Материнская любовь – это безусловное утверждение жизни и потребностей ребенка. Материнская любовь столь же «заразительна», как и материнская нелюбовь. О женщине, которая не способна к проявлению любви к собственным детям, говорят как о бессердечной матери.
Метафора «бессердечности» описывает нарушение отношений, определяющее формирование дистанцированности, холодности, формальности, одиночества, отсутствие истинной психологической близости и т.д.
Впервые ребенок узнает о том, что он любим и представляет безусловную ценность, в зеркале, которым для него является его мать. Любящее лицо матери сообщает ребенку, что он достойный любви и внимания, что его видят и слышат. Все это придает ему силы, чтобы расти, развиваться и стать самостоятельной личностью. Дети бессердечной матери – эмоционально холодной, или переменчивой, или слишком критичной и жестокой – получают от зеркала, в которое смотрятся, совсем другие сообщения. Это интериоризованное «вето» на собственную идентичность и автономию в дальнейшем приводит к неполному использованию первичной активности как по ее силе, так и по направленности, способов или обстоятельств проявления и сложному межличностному пространству человеческих отношений.
У бессердечной матери ребенок понятия не имеет, что произойдет в следующее мгновенье, какая мама будет с ним через несколько минут – ласковая или жестокая. Маленький ребенок ищет материнской любви, но пребывает в вечном страхе, какая реакция на призыв о внимании и любви последует на этот раз, и не знает, как их заслужить. Близость ребенка к матери находится под жестким табу, а попытки добиться от нее теплых чувств сопряжены с гаммой таких негативных эмоций как гнев, страх, отчаяние и боль.
Отношение такой матери приучает ребенка к мысли о том, что отношения с людьми вообще ненадежны, что людям нельзя доверять. В душах детей поселяется жуткий конфликт между детской потребностью в любви и заботе и тем психологическим и физическим насилием, которое он получает в ответ.
Потребность ребенка в материнской любви никуда не девается даже после того, когда он осознает, что ее получить невозможно. Эта потребность продолжает жить в его душе, наряду с мучительным осознанием того факта, что человек, который должен его безусловно любить, просто за то, что он живет на этом свете, этого не делает.
У детей, выросших с пониманием того, что их не любят, остаются психологические раны, которые в значительной мере определяют их отношения и эмоциональное благополучие во взрослой жизни. Иногда эти люди не догадываются об истинных причинах душевного дискомфорта и считают, что во всех проблемах виноваты они сами. Некоторые из них, решившиеся на психотерапию, с ужасом вспоминают тот замкнутый круг невыносимых чувств, который доводил их до истощения.
Дети бессердечных матерей не могут поверить в то, что на самом деле они достойны внимания и любви, в их памяти нет и следа того, что мать внимательна, ласкова и добра с ними. Такой ребенок мог расти, изо дня в день формируя привычку лишь к тому, что его не слышат, не видят, или, что еще хуже, за ним постоянно следят, подвергая критике каждый его шаг. Даже если у ребенка есть очевидные способности и достижения, они не придают ему никакой уверенности в себе. Если у его мягкий и покладистый характер, в его голове продолжает звучать злобный голос матери, который он воспринимает как свой собственный: «Какая же ты неблагодарная свинья!», «Как можно быть таким дураком!», «С твоим отвратительным характером у тебя ничего не получится!».
Многие уже взрослые люди говорят о том, что у них есть ощущение того, что они вводят других людей в заблуждение, а их способности и черты характера имеют какой-то дефект, о котором другие просто не подозревают, так как они научились каким-то необъяснимым способом его скрывать. Одна моя клиентка имела склонность после каждой похвалы со стороны начальства идти в туалет и наносить себе удары по лицу, наказывая себя за то, что она якобы обвела его вокруг пальца.
Такие люди говорят о том, что им кажется удивительным и не вызывает доверия чье-то желание с ними дружить, что они могут вызвать бескорыстную заинтересованность и симпатию и искренние человеческие чувства. Эта недоверчивость возникает от тотального ощущения ненадежности мира, которое сформировалось из-за ненадежной привязанности к матери. Этим людям требуется постоянное подтверждение, что отношениям можно доверять, что они действительно надежны. Одна моя клиентка, имеющая подобный опыт отношений с матерью, проходя терапию с интенсивностью встреч два раза в неделю по четко составленному графику, который не менялся, из раза в раз в конце встречи на протяжении приблизительно восьми месяцев прохождения терапии задавала вопрос: «Мы тогда сможем встретиться в понедельник/пятницу?».
Многие из тех, кто вырос в обстановке холодного дистанцирования или вечной критики и материнской неуравновешенности, говорят, что постоянно ощущали нужду в материнской нежности и внимании, но в то же время понимали, что не знают никакого способа их получить. То, что вызвало расположение матери сегодня, завтра могло быть злобно отвергнуто:
«Я сказала: «Мамочка, какая у тебя красивая прическа», и она обняла меня в ответ. На следующий день я подошла и сказала ей то же самое, а она ударила меня по лицу и сказала, чтобы я скрылась с ее глаз».И уже став взрослыми, они продолжают искать способ задобрить, ублажить, подкупить своих друзей или партнеров, избежать повторения той материнской холодности любыми, иногда самыми унизительными для них способами, не думая о «цене вопроса».
«Сейчас я понимаю, скольких паразитов я завела вокруг себя. Но мне раньше было все равно, я боялась, что если откажу им в деньгах, своей квартире, автомобиле они меня оставят. А это было бы нестерпимо больно. Иногда меня посещала мысль, что все это как-то ненормально, но лучше уж так, чем от меня отвернуться».«Мой бывший психолог просил меня приезжать к нему домой, чаще всего поздно, часам к девяти-десяти вечера. Я приезжала и еще ждала минут 15-20, пока он закончит с другим клиентом. В итоге уходила от него очень поздно, приходилось ездить на такси, что для меня дороговато, но все два года моих посещений я боялась, что я плохая клиентка, что он меня бросит. Когда он сказал, что теперь не сможет принимать меня у себя дома, и что будет лучше, чтобы он приезжал ко мне, я ответила, что у меня не получится встречаться с ним у меня. Тогда он сильно обиделся. Я переживала наше расставание около двух лет, считая, что потеряла лучшего психолога на свете».
По данным Calabrese M. L., Farber B. A., стили взрослой привязанности определяют особенности построения взаимоотношений с представителями противоположного пола и особенности взаимодействия с собственными детьми. Blatt и Levy выявили, что существует связь между типом привязанности (присоединения) у взрослых и их психопатологией. Так например, люди, относящиеся к напуганному, избегающему типу привязанности, склоны к избегающим и шизоидным личностным расстройствам и самокритичному типу депрессии. Существует связь между типом привязанности и психопатологическими депрессивными симптомами. Кроме того, показано, что у людей, зависимых от химических веществ, выше уровень ненадежной привязанности, ниже уровень надежной привязанности и дифференциации, чем в группе людей, не имеющих такого рода зависимостей.
Вот как говорят во время психотерапии такие нелюбимые дети: «В детстве меня воспитывали, в основном акцентируя внимание на недостатках, и пытаясь их искоренять критикой, а о достоинствах не говорили, никогда не хвалили и не поощряли. Теперь, чем бы я не занимался, мне не хватает инициативы, и я не стремлюсь к продвижению». Многие сообщают, что для них стало большой неожиданностью оказаться способными чего-то достичь в жизни и в чем-то преуспеть.
«Иногда, когда в офисе уже никого нет, я спускаюсь по лестнице вниз, и меня ошарашивает внезапная мысль: «Неужели это я, это моя работа, на которой меня уважают и ценят, неужели все так хорошо закончилось?».Очень многие из таких детей бесконечно долго отдаляют моменты заведения новых знакомств, поиска лучших условий труда, чтобы избежать разочарования и душевной боли. Фиаско в этом случае будет означать для них абсолютное отвержение и напоминать о том отчаянии, которое они испытывали в детстве, когда их отвергала мать.
Равнодушие матери к проявлениям познавательной активности ребенка, отсутствие с ее стороны поддержки в попытках игрового овладения окружающим миром, приводит к ощущению его непреодолимой сложности, отказу от реализации и неиспользованности первичного потенциала активности, что блокирует активность в освоении уже взрослого пространства.
Дети, не получившие от матери любви, часто оказываются неспособными прикладывать усилия для достижения собственных целей, реализации своих планов, отстаивания интересов и удовлетворения потребностей. Чаще всего они стремятся избегать каких-либо ситуаций «соперничества», конфронтации, конфликтов, склонны к быстрым уступкам; им сложно открыто проявлять свои чувства, выражать мысли, претензии и предпочтения. Нередко эти люди отличаются суженым кругом интересов и пассивным уединением, то есть, неспособностью к установлению продуктивных межличностных контактов.
Причиной различного рода психосоматических проблем (соматических заболеваний, хронических мышечных напряжений, проблем с весом, сексуальных расстройств) может стать выраженный дефицит позитивного, доставляющего телесное удовольствие, нежного тактильного контакта и безразличие матери к телесным потребностям ребенка в раннем периоде его развития. Такая ситуация раннего развития обуславливает дефицит признания своей ценности (нарциссического подтверждения) и интенсивного бессознательного страха покинутости и формирует чувство непринятия своей телесности, что может проявится в различных патологических телесных сенсациях.
Литература
Calabrese M. L. The Relationship of Adult Attachment Constructs to Object Relational Patterns of Representing Self and Others / Calabrese M. L., Farber B. A., Westen D.// Journal of The American Academy of Psychoanalysis and Dynamic Psychiatry, 33(3) 2005.- P. 513-530.
Reis S. Fear of Intimacy in Women: Relationship between Attachment Styles and Depressive Symptoms Psychopathology /Reis S., Grenyer B. F.S. .// [електронный ресурс] — Режим доступа: 2004;37:299-303 (DOI: 10.1159/000082268)
Thorberg F. A. Attachment, Fear of Intimacy and Differentiation of Self among Clients in Substance Disorder Treatment Facilities /Thorberg F. A., Lyvers M..