Благородный Ахиллес и спина черепахи.
Ты сейчас далеко, оттуда не видно себя, не слышно своих звуков и нет ощущения запахов, нет внешности и имени, нет тени, нет сомнений. Монотонно постукивает клавиша о палец, монотонно стучит сердце, замирая в моменты своевольного влечения, вдалеке гудит расплавленный котел, близится вечер. Сколько лет ты уже шагаешь по этой дороге в никуда не сменив следов, не уронив ни крошки вслед, черному ворону не отыскать тебя свысока, сколько дней ты провел в пути стоя на месте, смотря на меняющиеся картинки мириады звезд, плывущих в бесконечности за твоей спиной, сколько ты еще собираешься жить питаясь на ходу учениями учеников недошедших до доски. Не отвечай, не волнуйся, все ответы уже на руках, только взгляни на них, руны исписали текстами всю твою жизнь, их не вытрешь и не смоешь, хотя, кому я это все говорю, ты и так все знаешь, ведь ты ни разу не читал со своих рук, не кормил с них утро, не лепил день, не успокаивал вечер, и не прощал ночь,, не прикладывал их к лицу своему и не пил из них мудрость времени, не насыщался щедрыми подношениями слов высеченных на изгибах твоих трепетных ладоней. Однажды, ты встретишь себя на пути. И оттолкнешь этот ненавистный образ вставший на твоей дороге в идеально придуманный день. Возможно, проскочишь мимо этого памятника пластиковой культуры, прошуршав пакетиком с воздухом, и кромкой ресниц, уронишь искру, ощущая пожар стыда на своей спине. Непременно, тебе захочется поверить, что всего этого не было и нет, что эта усталость в суставах, это просто сон акробата под куполом цирка, ты крепко-крепко сожмешь веки, прошепчешь волшебное имя тихо-тихо под языком и вдохнешь, глубоко, как тот, кто забыл дышать, обернешься в решимости, и, не увидишь ничего. Бля. Разочарование от сбывшейся тоски по утраченному несоответствию, опять спугнул. Как давно ты себя видел? Что сказал себе перед расставанием? Ты помнишь, как тебя зовут? Там, куда ты себя послал тогда, тебя нет сейчас. Ты все еще в пути. А ты ждешь на вокзале, встречая и провожая поезда, сверяя расписание, изучая приезжих, сливаясь с гулом вибраций. Похоже, ты забыл себя здесь, вот именно тут, посреди этого бесконечного пространства, пустого, звенящего тишиной, невидимого так же как и ты сам, слившегося с твоей печалью, забытый, покинутый, посланный в вечное ожидание себя. А ты? Что сейчас с тобой? Ты еще жив? Говорят, кто-то видел тебя идущего по компасу с затасканной картой в кармане брюк, говорят, ты спешил куда-то туда неизвестно зачем, кто-то видел как срывались слова с твоих губ, но ничего не удалось расслышать, лишь скрежет спешащих зубов, бегающие глаза и беспокойные руки расчищающие путь вперед, откидывая заросли смыслов, ароматы и новые веяния, заслоняя глаза пыльными ладонями от фантомов себя, то тут, то там, возникающих из ниоткуда, зовущих обратно, в дом, посидеть у стола, согреться, выдохнуть. Ты стоишь ослепший вглядываясь в солнце, выжигающее тебе слова на сетчатке глаз, которые ты так и не удосужился прочесть, за спиной стоишь ты, в пути, идущий на месте как благородный Ахиллес из апории Зенона, не в силах догнать черепаху медленно ползущего времени, вы двое бегите за горизонт, один от тени, другой – за тенью. Если вы встретитесь на краю мира, то, расшибете друг друга не в состоянии уступить дорогу встречному, не узнав в нем себя, и упадете в пропасть невозможности самопознания.
