Когда мне было четыре года, умерла моя мама. Я совсем не понимала, что случилось. Я росла в любви и ласке бесконечного количества тетушек, дядюшек, бабушек и дедушек, двоюродных братьев, замечательного папочки. А мама как будто уехала, и ее нужно просто подождать.
А потом я выросла. Ареал моего обитания расширился, я могла самостоятельно постигать географию небольшого поселка. И встречаться с людьми. Совершенно незнакомыми. Только не для них. Многие окликали меня маминым именем, затем удивлялись сходству и всегда рассказывали, каким прекрасным человеком была моя мама. Иные просто качали головами и сочувственно произносили ненавистное «Сиротка…»
К годам 12 я научилась защищаться, дерзко отвечая, что у меня есть мама, и никакая я не сиротка – папа через год после маминой смерти женился. Далее следовало еще более отвратительное слово «Она неродная». «Родная!» – выкрикивала я и убегала.
А в глубины моего неокрепшего организма уже внедрился мерзкий скользкий червяк и точил его изнутри: «Ты сирота. Твоя мама умерла. Ты неродная. Ты чужая. Ты плохая…»
О маминой смерти в нашей семье не говорили. Потому ни с кем я не могла обсудить и поступающие извне новые сведения, и свои детские переживания. И лишь когда папа напивался (а случалось это довольно часто), он усаживал меня напротив себя и рассказывал о маме. Я боялась этих разговоров, стыдилась их. Мне казалось, таким образом я предаю мою новую маму, - и хотела слушать. Как бусинки, я нанизывала крупицы знаний о маме на ниточки своих чувств – и обвиняла себя в том, что сама живу, а ее нет.
А потом снесли кладбище, где покоилась мама. Ее прах можно было перенести в другое место, но по каким-то причинам папа не стал этого делать. Позже вскользь он объяснил, что не хотел тревожить ее. Я и сейчас помню, как дикая волна вины накатила на меня, а в висках стучало одно: «Это я виновата! Я не настояла, я не потребовала! Я должна была это сделать!»
Но окончательно прибила, придавила меня информация одной из тетушек о том, как умерла моя мама. Она болела скрытой формой туберкулеза. Она могла прожить еще очень долго, если бы, если бы… «Не будите спящую собаку»…
Мама очень хотела второго ребенка. Скорее для меня, чем для себя. Она выросла в большой семье и ценила отношения со своими братьями и сестрами. Она очень хотела, чтобы рядом со мной всегда были родные люди. Запреты докторов не подействовали. Беременность спровоцировала активность смертельной палочки. Мама умерла с ребенком под сердцем.
Мозаика выстроилась, паззлы совпали, последний мазок завершил картину.
«Если бы не я, она бы жила! Я во всем виновата! Я плохая! Что я могу сделать?!»
Так, или приблизительно так, вьюжились мысли в моей голове.
Дальше моя жизнь строилась по такой схеме: успешное развитие – вершина – крах. Это касалось всех сторон моего бытия, будь то профессиональная деятельность, карьера, романы, несколько неудавшихся браков, ремонт квартиры, путешествия, выпечка пирожков…
Я ЖИЛА ВМЕСТО МАМЫ. Чем еще я могла искупить вину? Что больше могла сделать для нее, как не отдать свою жизнь?
Я стремилась быть успешной – ведь такой была моя мама. Я созидала, ваяла, творила что-то новое – ведь мама хотела ребенка. Я готова была явить миру свое детище – и все разрушала. Ведь мама умерла, она не успела родить. И если я закончу свое дело, это уже будет не она, а я, дрянь и тварь, я не имею права на жизнь, не имею права на успех. Это мама, моя мама, должна жить. И я из последних сил поднималась из руин, устремляясь в новый полет.
Но все это о себе я узнала лишь недавно, несколько лет назад, когда вероятность встречи с мамой где-то в поднебесье стала максимальной. И вот тогда мне захотелось жить. Вцепиться в нее зубами, охватить руками, упереться ногами в эту прекрасную штуку – ЖИЗНЬ.
Что изменилось?
Выпрямился позвоночник. Сколиоз настолько искривил спину, и только овечий вес уберег меня от перелома тела. Увеличилась грудь. Стали пышнее волосы. Женские болезни приказали долго жить. Я успешно завершила несколько проектов. Меня любят мужчины, хотя для этого я ничего не делаю.
Пирожки, тортики, расстегаи, булочки я послала к черту, и тесто предпочитаю в виде готовой продукции.
Я поняла, что я – это я, а мама – это мама. Она сделала свой выбор, и я уважаю его. Я склоняю голову перед ее смелостью вступить в гонку со смертью, но сейчас живу так, как того хочу сама…
