доме. А уже после детдома его разыскала родная мать. Но в расстановке разворачивалась совсем другая история. Появлялись непонятные фигуры, они двигались и становились в непонятном мне порядке. И только когда появилась последняя фигура, стало ясно, все персонажи указывали на нее. Это была женщина, испытывающая муки родов. Но что-то пошло не так, при родах она умерла. И из двух ее детей, спасти удалось только одного – моего дедушку. Появилась и фигура его отца. На моих глазах мой дед соединялся со своей родной семьей. Даже у самых спокойных зрителей выступили слезы. Но меня эта «пьеса» не тронула.
С расстановок я уходила в некотором замешательстве. Что мне теперь делать с полученным «знанием»? Кто был на самом деле матерью моего деда, женщина чей образ появился в расстановке или та которая нашла его после детдома – сейчас этого уже не узнать. И вообще, какая может быть связь между моим раздражением на мою мать и запутанной историей про маму дедушки? Где тут логика?
Но спустя буквально неделю я резала салат с мамой на даче. И тут поймала себя на мысли, что мы с ней «щебечим» как лучшие подружки. Прислушалась к себе внимательнее – от привычного раздражения не осталось и следа. И оно не возвращается уже больше четырех лет. Уже позже, пройдя обучение по курсу семейных расстановок, я поняла и связи в таких работах и логику. Но людям, приходящим на расстановки, этого знать не обязательно. Достаточно результата.
